Согласно социологическим опросам, итальянцы начинают привыкать к сосуществованию с целыми этническими общинами в собственной стране. По крайней мере, эти позитивные факты цитируют местные печатные СМИ. Но так ли обстоят дела в повседневной жизни?

Начнем с того, что итальянцы очень «местячковы». Вот, к примеру, первым вопросом, с которым обратятся друг к другу незнакомые итальянцы, случайно повстречавшись за границей, будет: «Откуда вы?». А все почему? А все потому, что географическое происхождение — это своего рода маркер итальянского общества. Жители Апеннин очень привязаны к своей родной провинции, городу, области, что, впрочем, вовсе не мешает им демонстрировать чудеса приспособленчества и гибкости, когда они отправляются учиться или работать за миллион верст от родного дома. Видимо, это отголоски средневековой раздробленности, когда карта страны напоминала  собой разношерстное лоскутное одеяло. Еще живы в современной истории страны случаи если не вражды, то, по крайней мере, живой неприязни между жителями некогда соперничающих соседних городов — вот взять, хотя бы, для примера тосканские Сиену, Пизу и Флоренцию. Здесь, в Италии, даже поговорка есть: «Лучше покойник дома, чем пизанец у порога». Вот вам и наглядный пример итальянской терпимости к выходцам «извне».

Однако, слово современной статистике: результаты исследования «Все те же евреи. Как меняются предубеждения, никуда не исчезая», недавно представленные в Фонде издания Corriere della Sera, оказались чрезвычайно интересными. Оказывается, итальянцы привыкли к жизни во многоэтническом обществе и научились — наконец! — разделять честно зарабатывающих себе на хлеб эмигрантов, беженцев от войны и голода, приезжих, пытающихся влиться в итальянское общество, и всякого рода маргиналов. Ученые умы определили, что одна из проблем непонимания между коренными итальянцами и «понаехавшими» прежде всего в нежелании эмигрантов интегрироваться в новом обществе, попутно попеняв своим соотечественникам с Апеннин, что эти последние далеко не всегда готовы хотя бы постараться понять неизбежные культурные различия.

А дальше ученые мужи и вовсе взялись за классификацию приезжих. Оказывается, что самими далекими, в понятии итальянцев, от них самих стали цыгане и члены различных религиозных течений, вроде «Свидетелей Иеговы». В классификации они получили наименование «маргиналов». Выходцы из Восточной Европы и… мусульмане оказались в одной группе «внешних» эмигрантов, не представляющих кардинальных отличий и с готовностью находящих свое место в итальянском обществе. На «границе» между принятием и отторжением оказались выходцы из стран Магриба, носители культурных и религиозных отличий, которые, впрочем, не кажутся непреодолимыми. В разряд «близких» итальянцам попали жители Филиппин, стран Латинской Америки и протестанты — итальянцам импонируют сходство взглядов, относительная близость культур и желание влиться в итальянское общество.

А тем временем в Милане кипят дискуссии относительно строительства здесь мечети. Православные храмы в итальянском мегаполисе есть, синагога — тоже, а вот мечети — нет. Мусульмане всея Милана даже написали открытое письмо с ходатайством о посредничестве… Рании, королевы Иордании. Написали о том, что многие юноши и девушки арабского происхождения, мусульмане или так называмые христиане второго поколения, чувствующие себя настоящими итальянцами, но сохраняющие в памяти и в сердце вековые традиции своих семей и исторической родины, хотели бы выступать посредниками между двумя столь разительными, но столь могущественными религиями стран бассейна Средиземного моря. Они верят, что взаимное уважение к религиозным традициям других народов — это залог успеха взаимоотношений разных этносов не только в Милане и в Италии, но и на Востоке и Северной Африке, многие выходцы из которых осели на Апеннинах. В этом прошении нет ничего страшного, и было бы нечеловечно оставить вопрос без внимания, но мне бы не хотелось жить поблизости с миланской мечетью. Так же, как и я, мыслили и жители Швейцарии, когда пару лет назад правительство провело референдум относительно постройки мечети. Только ведь я — сама эмигрантка. Все-таки, предубеждения и стереотипы — разрушительная сила, сжигающая изнутри неприятием инакомыслия.

А знаете, кто, по моим наблюдениям, отличается наибольшей нетерпимостью по отношению к «проблемным» эмигрантам? Сами эмигранты, их же соотечественники в первую очередь! Все потому, что поведение некоторых типичных олицетворений национальных стереотипов в первую очередь ставит под сомнение репутацию их более сознательных соотечественников, за которыми ничего подобного и не водится. Невозможно объяснить итальянцам, что не все румыны — воры, не все русские — девицы легкого поведения, и не все марокканцы — жулики. Невозможно, но пытаться надо. Так сказать, личным примером…

За мои пять с половиной лет в Италии я лишь раз наткнулась на стену неприятия нравов и уклада другой, отличной от Италии страны. А была я —  ни много ни мало – на собеседовании у владельца известного кадрового агентства, подбирающего топ-кадры для финансовой среды. Так вот, этот самый директор, немолодой и компетентный, как мне думалось, человек, никак не мог взять в толк, что в России заканчивают университет, чтобы стать дипломированным лингвистом или переводчиком, уверял меня в отсутствии высшего образования и все твердил мне, что «у нас существуют специальные трехгодичные курсы».  Твердил, пока я не сказала хлесткое «оно и видно, судя по квалификации местных специалистов», тогда он одобрил мою кандидатуру и впредь обращался ко мне не иначе,

как «дотторесса» (в Италии почтительное официальное обращение к имеющим высшее образование).

Хотите еще случаи из жизни? Я частенько слушаю, как недовольно шипят миланские старушенции, клеймя эмигрантов и обвиняя их во всех смертных грехах, и брезгливо машут надушенным платком в метро. Как шепчутся мои соседи-итальянцы, обсуждая русских квартиранток в доме. Как наша офисная привратница до сих пор, через три года после переезда компании в новое помещение, продолжает звать моего коллегу из США «немного иностранцем». Как частный окулист называет разрез глаз моей дочки … азиатским и уверяет меня, что Россия, дорогая синьора, — это «ченто пер ченто» (100-процентная) Азия…

А еще я вижу, как трогательно и искренне дружат итальянские дети со своими китайскими и чернокожими сверстниками из школы. Как встают итальянские мужчины, чтобы уступить в метро место беременной женщине в парандже. Как охотно усыновляют в Италии не только славянских детей, но и малышей из Азии и Африки. Как с готовностью бросаются помочь занести вверх по ступенькам детскую коляску иностранке, пришедшей на прием в отдел эмигрантов при полиции. И от этих примеров теплеет на сердце.