Мальчик и девочка. Король и королева

Мальчик и девочка. Мальчик, внук великолепного Франциска I, сын решительного Генриха II и легендарной Екатерины Медичи — король Франциск II, и девочка, которой тоже будет суждено войти в легенду, — Мария Стюарт, королева Шотландии. Их жизни окажутся связанными, пусть и ненадолго. Он умрёт совсем юным, она проживёт насыщенную жизнь, выйдет замуж ещё два раза и сложит голову на эшафоте. Всё могло сложиться по-другому… Но история не любит сослагательного наклонения.

Увы, французский дофин, появившийся на свет в январе 1544 г., оказался слабеньким ребёнком. В нём не было физической силы и отваги отца и деда, их строгой мужской красоты. В нём не успел проявиться и ум матери — разве что её внешность, причём не самые привлекательные черты: чересчур пухлые щёки, скошенный подбородок. И выносливости отца он тоже не унаследовал, наоборот — постоянные простуды, насморк, боль в ушах. Ходили слухи, что через мать-итальянку все её дети унаследовали «итальянскую болезнь», как тогда называли сифилис, а то и проказу. Нет, этим они, к счастью, не болели, но здоровье почти у всех было неважным.

Однако здоровый или больной, маленький Франциск был наследником трона. И в 1548 г., когда ему было всего четыре года, во Францию приехала его невеста и будущая жена, дочь француженки Марии де Гиз и шотландского короля Якова V, шестилетняя королева Шотландии Мария Стюарт.

Они воспитывались вместе. К счастью, почти сразу произошло маленькое чудо — высокая стройная девочка не оттолкнула от себя низенького, не выглядевшего на свой возраст болезненного мальчика, который и так был младше её на два года. Наоборот, Мария и Франциск сблизились почти сразу. Юная королева очаровала весь двор, и более прочих — своего будущего свёкра, короля Генриха. Что уж говорить о маленьком дофине… Они так и будут ходить повсюду вместе.

Мария страстно тянулась к знаниям. И её, и Франциска, и всех его братьев и сестёр, а также кузенов, учили языкам, музыке, пению, танцам, в общем, всему, что положено было знать столь знатным детям. У них были лучшие учителя, но сам Франциск учился неохотно. Ему куда больше по душе были развлечения — ведь король создал для наследника особый, собственный двор, причём блестящий. И сам Генрих, и его возлюбленная, Диана де Пуатье, уделяли детям много внимания. Правда, внимание это не шло на пользу — дети короля Франции выросли крайне избалованными. И Франциск не был исключением.

Шли годы. Влияние Гизов, семьи Марии с материнской стороны, всё время росло, особенно благодаря победам в войне с Англией, и, несмотря на молодость дофина, они всё больше настаивали на скорейшей свадьбе Франциска и Марии. Дофин, обожавший свою красавицу-невесту, был только счастлив. А вот Екатерина Медичи и Диана де Пуатье, законная супруга и любовница, враждовавшие всю жизнь, на сей раз обе были не в восторге — ни той, ни другой не хотелось возвышения Гизов. Но король их не слушал.

И вот 19 апреля 1558 года в Лувре состоялась церемония обручения. Сияющую невесту в белом атласном платье, расшитом драгоценными камнями, к кардиналу Лотарингскому подвёл король Генрих II, а Антуан де Бурбон, король Наварры, сопровождал жениха. Марии было пятнадцать с половиной, Франциску — четырнадцать. Кардинал торжественно соединил их руки, а они, ещё почти дети, обменялись кольцами. После этого состоялся великолепный пир.

Однако последовавшие празднества превзошли этот день по размаху и великолепию. Ещё бы! Венчались французский дофин и шотландская королева, приносившая в приданое целую страну.

Свадьба состоялась 24 апреля в сердце Парижа. Собор Нотр-Дам и дворец архиепископа Парижского соединили высокой, почти четырехметровой, деревянной галерей, по которой должна была пройти свадебная процессия. Галерея соединялась с огромным помостом, выстроенным у входа, и шла дальше внутри самого собора вплоть до алтаря. Над ней тянулся бархатный навес лазурного цвета с вышитыми золотыми геральдическими лилиями, но с боков галерея была открыта, так, что все могли видеть жениха с невестой и тех, кто их сопровождал.

Место на помосте заняли иностранные послы и сановники, простые парижане огромными толпами заполнили всё пространство кругом, и праздник начался. Первыми, в десять утра, появились швейцарские алебардщики, и полчаса под музыку демонстрировали своё умение владеть оружием. Затем по команде дяди невесты, герцога Гиза, который был распорядителем торжества, появились музыканты в красных и жёлтых костюмах. После их выступления торжественно двинулась свадебная процессия — разодетые придворные кавалеры, принцы и принцессы крови, за ними — представители церкви. Далее следовал жених, четырнадцатилетний Франциск, в сопровождении своих младших братьев (будущих королей Карла IX и Генриха III) и короля Наваррского; его отец, Генрих II, вёл невесту, а замыкала шествие Екатерина Медичи в сопровождении брата наваррского короля и своих фрейлин.

Однако звездой этого праздника была Мария Стюарт. Утром она написала в письме своей матери Марии де Гиз, вдовствующей королеве Шотландии, что чувствует себя счастливейшей женщиной в мире. Она была юна, она была красива, она была королевой одной страны и теперь венчалась с будущим королём другой. Она была ослепительна и наверняка знала это.

Каким было платье невесты в тот день, источники рассказывают по-разному. В одних упоминается, что платье было белоснежным, необыкновенно богатым, вышитым бриллиантами и другими драгоценными камнями и очень шло к её светлой коже. В других — что это роскошное белое платье Мария надевала в день обручения, а на свадьбе была в голубом бархате, вышитом серебряными лилиями и драгоценными камнями. Как бы там ни было, белое платье на свадебные торжества Мария действительно надевала, а ведь траурный цвет французских королев именно белый… Не пройдёт и трёх лет, как ей придётся его надеть.

Шею Марии украшал подарок короля, большая драгоценная подвеска с его инициалами; волосы юной невинной невесты были распущены по плечам, а голову венчала небольшая золотая корона, полностью усыпанная жемчугом, бриллиантами, сапфирами, рубинами и изумрудами. Хронист Брантом писал: «В то величественное утро, когда она шла к венцу, была она в тысячу раз прекраснее богини, спустившейся с небес; и так же выглядела она после полудня, когда танцевала на балу; и ещё более прекрасна она была, когда опустился вечер, и она сдержанно, в надменном безразличии, отправилась завершать консуммацией обет, данный у алтаря Гименея. И все при дворе и в великом городе возносили ей хвалу и говорили, что благословен будь сто раз принц, которого сочетали с такой принцессой. И если Шотландия представляла собой большую ценность, то её королева — ещё большую; и даже если бы не было у неё короны или скипетра, божественно прекрасная, сама она стоила бы целого королевства; однако, будучи королевой, сделала она своего супруга счастливым вдвойне».

Жениха и невесту встретил у входа архиепископ Парижский и препроводил в королевскую часовню. Там они преклонили колена на золотые парчовые подушки и приняли причастие.

После венчания свадебная процессия отправилась обратно во дворец архиепископа на свадебный обед, за которым последовал бал. Золотая, усыпанная драгоценностями корона Марии стала слишком давить ей на лоб, поэтому один из придворных держал её над головой королевы Шотландии и дофины Франции в течение почти всего обеда, а на балу Мария танцевала уже без короны.

Но на этом праздник не закончился. После бала, в пять часов, свадебная процессия направилась в официальную резиденцию городского управления, на другой конец Ситэ, причём маршрут был проложен не самый короткий, а наоборот, подлиннее, чтобы парижане могли полюбоваться на кортеж. Мария ехала в позолоченном экипаже вместе со своей свекровью Екатериной Медичи, Франциск и король Генрих сопровождали их верхом на конях с очень богатой упряжью.

Роскошный банкет навсегда врезался в память тем, кто на нём присутствовал. Впрочем, забыть представления, которые разыгрывались перед гостями, действительно трудно — например, семь прекрасных девушек в роскошных костюмах, которые изображали семь планет и пели эпиталаму; или двадцать пять пони с позолоченной упряжью, на которых ехали «маленькие принцы в сияющих одеждах». Белые пони влекли повозки, на которых ехали античные боги и музы, и все они славили новобрачных.

Кульминацией представления стало морское сражение. В зал въехали шесть кораблей, убранных парчой и алым бархатом, с серебряными мачтами и парусами из серебристого газа. Они были механическими и двигались по раскрашенному полотну, изображавшему морские волны, а тончайшие паруса надувались от ветра (скрытых мехов). На палубе каждого корабля было по два сиденья, одно занимал капитан, чьё лицо было скрыто под маской, другое же было пустым. Совершив семь кругов по залу, каждый корабль остановился перед дамой, по выбору своего капитана. Дофин — перед своей матерью, королевой Екатериной, а король — перед Марией. Когда суда, на этот раз со своими прекрасными пассажирками, вновь объехали зал, зрителям пояснили, что перед ними — плавание за Золотым руном, которое возглавлял Язон. Захватив руно-Марию, отныне он «создаст империю», которая будет включать Францию, Англию и Шотландию!

Конечно, Мария затмевала дофина, невзрачного подростка. Но ему было довольно и того, что его королева теперь рядом с ним навсегда. Во всяком случае, до конца его дней. Так и вышло, но вряд ли такой конец можно назвать счастливым.

В честь только что заключённого брачного союза на празднике прозвучало немало речей и стихотворений, и главным мотивом было объединение Франции с соседями — разумеется, при её главенстве. Всего через полгода после свадьбы скончается английская королева Мария Тюдор, а на престол взойдёт её сводная сестра Елизавета. Чем же хуже, будут спрашивать во Франции (и не только), католичка Мария Стюарт, законная королева Шотландии, правнучка Генриха VII Тюдора, чем его внучка Елизавета, протестантка, дочь казнённой матери? Так начнётся длинная история, которая, в конце концов, приведёт Марию Стюарт на плаху. И всё же исход мог бы, вероятно, стать иным, если бы династический брак между Францией и Шотландией, между юными Марией и Франциском, не закончился так рано…

Через год Генрих II погиб на турнире, и Франциск стал королём, Франциском II. Правда, вся реальная власть была в руках дядьёв новой королевы, герцога Гиза и Карла, кардинала Лотарингского. Правление нового короля было кратким и для страны оказалось не лучшим временем — влияние Гизов росло буквально с каждым днём, гонения на протестантов продолжались, на сцену выступили Бурбоны, которые через несколько десятков лет выхватят корону из ослабевших рук Валуа…

Однако Франциску не суждено было этого увидеть. В декабре 1560 г. он умер — всего в шестнадцать лет! — и Мария снова надела белое платье, на этот раз вдовье. Ронсар писал ей:

В прозрачный креп одеты были вы,
На бёдра ниспадавший с головы
В обдуманном и строгом беспорядке.
Весь перевит, искусно собран в складки,

Вздувался он, как парус в бурный час,
Покровом скорби облекая вас.
В такой одежде вы двору предстали,
Когда свой трон и царство покидали,

И слезы орошали вашу грудь,
Когда, пускаясь в незнакомый путь,
На все глядели вы печальным взглядом,
В последний раз любуясь дивным садом

Того дворца, чье прозвище идет
От синевы кругом журчащих вод.

Жизнь Марии во Франции, где она росла, где её обожали, закончилась. Екатерина Медичи никогда не любила свою невестку, впрочем, отвечавшую ей тем же. Через полгода после смерти мужа юная королева навсегда покинула свою «малую родину». Золотая клетка оказалась распахнутой — но жизнь на воле сохранить нелегко…

В её жизни ещё будут мужчины — смелые, яркие, безрассудные, такие же, как и она сама. Но первым навсегда остался маленький Франциск.