Жизнь австрийской императрицы Марии Терезии была полна хлопот. Помимо государственных дел на ее плечах лежало нелёгкое бремя воспитания тринадцати августейших отпрысков,  восемь из которых были девочки. А это значит, что каждой нужно было подыскать либо достойного супруга, либо подходящий по рангу монастырь. Казалось, что самой младшей, Марии Антуанетте, повезло больше всех: ее просватали за дофина Франции Людовика: блестящая партия с блестящим будущим.

То, что жених был не слишком красив, чуть полноват и чрезвычайно флегматичен, значения не имело. Важно было лишь то, что этот брак должен был покончить с давней враждой между династиями Бурбонов и Габсбургов, к вящей славе обоих государств.

В 1769 году, когда брачный договор был подписан, оба двора стали готовиться к свадьбе. Четырнадцатилетняя Мария Антуанетта была юна, свежа и хороша собой. Она имела весёлый характер и лёгкий шаг и божественно танцевала. Остальные же науки ее совершенно не интересовали. Аббат Вермон, приглашённый в качестве воспитателя, с грустью отмечал, что его подопечная, несмотря на наличие интеллекта, обладает весьма поверхностными знаниями и «хорошо усваивает лишь то, что способно одновременно ее развлечь». В целом, ничего удивительного для младшего и избалованного ребёнка.

Через год Мария Антуанетта прибыла во Францию, где впервые увидела будущего мужа. Дофин Людовик женщин отчаянно стеснялся и потому избегал. Его единственной страстью была охота. Остальное время он посвящал вкусной еде, интересным книгам и здоровому сну. Появление возле себя юной дофины он воспринял, скорее, как династическую необходимость и, похоже всецело полагаясь на выбор деда, в назначенный день отправился под венец.  В мае 1770 года молодых обвенчали в Версале. На брачном ложе юную дофину постигло первое серьёзное разочарование: выяснилось, что наследник престола страдает «мужским» бессилием и супружеский долг выполнить не в состоянии.

Дела королевского алькова никогда не были тайной, и придворные тут же принялись обсуждать, кто станет королём, если юная дофина не сможет родить наследника. Мария Терезия, крайне обеспокоенная таким поворотом дела, писала дочери наставительные письма, убеждала больше времени проводить с мужем и призывала ее не забывать о своей главной роли — стать матерью будущего короля. Но Мария Антуанетта ничего не могла поделать в этой щекотливой ситуации — ее супруг нуждался в помощи врачей, а ее женские чары здесь были бессильны. Материнские письма о чувстве долга и бремени королевской власти едва ли могли вдохновить и поддержать молодую, здоровую и жизнерадостную девушку. И она стала искать   утешения в единственном, на что был щедр французский двор: в развлечениях.

Шумные игры, изящные танцы, весёлые пикники и яркие фейерверки в обществе молодых и привлекательных придворных наполняли жизнь эмоциями и не оставляли места печалям. Тем более что дофин, не умеющий веселиться сам, не мешал это делать своей юной супруге. А когда злые языки начинали болтать о неверности «австриячки», он не желал ничего слушать и знать. Людовик чувствовал вину за своё бессилие и старался исполнять любую блажь своей жены: ему очень нравился ее лёгкий характер, нравилось смотреть, как она танцует на балах, нравилось ее невмешательство в размеренный ход его собственной жизни. Привычку потакать и оплачивать счета жены он сохранил на всю жизнь.

Король Людовик XI скоропостижно умер весной 1774 года, оставив своему внуку Францию, разорённую войной и фаворитками. Людовик  XVI послушно взошёл на трон, хотя его характер мало подходил для «должности» правителя. Впрочем, он обладал редкой для своих предшественников чертой — бережливостью. И, может быть, ему даже удалось бы привести дела государства в порядок, и история пошла бы по другому, менее кровавому пути. Но Мария Антуанетта сводила к нулю все попытки мужа экономить. Став королевой, она решительно начала менять свою жизнь «к лучшему». Для начала она оставила Версаль, где ее весьма утомляли громоздкий этикет и унылые придворные из «старой гвардии».

Однако подлинной страстью для королевы была мода. Мария Антуанетта обожала наряды и драгоценности. Обласканный милостями беспечной королевы двор во всём следовал желанием своей повелительницы. Если королеве нравились лёгкие ткани — весь двор начинал носить шелка и процветали мануфактуры, производящие их. Но вкус королевы вдруг менялся, и в моду входили тяжёлый атлас или ткани с набивным рисунком… Мало кто обращал при этом внимание, что производители шёлка оказывались на грани разорения. Королева, пожалуй, меньше всех в стране знала, как живут простые люди за пределами ее дворца. Глядя на этот роскошный нескончаемый карнавал, Мария Терезия очень переживала за судьбу дочери и снова и снова писала ей письма. Конечно же, там было традиционное материнское: «Опомнись сейчас, потом будет поздно…» Но Мария Антуанетта не хотела думать об этом «потом».

С годами супружеская жизнь в королевской спальне наладилась — Людовик XVI благополучно перенёс маленькую операцию, после чего стал счастливым отцом четверых детей. Тогда он ещё не знал, что никто из них не унаследует его престол. Марию Антуанетту  материнство не слишком изменило. Даже испачканные наследником пелёнки должны были служить моде: желтовато-коричневый цвет назывался «сюрприз дофина» и имел бешеную популярность у знати. Двор вовсю изощрялся  не только в выборе тканей, но и в поименовании цветов. В один прекрасный день в моду один за другим вошли «блошиные цвета»: различали оттенки «блошиной спинки», «блошиных лапок», «раздавленной блохи» и даже «блохи в родильной горячке».

К слову, в те времена «блошиная» тема была актуальна не только в цветах и нарядах. А вернее сказать — «вшивая». Причёски в те времена делались невероятно сложные, с применением большого количества приспособлений, шиньонов, клея и пудры. При дворе Марии Антуанетты парикмахерское искусство достигло невиданных высот. Причём совсем не в переносном смысле. Причёски были так высоки, что дамам приходилось ездить в карете, согнувшись в немыслимой позе. К концу царствования Людовика XVI высота женской причёски достигала 70, а то и 100 см. Придворный парикмахер Леонар Боляр поражал свет своим искусством и даже придумал складной каркас для причёски. Но как победить живущих в таких шедеврах вшей, не знал никто. И дамам приходилось лишь осторожно чесать шевелюру палочками и терпеть.

Удивилась ли августейшая чета, когда однажды под королевскими окнами возникла голодная бунтующая толпа?  Доподлинно известно лишь то, что знаменитая фраза: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные» — Марии Антуанетте не принадлежит. Это цитату из сочинения Руссо ей будут приписывать сильно позднее и ошибочно. Если бы король и королева чуть раньше задумались о необходимости срочных реформ и договорились с министрами, то, может быть, всё обошлось бы «малой кровью». Но, увы, нерешительность Людовика XVI в итоге привела августейшую семью к аресту, правда в качестве «тюрьмы» для начала был использован дворец Тюильри. Но через год этого «домашнего» заключения стало понятно, что лучше бежать.

Любой побег из-под стражи дело долгое, хлопотное и опасное. А порой ещё и дорогостоящее, особенно если узники решают бежать с комфортом. Быть может, если королевская семья понимала бы всю опасность своего положения, то ставка была бы сделана на быстроту и незаметность. Но монархи желали привычного. Помочь королевской чете вызвался шведский дворянин Аксель фон Ферзен, которого не без оснований подозревали в любовной связи с королевой. Рискуя головой и не считая денег, он принялся за дело. Для побега была заказана новая огромная карета «со всеми удобствами»: гардеробом, винным погребом (!), запасом провизии и даже отхожим местом. Помимо всего вышеперечисленного шикарный экипаж должен вместить пятерых членов королевской семьи, троих слуг и кучу багажа. Само собой, что подобная роскошь непременно привлекла излишнее внимание. Но почему-то беглецов это не смутило. Конечно, побег окончился неудачей, и королевскую семью вернули в Париж.

Ничего хорошего из этого не вышло: революционеры решили вплотную заняться монархами. Смута в стране набирала обороты. 14 сентября 1792 года Людовик  XVI принес присягу Конституции, но стране уже не нужен был король, даже с ограниченной властью. А Марию Антуанетту простой народ и вовсе ненавидел. Виной этому была волна клеветы и скабрезной сатиры, которая усиленно распространялась про королеву все последние годы. И, конечно, ее знаменитая любовь к роскоши и мотовству.  21 сентября 1792 года монархия во Франции была низложена. Королю оставалось жить четыре месяца. В ожидании решения своей участи бывшие монархи, а ныне гражданин и гражданка Капет были заключены в Тампль.

Короля казнили 21 января 1793-го. Возможно, Мария Антуанетта не любила своего мужа, но всё равно потерять человека, с которым многое пережито, непросто. Однако это была лишь первая в череде утрат прежде беспечной королевы. Однажды утром 3 июля ей объявили, что ее сын, дофин Людовик, больше не может находиться вместе с ней, и должен быть передан опекуну-сапожнику. Безмерное горе матери не тронуло ее тюремщиков — отныне ей оставалось лишь наблюдать, как ее сын играет во дворе Тампля под присмотром «верных друзей революции».

В начале августа того же года ее перевели в тюрьму Консьержери, и этот перевод не сулил ничего хорошего. Камера здесь была тесная, обстановка бедная. Но самым трудным для усталой гражданки Капет оказалось то, что за ширмой непрерывно дежурил жандарм, ни на минуту не оставляя узницу в одиночестве. Именно из Консьержери вдову Капет вызвали на революционный суд, чтобы она могла ответить за преступления королевы Марии Антуанетты. Процесс начался 14 октября и длился всего несколько дней. Женщина, представшая перед судом, ничем не напоминала легконогую весёлую королеву: годы страданий и гонений состарили ее прежде времени и оставили на лице печать глубоких тревог. Она не захотела признать свою вину перед народом, и была приговорена к смерти.

Казнь была назначена на 16 октября. Ничего торжественного, ничего особенного: революция требовала равенства в жизни и смерти. Мария Антуанетта взошла на эшафот в лёгком белом платье, ибо судьи настоятельно попросили ее не бросать вызов толпе траурным цветом платья. Перед лицом смерти она осталась достойной дочерью Габсбургов и нашла в себе силы не развлекать толпу слабостью. Говорят, она случайно наступила на ногу палачу и тут же попросила извинения, как просят на балу партнёра в танце простить неловкость. Перед смертью она повторила слова Людовика, что умирает невиновной, и через мгновение всё было кончено. Дальше оставался только суд истории…

В материале использованы кадры из фильма «Мария Антуанетта» (реж. София Коппола, 2005).