Мой ребенок ничего не доводит до конца

Мы любим наших детей и хотим для них только хорошего. Мы ищем для них лучшие школы, стремимся пристроить их к талантливым педагогам. И вдруг, в какой-то момент слышим заявление, что ребенок не хочет никуда идти, ему все неинтересно. И лучшее для него время — дома, наедине с планшетом или телевизором, в просмотре чатов социальных сетей. Как к этому относиться? Это пассивность, боязнь трудностей, неумение доводить начатое до конца? Может, мы где-то ошиблись, и невольно взрастили ленивого ребенка? И что, собственно, делать: отступить, пусть делает, что хочет, или настаивать, убеждать, даже принуждать не бросать начатое, довести до конца?  Где грань между родительской мудростью и доверием ребенку и руководством, видением перспективы?

Обстоятельный разговор на эту актуальную и сложную тему состоялся на культурно-образовательной площадке «Живое общение». Экспертом выступила Галия Нигметжанова — детский, возрастной, семейный психолог, преподаватель факультета психологии МГУ им. Ломоносова, соучредитель и ведущий консультант Психологического центра поддержки семьи «Контакт» (Москва). Публикуем фрагмент выступления Галии Каримовны.

В последние годы это, пожалуй, одна из самых популярных тем в запросах родителей к психологу: что можно сделать, чтобы ребенок не бросал начатые дела на полпути, чтобы он доводил все до конца, чтобы достигал результатов в том, чем он занимается?

Для начала отметим, что умение доводить начатое до конца в разном возрасте выглядит по-разному. Например, ожидать этого от двухлетнего ребенка трудно: даже если мы с ним договоримся, что будем прямо сейчас смотреть интересные иллюстрации в книжке, он легко отвлечется, если в поле его зрения попадет что-то другое, не менее привлекательное. Используя терминологию известного психолога Курта Левина, мы бы коротко описали поведение ребенка этого возраста так: «Для ребенка двух лет предметы имеют характер требований». Другими словами, когда ребенок видит какой-то предмет, этот предмет как будто в императивном порядке говорит ему: сделай со мной что-нибудь, поэкспериментируй, займись мною прямо сейчас.

Примерно в 3 года ситуация меняется: ребенок становится способен реализовать свои намерения, даже когда объект намерений пропадает из поля зрения. Его становится труднее отвлечь на что-то другое, даже если мы постараемся это сделать. В этом возрасте родители часто сетуют на то, что ребенок их не слышит: «Мы призываем его что-то делать, а он занимается тем, для чего сейчас нет ни времени, ни возможности». Часто родители разочарованно говорят: «Такое впечатление, что он делает это нарочно!». Или: «Он делает так только по отношению ко мне — с папой он ведет себя иначе». Да, упрямство и желание все делать по своей программе и непременно самостоятельно изрядно портит отношения родителей с трехлетками. Но ведь за этим поведением уже просвечивают контуры умения двигаться к своей цели и реализовывать собственные намерения.

Когда ребенок достигает 4-летнего возраста, то, как правило, он вовлекается в какие-то групповые занятия: будь то аппликация, музыка, шахматы или что-то другое. Многие дети начинают ходить в дошкольные учреждения. И там уже эта способность — уметь удерживаться около какого-то занятия, доводить что-то до конца — обычно звучит как характеристика педагогом нашего ребенка, а значит — как критерий развития ребенка и как социальное ожидание уровня сформированности этого качества.  Какой-то ребенок занимается отлично, выдерживает все занятие, может ответить на поставленный вопрос. А другой ребенок вскакивает во время занятия, куда-то уходит, потом возвращается, отвечает не на тот вопрос, который ему задал педагог. И это вызывает тревогу.

Этот процесс развивается поступательно, и к моменту начала учебы ребенка в школе уже хорошо видно, насколько он в принципе может доводить до конца задуманное, насколько он активен, насколько помнит о своей инициативе и воплощает ее в жизнь. Все это очень хорошо видно в школе. Все школьные трудности детей связаны либо с приготовлением домашних заданий, либо с освоением умений из разных сфер, например, игрой на музыкальном инструменте, обучением плаванию и т.п. Довольно часто дети меняют эти виды деятельности по своему усмотрению: сегодня я хочу заниматься гимнастикой, а завтра уже нет, сегодня мне нравится фортепиано, завтра я к нему остыл. Растерянность родителей понятна, они порой не понимают, как вести себя в такой ситуации: надо ли на чем-то настаивать, или ситуацию лучше отпустить, и пусть ребенок пробует себя в разных областях? А если настаивать, то как именно? А как быть, если ребенок уже показывает успехи в каком-то виде деятельности, например, занимается спортивным рок-н-роллом и уже достиг уровня участника мирового чемпионата, и в этот момент ему приходит в голову идея бросить свое занятие, потому что пропал интерес?

А как быть в ситуации, когда ребенок даже не хочет пробовать что-то новое помимо школы? Если его никуда не вытащить? Или ребенок пробует что-то один раз, ему очень нравится, он говорит о своем желании заниматься этим и дальше, но когда настает время занятий, не сдвигается с места? В семье нарастает раздражение, возникает конфликт.

Еще более сложная ситуация — когда ребенок не справляется с выполнением обязательного минимума, например, домашними заданиями. Когда он обещает: «Я сейчас сам все сделаю, вы только не вмешивайтесь», а когда мы заглядываем к нему в комнату через три часа, он еще на стадии «сейчас еще немного разогреюсь и приступлю». И со временем уже встает вопрос о том, что ребенок не удержится в этом классе, в этом лицее, для поступления в который было приложено столько усилий. Обидно и то, что учителя говорят любимую фразу всех педагогов: «Да он все может! Он вообще у вас практически одаренный ребенок, если только постарается».

Как же родителям со всем этим быть? Как сформировать у ребенка умение знать и понимать свои потребности и одновременно прислушиваться к запросам со стороны общества, умение приводить свои потребности в соответствие с социальными запросами, умение ставить и реализовывать цели? Ведь не умеющий этого человек вряд ли будет успешным и востребованным в обществе.

Все эти вопросы стоят перед всеми родителями — перед кем-то менее, перед кем-то более остро. И, чтобы попробовать на них ответить, полезно посмотреть на самих себя, на нас, взрослых, в нашем теперешнем возрасте, в нашем теперешнем положении. Что мы, взрослые, постоянно откладываем изо дня в день, причем даем себе честное слово, что завтра, наконец, сделаем? А что получается у нас легко и просто, как бы даже незаметно и с удовольствием? Как работает этот механизм?

Почему не хватает воли

Можно сказать, что в советской педагогике ключевой темой была тема воли. В советский период истории нашей страны воспитанию воли придавали исключительную важность. Об этом была написана масса работ, как научных, так и педагогически ориентированных, и даже художественных. Считалось, что воля — это такой личностный инструмент, который, будучи сформированным должным образом, в любой момент может быть включен и направлен на достижение поставленной цели, даже если цель не совпадает с устремлениями самого человека. Если этого не происходит — значит, были промахи в процессе воспитания воли. Но так ли это?

Удивительно, что в русском языке слово «воля» как инструмент, который собирает нас «в кулак», направляет нашу деятельность, концентрирует и позволяет достичь цели, — и воля в значении «свобода», «простор» — это одно и то же слово. Подсказка для нас видимо именно в этом и состоит: воля прекрасно работает в условиях свободного выбора.

Что свободно выбирается человеком? Всегда выбирается только то, что нравится. Возможно, мы не отдаем себе в этом отчет до конца, но то, к чему нас влечет, то, к чему мы движемся без трудностей, без барьеров, без препятствий, где мы на самом деле можем, что называется, горы свернуть, — это то, что нам нравится. Интерес по-настоящему «включает» нашу волю. Это подтверждают и самые печальные примеры, например, поведение наркозависимого человека: ради того, что нравится, даже если это опасно для жизни, человек может сделать все возможное и невозможное.

Из этого следует закономерный вывод: давайте поймем, что нравится ребенку по-настоящему. Найдем уже существующие зоны или откроем вместе с нашим ребенком новые. А там, где ребенку начнет что-то нравиться, он сделает все, чтобы двигаться в этом направлении.

Как отыскать зоны интереса

Как обнаружить, что нам нравится? Какие для этого необходимы условия?

Важно видеть своего ребенка. Когда человеку что-то по душе, в его жизни происходит что-то хорошее, у него появляется много энергии. Посмотрите, как порой без устали дети чем-то занимаются. Но есть ведь что-то, что не так очевидно может нам открыться своей хорошей стороной? Ребенку не сразу может понравиться чтение, или занятия гимнастикой, или не всегда будут силы и желание выполнять домашние задания. В направлении психологии, называемом экзистенциальная психология, говорят вроде бы простые и в то же время удивительные вещи: на то, что нам нравится, работают пространство, время и отношения.

Начнем с первого условия — пространства.

Пространство означает, что нам может понравиться только то, к чему мы можем приблизиться по-настоящему. Очень трудно сделать так, чтобы понравилось то, что находится на дистанции, и дистанция эта непреодолима. Я могу рассказать вам про чудесные города на земном шаре или про какие-то увлекательные книги и фильмы, но все это останется у вас в голове лишь как некоторая информация. Для того чтобы вас это действительно привлекло и поманило за собой, нужно, чтобы внутри вас образовалась эмоциональная волна по отношению к этому объекту, чтобы мы оказались в одном пространстве. И в этом пространстве должны быть особым смысловым образом окрашенные для нас предметы. А это возможно только при приближении.

Простой пример. Допустим, я собираюсь ехать в какой-то город. Я открываю путеводитель, читаю об этом городе много прекрасной нужной информации — но внутри меня ничто не откликается. И вдруг я случайно смотрю художественный фильм, события которого разворачиваются в этом городе, хотя сам фильм о другом. Я вижу улицы этого города, людей, чувствую его атмосферу. Внутри рождается какая-то эмоциональная волна, и у меня формируется совершенно другое к нему отношение. Этот город становится и моим пространством тоже. Он начинает мне нравиться.

Одна мама трех увлекающихся неглупых мальчиков пришла ко мне с жалобой на то, что у сыновей не складываются дела в школе: домашние задания они делать не хотят, с уроков сбегают, их находят то на чердаке, то еще где-то. И я решила с этой мамой поговорить о том, как она училась. Оказалось, что мама росла в семье увлеченных своим делом людей. Она выросла и состоялась в своей сфере, стала хорошим историком. И вот, она рассказывает, что ей было скучно в школе, она не хотела там учиться, не хотела заучивать длинные непонятные параграфы по истории и вообще не понимала, зачем ходит на уроки.

«А как же вы пришли в вашу профессию?» — спрашиваю я.

«Благодаря моему дедушке», — ответила она. — «Он мне так увлекательно описывал исторические сюжеты: покупал оловянных солдатиков, инсценировал войны, рисовал, приносил домой костюмы и шляпы прошлых веков, в которые мы вместе наряжались. Он вовлекал меня в события, о которых рассказывал. И одновременно он учил меня основам истории, обществознания, географии, экономики и многого другого. Он это делал потому, что это и самому ему было интересно. Может, ему не хватало театра в жизни. Да, на уроках было скучно, но на уроках вспоминались дедушкины истории. Благодаря ему я неплохо окончила школу. А уже в вузе трудилась, потому что хотела, чтобы и дедушке было со мной интересно».

Что в данном случае сделал дедушка? В том числе он сделал пространство этих абстрактных знаний родным для внучки, приблизил его к ней. И это в дальнейшем открыло ей профессиональные перспективы.

Конечно, можно поступать и по-другому: все время контролировать, подталкивать ребенка к занятиям (например, регулярно заходить в его комнату и спрашивать, когда же он, наконец, сделает домашнее задание). Можно идти по проторенной дорожке манипуляции, вынимая из кармана поочередно то кнут (лишу тебя чего-то, если не выучишь), то пряник (которым все чаще оказываются деньги за отметки). Надо сказать, это эффективные пути. К сожалению, только на короткой дистанции. Требуется то кнут делать жестче, то пряник слаще. Но мы ведь другого хотим! И часто заявляем, что растим независимую личность, а не того, кого во взрослой жизни кто-то другой будет манипулятивно использовать посредством кнута и пряника. Мы хотим, чтобы наши дети стали автономными, зрелыми, ответственными, самодостаточными личностями.

И тогда у нас не остается других вариантов, кроме как отзываться на интересы ребенка и совместно с ним создавать пространство новых интересов. Так, как поступил тот дедушка. Если почему-либо в школе ребенку не встретился харизматичный педагог (что само по себе не так часто бывает), то мы можем сами стать для него проводником в мир интересного.

Условие номер два — время

Когда мы пытаемся мотивировать ребенка заниматься чем-то, что требует усилий, мы транслируем ему такое послание: если ты сейчас это сделаешь, с этим справишься, то тогда во взрослой жизни, когда тебе будет 25, 30, 35, 40 лет, ты будешь счастлив, причем счастлив по-настоящему. И в этот момент дети, как существа с необыкновенной интуицией, сразу чувствуют: о, сейчас будет грандиозная неправда! Потому что, во-первых, в нашей жизни ни для одного живого существа нет никаких гарантий счастья. Все, что достоверно известно про жизнь, — это то, что жизнь непредсказуема во всех своих аспектах. И никаких гарантий счастья, к сожалению, нет.

Встаньте на место ребенка. Для чего тогда ему эта временная дистанция, если прямо сейчас он может заниматься тем, что ему нравится? А будет ли счастье завтра, послезавтра или когда-то через 20 лет, никто не знает. Кого я, ребенок, вижу перед собой? Родителей, которые устают после работы, взвинчены, раздражены, что-то рассказывают о своих коллегах и начальниках, об «идиотских» проектах, о «дурацкой» отчетности и прочее и прочее. Ради такого будущего они уговаривают меня делать домашние задания? В этом аспекте время как призыв приступить к сегодняшней скуке, как прогноз моего будущего благополучия, не работает.

Рассмотрим время еще с другой стороны. Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд утверждал, что настоящее удовольствие для зрелого человека — это отложенное удовольствие. Предположим, что вы заранее купили прекрасный подарок одному близкому человеку ко дню его рождения. В тот момент, когда вы покупали этот подарок, когда вы шли с ним домой, когда вы тонко чувствовали этого человека и свое эмоциональное отношение к нему, когда вы душой вкладывались в этот подарок, вы испытывали большое удовольствие. Возможно, когда через 2-3 месяца вы будете дарить ему этот подарок, острота удовольствия придет с большей силой, а может — и нет. «Эх, если бы я подарил этот подарок тогда, сразу, когда так остро предвкушал радость того человека!». Тем не менее, мы, взрослые, умеем вроде бы откладывать удовольствие. Так ли это с детьми?

И еще — в какой исторический момент мы с вами живем? В начале 20 века, во времена Фрейда, возможно и стоял вопрос отложенного удовольствия. Но как звучит сегодня, например, реклама? Она говорит: «Доставь себе это удовольствие прямо сейчас, ты этого достоин». И это то, что впитывает наш ребенок. Он видит, что и взрослые не получают большого удовольствия от отложенности чего-либо, а тут еще и рекламные слоганы сбивают его с толку.

Не так просто показать ребенку, в чем прелесть удовольствия, которое мы откладываем. Но есть такая вещь, как умение готовить себя к какому-то празднику, к какому-то хорошему событию, умение получать радость не только от конечного результата, но от самого процесса. Это то, что бывает у ребенка перед днем рожденья: как сладко за полгода до праздника помечтать подарках. Как хорошо представлять этот день, когда все соберутся. И тогда, когда наступит день рожденья, возможно, придет это удовольствие — потому что ребенок к нему долго готовился, сопровождая период ожидания приятными моментами мечтания о празднике. Другими словами, отложенный праздник будет праздником только тогда, если время его ожидания заполнено хорошими и радостными моментами.

Давайте вернемся к нашей теме. Если мы уверены, что занятия ребенка фехтованием, плаванием или чем-то еще завтра выльются в грандиозный праздник для него (например, он будет участвовать в престижных соревнованиях и может одержать победу в трудной борьбе), то как можно скрашивать ожидание этого праздника? Только одним способом: если это будет не ожидание конечного результата, а просто удовольствие от сегодняшнего процесса.  И в этом процессе мы будем рядом с ребенком.

Как мы привычно реагируем на дела ребенка? Если сегодня у него что-то получилось, мы легко возводим его на пьедестал: «Ты наше золотко, какой же ты талант, мы все тобой гордимся». Но если завтра что-то не получилось, быстро свергаем его с пьедестала, вздыхаем и качаем головой. А ведь в человеке, который чем-то занимается, всегда что-то происходит, всегда есть какое-то движение. И удерживать человека в каком-то занятии — причем не только детей, но и взрослых — может только справедливый взгляд на этого человека. Когда человек все время видим в своей деятельности. Когда он получает обратную связь о том, как же выглядят те изменения, которые с ним произошли.

Например, ребенок занимается фигурным катанием. И мы замечаем, что он стал лучше удерживать равновесие, стал устойчивее, и качество его движений выросло. Это наблюдение не тождественно восторгам в духе «ах, какой же ты талантливый, да из тебя, наверное, вырастет чемпион по фигурному катанию!». Нет, это другое: «Вчера я видела, что ты еще не мог садиться на одной ноге в пистолет, а сегодня у тебя это уверенно получается». Мы замечаем продвижение в каком-то деле, и эта увиденность день за днем складывается в его копилку уверенности, работает на мотивы ребенка.

И тогда временная отложенность крупного результата перестает быть для ребенка смутным завтра, приносящим тягость сегодня. Он видит хорошее уже сегодня: вот уверенно сажусь на одной ноге в «пистолет», потом делаю хороший поворот, и даже на викторине в школе вдруг выясняется, что я активен, что меня перестала смущать публичность выступления. Мы видим перемены в ребенке, даем спокойную и справедливую обратную связь — и ребенок их видит. Это позволяет ему трудиться с усердием ради дальнейшего продвижения на пути, который уже сегодня приносит радость.

В ребенке, который совершенно не справляется с математикой или по 3 часа приступает к домашнему заданию, все равно есть какое-то движение. Важно увидеть это движение и поделиться впечатлением с самим ребенком. Это не означает, что мы скажем: «Все замечательно, я увидела, что у тебя сегодня был порядок на рабочем столе, хотя ты 3 часа готовился к выполнению домашнего задания». Нет, мы скажем: «Знаешь, я заметила, что у тебя сегодня был к началу домашней работы порядок на рабочем столе, ну, а то что так долго ты приступал к домашнему заданию — мы, наверное, еще будем обсуждать». Это справедливый взгляд, который ребенок может положить в копилку своей мотивации, своего интереса к тому, что он делает.

Условие номер три — отношения

И, наконец, третье условие нахождения своих зон интереса — это отношения.

Это условие понятно лучше других. Все дети, как бы они себя ни вели, что бы они ни делали, движимы прекрасным чувством: любой ребенок хочет нравиться своим родителям. Некоторым родителям этот тезис покажется странным, они тут же возразят: «Вы, наверное, говорите о каких-то идеальных детях, но не о моем ребенке». Но это правда: любой ребенок хочет нравиться своим родителям. Да, его поведение может быть разным. Но оно и у взрослых людей бывает разным: не всегда мы ведем себя хорошо и правильно, но это не значит, что мы внутренне изменились и стали плохими. Важно разделять ребенка и его поступки, его поведение.

Поведение можно и должно обсуждать, и, конечно, хорошо бы обсуждать его так, чтобы в результате прийти к какому-то конструктивному выходу. Очень легко сказать, как нельзя делать, как плохо делать. А как можно в этой ситуации? А как хорошо в этой ситуации? А как допустимо в этой ситуации? Важно, чтобы при этом ребенок не чувствовал, что его чувство собственного достоинства раздавлено, чтобы в нем не накапливалась злость, раздражение, обида. Как это сделать — непростой вопрос. Эта тема требует хорошего разговора с ребенком, и, может даже, не одного. Возможно, в процессе общения вы поймете, чтобы это тема вашей семьи: есть какие-то слабые области, где вы не знаете, как себя вести, и ребенку не с кого считывать хорошие образцы поведения. И с этим вам предстоит поработать. Но если ребенок, на ваш взгляд, плохо себя ведет (ничего не делает по дому, прогуливает уроки и так далее), это не означает, что он паршивец и негодяй. Это означает, что в конкретной ситуации его поведение было непозволительным. «А теперь давай разбираться, что может сделать каждый из нас в этой ситуации». И это вопрос ваших с ним отношений.

Вообще говоря, в наших отношениях с детьми один из самых трудных вопросов — понять, когда наша помощь ребенку нужна, а когда он в ней не нуждается, когда она будет лишней, ненужной, более того, она будет искривлять его личностное развитие. Как это понять? Где настаивать, а где отпустить ситуацию? Универсальных ответов нет. Есть один ответ: это ваш ребенок, и он совершенно уникальное существо, не было, нет и не будет второго такого на земном шаре. Это человек со своими желаниями, интересами, потребностями, со своим душевным устройством. Как же тогда быть в трудных ситуациях, когда ребенок ведет себя не так, как вам хочется? Разговаривать с ним и, прежде всего, попытаться понять: что двигало ребенком в конкретной ситуации? чего он хотел? о чем была эта ситуация? каким образом он нам хотел понравиться в этой ситуации? В очень многих конфликтных ситуациях ребенок в конечном счете хочет понравиться родителям (а они этого нередко не замечают).

Можно поступить по-другому и пойти путем манипуляций. Но, как это бывает при всякой манипуляции, следствием будет потеря контакта, отчуждение в отношениях. И мы не протянем ребенку руку помощи в ситуации, где эта помощь ему очень нужна.

В чем разница между диалогом и манипуляцией? При манипуляции в выигрыше остается один человек, а второй к чему-то принуждается — лестью, шантажом, угрозами. Когда мы договариваемся, мы ощущаем себя в равных партнерских позициях. В договоре есть очень важная вещь: вы говорите — «давай мы сейчас договоримся, что будет так-то, так-то, так-то», а человек напротив вас говорит — «да, вот это меня устраивает, вот это не устраивает, я бы сделал так-то», тогда вы в ответ говорите — «хорошо, это меня устраивает, а вот на этом пункте я бы настаивала, потому-то и потому-то». И это будет диалог между вами, в результате которого каждый из вас не остается на исходных позициях, а делает шаг навстречу друг другу. И тогда вы чувствуете, что пришли к конструктивному решению не за счет другого человека. Как только это происходит за счет другого человека, значит это была манипуляция.

Детям важен опыт преодоления трудностей

Есть масса ситуаций, в которых мы страстно хотим помочь ребенку. Мы подставляем ему плечо, мы пишем за него сочинения, мы ходим к учителям и тренерам и разговариваем с ними о трудностях ребенка. Нам, взрослым, конечно, нелегко даются промахи наших детей. Но нужна ли им такая помощь? Если ребенок не будет сам встречаться со своими промахами, переживать эмоции, которые их сопровождают, преодолевать трудности, то как он будет расти? Человек личностно развивается и духовно растет, увы, через переживания: проходя кризисные, трудные этапы, попадая в экзистенциальные ямы. Переживания поднимают нас над самими собой, но часто мы не даем детям ни малейшего шанса пережить хоть какие-то трудности в соответствии с их возрастом.

Пример: ребенок в детском саду плачет, потому что другие ребята не дали ему доделать какую-то постройку, они претендовали на те же строительные блоки, и ребенку не удалась его задумка. Родитель, который увидел горькие слезы ребенка, его жалобы, не может этого вынести и обращается к воспитателю: «Как же так? Мой ребенок не доделал постройку! Его обидели дети, Он получил психологическую травму! Вы это понимаете? Я вас привлеку!». Что видит ребенок? С ним не поговорили спокойно о главном: «какая у тебя была задумка?», «а если бы у тебя были эти кубики, как бы выглядела постройка?», «а можно было как-то по-другому закончить постройку?», «какие у тебя есть идеи?», «а какие у тебя отношения с этими мальчиками?», «с кем из них вместе ты хотел бы строить этот домик?», «а мог бы ты предложить это ребятам?». Вместо этого он получил образец поведения: грозная, пребывающая почти в ярости мама так поговорила с воспитателем, что та потом целую неделю ходила за ним и спрашивала: «Ванечка, а ты во что сейчас играешь?», «а во что бы ты хотел поиграть?» и так далее. Таким образом, ребенок не получил хорошего опыта в решении вопроса «как быть с достижением своих целей». Он получил искаженный опыт, и с ним он пойдет дальше, в свою будущую жизнь.

Конечно, если в группе ребенка в детском саду царит очень плохая атмосфера, и дети постоянно конфликтуют, то это повод поговорить с воспитателем. Но совершенно точно не нужно это делать при ребенке и набегу — это должен быть хороший спокойный разговор, и он тоже станет рукой помощи ребенку.

Еще один важный момент. Если ребенок не доводит до конца начатое, бросает дела на полпути, часто меняет увлечения, с ним можно говорить об одной важной идее — необходимости довести дело хоть до какой-то точки. Наша жизнь так устроена: в ней существуют обязательные к выполнению вещи. Не всегда этот долг железный, это скорее мягкое долженствование: надо нечто сделать, и это нечто хорошо для самого человека. Для человека хорошо, когда он в начатом деле поставил точку.

Предположим, я задумала написать роман. И в мыслях уже представила, что это будет круче, чем «Война и мир». Я написала одну страницу и чувствую, что дальше идеи закончились, больше ничего написать не могу. Ставлю точку и говорю себе: «Хорошо, сегодня получилось только эссе». Но я поставила точку, потрудилась и изложила задуманное в жанре эссе.

В любой деятельности существуют эти промежуточные точки, например, переход в следующий класс музыкальной школы или участие в районных спортивных соревнованиях. Что мы можем сказать ребенку в ответ на его заявление «я бросаю скрипку»? «Вот, ты надумал бросать музыкальную школу. Тебе осталось полгода до окончания начального звена. Хорошо, давай дойдем до окончания начального звена, поставим точку и будем думать, куда двигаться дальше». И ребенка надо очень бережно, но твердо вести до этой точки, дать ему пережить этот опыт завершения дела на определенном этапе. При этом в вашем представлении тут может быть одна планка, а в реальности ребенок ее не достигнет. Ну, хорошо, не получилось, но все-таки он не бросил дело просто так на полпути. Работа должна быть хоть как-то завершена.

Сначала понять, а потом оценивать

Хотелось бы обратить внимание родителей и на то, что существуют факторы, которые осложняют способность ребенка доводить свои дела до конца, даже если соблюдаются все три условия — пространство, время и отношения. Я имею в виду фиксацию на быстром результате, быстром получении удовольствия, которую мы сегодня нередко видим  у детей.

Ко мне на прием привели восьмилетнего мальчика, который все выходные напролет смотрит сериалы. Вы знаете, сейчас в интернете есть ресурсы, показывающие серии друг за другом: когда оканчивается одна серия, достаточно одного клика, и начинается следующая. И еще одна, и еще. Быстрое и легкое потребление. Способ переживать то, что нравится, у ребенка уже искривлен, и ситуация требует специальной работы.

Но пока этого не случилось (и даже тогда, когда случилось), родителю важно все-таки быть в контакте со своим ребенком — а для этого надо отложить на время свои эмоции и попытаться для начала понять, какие  потребности насыщает ребенок пусть не очень хорошим способом? Что за этим стоит? Зачем он обманом едет на другой конец Москвы, чтобы в малознакомом магазине купить паровые сигареты и затем надышаться паром со своим единственным приятелем? Сначала попробуйте понять, чего ребенок пытается добиться своим поступком, а затем только дайте оценку поступку как недопустимому, непозволительному, плохому. И начните думать, каким образом вы можете стать для ребенка опорой в сложившейся ситуации. Ведь если у него не будет этой опоры, тогда затормозится формирование его зрелости, он останется в инфантильном желании получения незамедлительного удовольствия.

Эти ленивые дети?

Немного о лени. Педагоги часто говорят об учениках: «умен, но ленив», «мог бы, но ленится». Что такое лень? Многие люди говорят, что они очень ленивы, при этом, когда я начинаю спрашивать, что они делают в течение дня, они рассказывают, что работают в ненормированном графике, каждый день развозят детей в школу и по кружкам, а вечером слушают вебинары о воспитании. Когда я отмечаю, что это большая нагрузка, они вздыхают и разводят руками: «Да, но я мог бы еще делать вот это и вот это… если бы не ленился». И часто также мы говорим нашим детям: «Ты мог бы, если бы так не ленился».

Что же происходит с нашими детьми, когда они ленятся? Что они делают? Например, играют в игры на айпаде. Вот такой пример. Юноша 16 лет на пороге выпуска из школы, успеваемость неудовлетворительная: из трех школ вылетел, в четвертой предлагают уйти добровольно. С этим родители привели его ко мне. Выяснилось, что он играет по 16 часов в день в компьютерные игры. Игра эта широко распространена, известна в мире, число пользователей 150 миллионов, а мальчик входит в 300 лучших.

— Ух ты, и ты входишь в 300 лучших из 150 миллионов? А что ты для этого делаешь?

— Ну, я все время отслеживаю чаты, обмениваюсь информацией, кооперируюсь с другими игроками. Много всего. Надо успевать отслеживать новую информацию, а то я потеряю позиции.

Посмотрите, подросток преодолевает самые разные препятствия и тратит огромное количество сил, чтобы продвигаться в том, что ему нравится. Он проделал огромную работу. Как мы это назовем? Ленью? Одержимостью? Скорее, это трудоголизм, но только не в той области, которая нам нравится. Однако можно ли это назвать ленью?

Если женщина, у которой большая семья, много работы по хозяйству, много требующих внимания дел, внезапно в выходной день, проводив мужа с детьми на прогулку, ничего не делает, лежа на диване, значит ли это, что она ленится? Она делает то, что ей сейчас необходимо, то, что ей нравится. Она таким образом себя эмоционально заряжает, потому что ежедневно эта женщина тратит много эмоций на общение и рутинные дела. Если это лень, то эта лень ей в конкретный момент совершенно необходима.

Лень говорит нам нечто о нас самих без прикрас и без утайки. Там, где лень приобретает уже неумеренные, неприличные размеры, это говорит о том, что мы долгое время были к себе невнимательны, и наши внутренние дефициты стали слишком велики. Это подобно тому, как если бы мы были голодны, но пропустили сначала одно время перекуса, потом второе, потом третье — а когда добрались, наконец, до какой-то закусочной, то с жадностью набросились на еду. Наша трапеза определенно нехорошо закончится для нашего желудка. Поэтому, когда человек очень много ленится, это значит, что его дефициты приобрели катастрофические размеры. И с этими дефицитами надо работать, надо с ними очень внимательно разбираться.

Мама одного мальчика жаловалась мне: «Мой ребенок на каком-то этапе вообще ничего не хотел делать. Абсолютно!». «Я активный человек, — говорит она, —  мне всегда многого хочется: обычно я после работы и на концерт иду, и на скейте катаюсь, и серфингом занимаюсь, — и все это в один день. И мне это хочется делать вместе с ребенком». А ребенок в этом ритме пожил семь лет и на восьмом году сломался, потому что у него другой темперамент, он не может выдерживать столько. Каждая из этих активностей сама по себе прекрасна, а в паре с мамой — это отдельное удовольствие, — но не каждый день и не восемь лет подряд. Мальчик стал проводить много времени дома, на диване, отказываться от любых предложений.

В подростковом возрасте лень может быть обусловлена простыми физиологическими причинами: примерно в 12-13 лет происходят резкие телесные перемены, очень вытягивается костная ткань, а мышцы за ней не поспевают. Это вечное у подростков стремление присесть, прилечь, притулиться… И в таком состоянии еще куда-то идти?! Другими словами, тело не справляется. Но это не означает, что родители должны махнуть рукой, мол, «ну, хорошо пусть полежит на диване». Нет, говорит лишь о том, что надо телу помогать, давая ему разумный отдых, сон.  Иногда надо и полежать. Обычно годам к 15-ти ситуация выправляется, и дети становятся более активными. Они вновь чего-то хотят и куда-то идут. Правда, не с нами. И совершенно не туда, куда мы хотели бы их отправить. Но они другие и не могут прожить свою жизнь по нашему сценарию.