По образованию я педагог, более восьми лет проработала учителем в общеобразовательной школе. Кроме того, мама у меня педагог с 30-летним стажем. Учительская профессия позволяет прочитать целую энциклопедию человеческих судеб. Используя некоторые примеры, я бы хотела вместе с читателями выяснить – а был ли вообще в этих трагических судьбах хоть отблеск материнской любви?

Почему-то принято считать, что вся проблема именно в ней, в удушающей любви, в гиперопеке. Мой личный опыт и жизненные наблюдения свидетельствуют совершенно о противоположном. Последнее время мне вообще кажется, что мы живем во время тотального дефицита родительской любви и жадности на человеческое разумное участие родителей в жизни своих чад. Душевное внимание, тепло, попытки говорить на равных «личность-личность», да и просто немного свободного времени – все это отмирает, как рудимент. Вместо этого в сфере родительской псевдолюбви балом правят  «деньги, потребление, уровень жизнь». За всем этим личность ребенка, как такового абсолютно теряется. И тот самый «культ ребенка» — всего лишь попытка как-то приглушить свою совесть и «откупиться» ежегодными поездками на море, аниматорами, дорогой и модной одеждой и прочими «заменителями родительской любви».

Для примеров, которые позволят проиллюстрировать мои мысли, я взяла несколько реальных жизненных историй из учительской практики.

Первый – показателен с нескольких позиций. Выпуск этот пришелся на 1996-97 учебный год. Времена тогда смутные были. Развалилась великая империя, люди были дезориентированы. Время перемен оголяет все истинные качества человека. Класс, о котором пойдет речь, примечателен еще и потому, что относился к категории «элитных». Полные семьи, обеспеченные родители, относительный достаток. И вот, в девятом классе по школе прокатилась волна: «Многие ребята начали курить траву». На то время это  было чем-то нереальным. Сигареты, домашнее вино на дискотеке – это было испокон-веков. Но наркотики?! Это был нонсенс. Многие учителя поначалу даже не понимали, как определять состояние наркотического опьянения. Видно было, что с парнем что-то не то. Просили: «Дыхни». Запаха – нет. Лишь потом кто-то из особо продвинутых учеников просветил: «Да травку они покуривают».

В классе, о котором я пишу, таких ребят оказалось пятеро.

***

Первый парень Николай – сын отца-моряка и мамы-работницы одной серьезной конторы в сфере строительства. Папа – по 7-8 месяцев в году в рейсе. Мама – большая любительница посиделок с подругами, ночных «встреч» с коллегами и клиентами конторы. У парня никогда не было недостатка в деньгах, личных дорогих вещах. С одной стороны, можно считать, что в семье был культ ребенка, единственного сына – все самое лучшее, дорогое, первое – только у него. В то тяжелое время ему делали дни рождения в единственном городском ресторане. Три летних месяца он проводил в поездках, лагерях. Свободное время Коли никто не контролировал. Домашнее хозяйство им вела соседка (что в то время было шоком для нашего провинциального городка).

Воспитательная позиция мамы была такова: «Мой ребенок – самый лучший. Кто не согласен – смотрите за своими детьми, а моего не учите жить». Именно так было сказано классному руководителю на корректно сформулированное предложение присмотреться к друзьям и новому «увлечению» парня.

В этом случае все закончилось трагически. После травки начались тяжелые наркотики, воровство из дому. Мама, которая до этого костями ложилась в защиту сына, лишившись очередного брильянтового гарнитура, выгнала его из дому. Вроде как с благородной мотивацией – сына отправили к дедушке в Одессу, чтоб вырвать из прежнего круга друзей. Но даже ребенку было ясно, что самостоятельно парень не справиться с недугом, 70-летний дед не помеха его увлечению, а Одесса – город, где наркотики можно купить на каждом углу. Да и «рыбак рыбака видит издалека». Найти компанию себе подобных не составило особых проблем. В 22 года парень умер от передоза на улице в Одессе. Несколько недель, как бомж, пролежал в морге, пока «цыганское радио» не передало родителям, что их когда-то горячо любимого сына больше нет.

***

Второй парень Антон – сын военных. Папа – настоящий полковник. Родители все время переезжали с места на место. И какие-то неурядицы мальчика в учебе, в коллективе пытались всегда оправдать именно частой сменой места жительства. Мол, не успевает он адаптироваться. Ну, или, как вариант: «Он у нас поздний, болезненный». Все возникающие проблемы, родители пытались решить коробочкой конфет и баночкой кофе. На протест – не нужны мне ваши презенты, будьте более внимательны к сыну, уделяйте больше времени контролю, родители махали руками: «Да что вы! Перерастет». Перерос парень своеобразно – из тихони превратился в агрессивного подростка. В компании с другими начал покуривать траву. Узнав об этом, родители среагировали молниеносно. Папа понял, что нужно сокращать объем личного времени, которое тратилось на охоту, рыбалку, гонки на больших машинах по полям Родины, и уделять его сыну.

Антон был взят под истинно военный контроль. Все учителя ставили в дневнике отметки, был ли он на уроке. Классный руководитель писал, во сколько парень вышел из школы, во сколько пришел. Отец-полковник не поленился с секундомером проследить необходимое количество времени, затрачиваемое на дорогу. И задержка в несколько минут означала очередную гауптвахту на несколько недель. Семья очень сплотилась в тот период. Парня вырвали из черных лап наркозависимости. После школы он поступил в военное училище, сейчас уже носить погоны майора, создал семью. Единственное, что может быть отзвуком тех лет, – старший мальчик в его семье – ребенок-аутист.

***

Третий парень Леонид – это было нечто. Мама боготворила его. Причем такой «любви» был удосужен только он, старший сын. С младшего был спрос за все – за успеваемость, за помощь по дому.

Несколько зарисовок. У Лёни было два дневника. Мама на коленях просила учителей – в один ставьте плохие оценки и пишите замечания, а в другой – только хорошие. Один – для меня, другой – для папы. Официальное объяснение сей абсурдной просьбы – папа избивает сына за плохие отметки. По факту выяснилось, что папа никого не избивал. Просто с женой был уговор – она следит за детьми и за домашним хозяйством, а папа зарабатывает деньги и приносит их маме в достаточном количестве. Если же где-то мама допускала промахи (дети получали плохие оценки или пригорел борщ), папа лишал маму приятных денежных бонусов – лишней поездки на вещевой рынок, поездки в санаторий, покупки дорогих духов. Вот такая воспитательно-карательная система. Мама старалась загодя предусмотреть все конфликтные ситуации. Например, если в классе была генеральная уборка, то мама оставляла сына дома и сама драила парты, окна, пол.

— Вы знаете, — говорила она, — сын приболел. Я лучше сама. И в будущем что-то если нужно, вы его не заставляйте (он разобьет, разольет, рассыплет…), мне звоните. Только не папе.

После окончания школы Леонид поступили в вуз. Там мама продолжила бегать и решать проблемы за сына. За сына она создала небольшой бизнес, которым сама и занимается. За сына женила его на беременной от него девушке. За сына помогает воспитывать внучку. За сына покупает ему шприцы, дозу и другие, уж не знаю какие, необходимые ему ингредиенты для инъекций. Только раньше это все было с формулировкой: «Лишь бы папа не узнал», а сейчас – потому что осознает свою ответственность. Прекрати она все это делать – парень погибнет. Недавно в разговоре с моей мамой женщина сказала: «За что это все? Я же его так любила…»

***

Пятый парень, Павел – был любимцем всех девушек. Смазливое лицо, приятный голос, участие в музыкальной группе школы обеспечило ему множество поклонниц. Еще одна причина бешеной популярности Паши – он часто жил один, а значит, было место для тусовок, встреч и развлечений. Причина этого – вечно ссорящиеся и мирящиеся родители. В процессе очередной ссоры мама уходила жить к родителям, а два сына оставались в доме с отцом. Таким способом жена пыталась «перевоспитать» мужа. Последний, пользуясь отлучками жены, неделями карулесил с друзьями. А парни были предоставлены сами себе. Нужно сказать, что из всей пятерки, только этот парень огромными усилиями воли сумел самостоятельно вырваться из лап наркотической зависимости.

Но вот позиция мамы  окружающих сражала наповал: «Мне дети без мужа – не нужны. Я их люблю, но, разведись мы, кому я буду нужна с двумя детьми».

Бравируя этими словами, мама всячески пыталась компенсировать свой нетрадиционный взгляд на жизнь финансовыми поощрениями своих ребят. Когда семейные страсти утряслись и женщина поняла, кого она вырастила, то были попытки все исправить. Один сын, старший, как-то сумел сам преодолеть наркозависимость (сам лег в клинику, сам даже замуровал себя в комнате, когда ломка была), а второй – мамина головная боль. И опять же, при встрече женщина выражает всяческое недоумение: «Почему так случилось? Я же была хорошей матерью. Для них, не для себя, пыталась семью сберечь, чтоб отец был…»

***

Знаю ли я примеры жертвенной любви, удушающей, когда женщина растворяется в ребенке? Я очень долго думала-вспоминала-анализировала. Знаю, но они не массовые, а скорее единичные случаи. Более того, я не берусь утверждать, что там дело именно в такой любви, а не в каких-то дополнительных мотивах. Допустим, такой пример, который я еле-еле нашла в закромах памяти.

Выпуск 2000 года. Правда, до него Владимир не дожил. ДТП. За рулем был его обкуренный друг. Погибла вся компания из пяти человек.

Но начать рассказ хотелось бы с истории жизни  матери. Женщина – сирота, образования 8 классов. Отец умер вслед за матерью, мачеха ее эксплуатировала. Чтобы заслужить её одобрение, девочка была вынуждена пахать от зари до зари. В 16 вышла замуж, в 17 – родила дочку, в 19 – сына. Ее жизнь – это борьба за выживание. Сначала запил муж, в порыве скандала попытался покончить жизнь самоубийством, покалечил обе ноги так, что их пришлось ампутировать по пояс. Но остался жив. Эти три креста женщина тянула на себе – малолетних детей и мужа на колодке. Работала уборщицей в три смены. Дочку воспитала себе под стать – таскала ее за собой с работы на работу. Выросла она настоящей помощницей. А вот сына – жалела. По ее словам, как-то тряпки да полы мыть – не мужская работа. В 12 лет он начал стыдиться работы матери. Женщина полы начала мыла по ночам и по ранним утрам, чтоб сына и его друзей не смущать.

Но можно ли осуждать ее жертвенность? Женщины, которая ничего другого в своей жизни не видела? Которую не научили себя ценить, детей воспитывать? У которой даже времени присесть не было и задуматься – а правильно ли я поступаю? Она пахала, как вол, чтоб элементарно прокормить семью.

Сын, как писала раньше, погиб в ДТП. Муж пережил его на несколько лет. Страшно прозвучит, но сейчас, похоронив двух близких людей, эта женщина – счастлива. Дочка устроилась на хорошую работу, очень ей помогает. Внучка – просто лучик света, чудесная девушка. Зять – достойный мужчина. Сейчас они все скопом ее учат – мама, берегите себя, жалейте. Нам ничего не нужно, о себе подумайте. Что сказать, эта женщина почти в 50 лет впервые свои натруженные руки кремом помазала.

****

Вместо резюме

Когда я только готовилась стать мамой, я очень долго думала, как вырастить достойного человека в моих личных жизненных условиях – мать-одиночка с единственным ребенком. Как не вырастить инфантила, эгоиста, маминького сыночка (дочку). Как не краснеть потом за своего ребенка перед людьми. Анализируя судьбы учеников, знакомых, друзей, я для себя определила несколько правил, на мой взгляд, полезных, в воспитании  ребенка достойной личностью.

1. Безусловная любовь. Я люблю свою дочку такой, какой она мне досталась. Я не пытаюсь ее переделать, перестроить. Я могу только попытаться мягко и ненавязчиво скорректировать какие-то особенности ее характера. Я не ожидаю, что она станет гением, но готова поддержать в любом ее начинании. Я ей часто говорю, что люблю ее. Часто обнимаю, целую. Надеюсь, что она будет жить с уверенностью в этом, что ее любят.
2. Трудотерапия. Ребенок, который не знает цену труду – вряд ли способен вырасти ответственной личностью. Труд способен облагородить человека. Все что я делаю по дому и к чему по возрасту можно допустить ребенка – мы делаем вместе. В будущем круг допустимого будет расширяться.
3. Поощрение самостоятельности – в принятии решений, в поступках. Многих ввергает в шок, когда, допустим, на вопрос: «А можно я включу что-то в розетку», я отвечаю: «Можно». Но дальше детально рассказываю, что за этим последует и готова ли она идти на этот риск. Но, если это не травмоопасно для ее возраста – я только поощряю любое проявление инициативы и самостоятельности.
4. Ответственность. Пока что это ответственность за свои вещи, за свои игрушки, за свои слова. Разбросала игрушки – сложи. Вещи сняла – не бросай, а аккуратно сложи. Сломала игрушку – клеим, ремонтируем и т.д.
5. Много разговоров. То, что можно с ней обсудить в силу возраста – мы обсуждаем. Часто вечером гуляем и болтаем. Обсуждаем все на свете. От того, почему идет дождь до вреда курения и темных пятен на легких. Все свои немногочисленные запреты (не открывать газ, не перебегать дорогу (мы живем возле трассы), не лезть в розетку) я долго и муторно объясняю.
6. Не растворяться в ребенке. У меня есть любимая работа, есть увлечения, есть планы, есть отдых, есть личное время.
7. Все делим поровну. Нам очень повезло, что мы не одни. Мы живем большой семьей – моя мама, брат, невестка, племяшка. И дочка знает, что если мы что-то покупаем, то это будет число, кратное шести – шесть (12, 18…) бананов, яблок, пирожных. По-другому никак. Если это дорогая игрушка, типа электромобиля, — то это на двоих с сестричкой. Если угостили чем-то одним – делим на 6 частей.

Мое личное мнение, не должно быть такого, что вся семья хлебает суп, а ребенку отдается единственный кусок мяса.

1. Наказания и поощрения. Без этого никуда. Безнаказанность за проступки – рождает вседозволенность. Я против физических наказаний. Но и без внимания оставлять проступки нельзя. Как минимум, нужно озвучить, что не нравиться такое поведение, почему  не нравиться, чем это плохо. Как максимум можно наказать путем лишения каких-то благ – поездки, прогулки, похода куда-то.

Ну и нельзя забывать поощрять. Теорию кнута и пряника никто не отменял. У нас, к примеру, заведена система «смайликов». За серьезные хорошие поступки дети получают улыбающийся смайлик, за плохие – плачущий. При чем улыбающийся можно получить, к примеру, даже за простое «Будь здоров», если кто-то чихнул. А плачущий – за попытку перебежать дорогу, если вблизи есть машина.

В течении нескольких недель мы их копим, потом смотрим, кого больше. Если смайликов улыбающихся больше – мы стараемся как-то это отметить. К примеру, походом в цирк, в дельфинарий, поездкой в соседний город, небольшим праздником.

9. Материнство – это не долг, не обязанность, не оброк, не ноша. Я живу, как жила, с той лишь разницей, что в доме есть еще один близкий и дорогой мне человечек. Все, что я делаю для дочки – я делаю из внутреннего порыва, чтоб доставить и себе радость, а не в ожидании благодарности. Надеюсь, что это избавит меня в будущем от попыток спекулировать на дочерних чувствах.

10. Личный пример. С этим сложнее всего. Дети – отражают наше поведение даже в мелочах. К примеру, я люблю ломать хлеб – заметила, что и дочка стала так делать, даже если на столе будет лежать пять отрезанных ломтиков. А что уж говорить о глобальных вещах…

И самое главное – материнская молитва. Я знаю, она творит чудеса. Я прошу Господа Бога помочь моему ребенку выбрать правильный и достойный путь в жизни, обрести своей женское счастье, стать когда-то счастливой матерью и хорошим человеком.

Я понимаю, что жизнь – многогранней, чем я о ней думаю. Возможно, не исключаю, что в будущем у меня появятся какие-то коррективы. Я стараюсь присматриваться к миру, к человеческим судьбам, делать для себя какие-то отметки. Но так уж сложилось, что в этом многообразии жизни, я не видела ни одной ситуации, когда бы истинная материнская любовь, без примеси личностных расстройств, эгоизма, внутренних комплексов – приносила вред ребенку. Если любишь, я так думаю, ты должен понимать, что ребенка нужно воспитывать, понимая, что когда-то уйдешь. Должно быть не страшно и выросшего ребенка оставить одного в этом мире, и не страшно за мир, в котором его оставляешь.

Все имена изменены