Мой пес Мерфи

Лиза Лишау, для The Huffington Post

Однажды летом, надеясь быть образцом для своих детей, я работала волонтером в местном приюте для животных в качестве добровольного помощника — в сущности, уборщицы с совочком.

Начиная с 6 утра, я убирала собачьи какашки и мыла клетки. Моя смена заканчивалась в 11 утра. В мои обязанности не входила кормежка собак, эту задачу выполняли работники старшего персонала. И я строго следовала правилам пока однажды, в понедельник утром в начале июля, не встретила Мерфи.

Его 96-летняя хозяйка Лила умерла, и Мерфи нашли на полу в ванной рядом с ней, он сидел, положив голову ей на плечо. Когда тело Лилы перенесли на носилках, Мерфи тоже прыгнул в машину скорой помощи. Врачи не могли заниматься поисками родственников и отвезли Мерфи в приют. По всему он выглядел как лабрадор, но лабрадоры обычно не бывают такого цвета: он был совершенно белый.

Моя утренняя работа в приюте всегда начиналось с какофонии из лая, рычания, визгов и тявканья — в общем, шум и гам. Это утро не стало исключением. Мои собачьи друзья приветствовали меня стоячей овацией. Наш новый гость не шелохнулся. Я подошла познакомиться. Свора вокруг бесновалась. Мерфи не двигался.

Житейская мудрость говорит: не буди спящую собаку. Но я не думала, что Мерфи действительно спит. В лучшем случае он меня игнорировал, в худшем — он был сильно подавлен. Тогда-то я и решила нарушить правило. Я схватила собачье печенье с полки и положила его под нос Мерфи.

Он не прикоснулся к нему. Я сделала вид, что ушла. Он быстро проглотил его. Я повторила этот трюк как минимум пять раз. На шестой раз я решила остаться. Мерфи решил не стесняться.

Прошло больше трех недель прежде чем Мерфи начал принимать участие в стоячей овации по утрам. Он первым вскакивал при виде меня, и я безнадежно в него влюбилась.

Конец лета — время ежегодной акции «Усынови пушистого друга» в приюте. Я сделала плакаты и встречала потенциальных хозяев. Мероприятие имело огромный успех! Никто не выбрал Мерфи, и я не могла понять почему, пока директор приюта не объяснил мне: «Все остальные собаки играют роль. Они изо-всех сил стараются понравиться. Они позволяют себя гладить, они лижут руки и лица, дают лапу и играют с детьми. Мерфи ко всем безразличен. То есть ко всем, кроме тебя».

Мы жили в квартирном товариществе, где было правило «никаких домашних животных». Это было несправедливо. Мерфи и я принадлежали друг другу. Я знала это. Директор приюта знал это. Поэтому мы заключили соглашение. Мне разрешили взять Мерфи. Единственный нюанс: он спал в приюте. В остальном с моей стороны было все — любовь, уход, кормежка и прогулки.

Так Мерфи и я начали наше необычное партнерство. Каждое утро, после того, как я отводила детей на автобус и прежде, чем я шла на работу, я сломя голову неслась кормить Мерфи завтраком, гулять с ним и обниматься на стуле в комнате для сотрудников. Собачьи лакомства и игрушки были включены в мой еженедельный список покупок. Каждый день, когда дети заканчивали делать домашнюю работу, Мерфи и я играли в фрисби в прогулочном дворике, а затем валялись на газоне, чтобы наобниматься как следует, прежде чем я уйду.

Не сразу, но я все же научила его держать печенье на носу и не двигаться пока я не скажу: «Ладно, приятель, жуй!». Он никогда не мошенничал. Ни разу.

Иногда, если стоял хороший летний день, мы ходили в парк и вместе бегали от поливочной машины. Он гонялся за утками, гусями, белками и маленькими детьми в детском поезде. Я гонялась за ним.

Наша любовь продолжалась почти два года.

Мерфи тихо скончался во сне. Я была всего в одном квартале, когда это произошло. Я положила печенье на его нос.

Мерфи — моя единственная собака.

Некоторые говорят, что меня нельзя назвать хозяйкой Мерфи, ведь он не жил со мной. Но я считаю, что он действительно жил со мной. Он жил в самом важном месте: в моем сердце.

The Huffington Post

Перевод Марии Строгановой специально для «Матроны.ру»