Справка: Варвара Караулова — 19-летняя студентка философского факультета МГУ (отчислена в октябре 2016 года). В конце мая 2015 года попыталась сбежать в Сирию, чтобы присоединиться к «Исламскому государству» (террористическая организация, запрещенная в России — прим. ред.). Благодаря отцу, который оперативно поднял тревогу, девушку поймали на турецко-сирийской границе и вернули домой. Сначала уголовное дело против Варвары решили не возбуждать, посчитав, что девушка стала жертвой опытных вербовщиков, однако ввиду того, что она не прекратила контакты с виртуальным женихом (в действительности вербовщиком), на девушку все же было заведено уголовное дело.  Родители бывшей студентки объясняли поведение своей дочери тем, что девушка не смогла преодолеть патологическую влюбленность в радикального исламиста. Сама же Варвара заявила следователям, что «ехала в Сирию к любимому мужчине», а не для того, чтобы примкнуть к террористам.

Несколько дней назад суд признал девушку виновной в попытке присоединиться к запрещенной в России международной террористической группировке «Исламское государство» и приговорил ее к 4,5 годам лишения свободы. Отбывать наказание Варвара будет в колонии общего режима (по материалам «Российской газеты»).

Недавно наткнулась на опрос: хотела бы я свои тридцать променять на двадцать? Ни за что, ответила я, — я же не враг себе. В свои 20 я была один в один Варварой Карауловой.

Когда я читаю историю этой девчонки, у меня сжимается сердце. Мне бесконечно ее жалко. Потому в ней я вижу себя десять лет назад. Я правильная девочка-отличница, учусь на гуманитарном факультете и все стремлюсь найти любовь. Родители разведены, мама меня не понимает. Зависаю на форумах с умными мужчинами, общаюсь в аське. Вся такая серьезная, деловая и циничная интеллектуалка. А внутри маленькая испуганная девочка.

У меня было даже два визита к моим интернет-возлюбленным. Один раз — в Питер на 3 дня, у меня перестала работать симка, и меня искали с милицией. Второй раз — в Азербайджан. Мы познакомились с мальчиком, который строил из себя нациста. Тогда еще было модно это, а не радикальный исламизм. Я из себя тогда строила еврейку. Поэтому романтики было завались, Монтекки и Капулетти практически.

Поэтому я легко могу предположить, что будь мне сейчас мои 20 лет, я вполне могла бы метнуться к возлюбленному на Ближний Восток.

На днях друг в фейсбуке спросил про Караулову: «Ну как, как вообще можно влюбиться по интернету?!». «Легко», — отвечаю я. В интернете даже легче — ты влюбляешься в человека, которого сама себе придумала, в персонажа, в проекцию собственного «в активном поиске». Вся моя интернет-романтика в офлайне сошла на нет. Хотя, говорят, некоторые люди создают потом счастливые семьи.

Поэтому когда пишут, что Караулова — умная, коварная интеллектуалка, которая готовила теракт и была циничным рекрутом, — я не верю. А вот что можно влюбиться в брутального террориста до состояния одержимости — легко. И дело тут не в личных качествах террориста, а в синдроме девочки-отличницы. Девочки-невротика, у которой совсем нет близких людей. Которая привыкла быть хорошей, но хочет свободы и еще сама не знает чего, не уверена в себе — и жаждет быть плохой девочкой и крутой «революционеркой». Нет, лучше женой революционера. Чтобы он от всех меня защищал, был такой суровый и непримиримый и только со мной был бы нежным котеночком.

Наверное, умные психологи сказали бы, что брутальный террорист — это просто проекция Анимуса, мужского, волевого, жесткого начала личности, которое у раздавленной противоречиями девочки-отличницы не получается отрастить в себе самой.

Поймите меня правильно: я не хочу в этом тексте ни говорить про ужасы исламизма, ни обсуждать работу ФСБ. Я говорю о том, что на месте Карауловой могли легко оказаться тысячи незамужних российских женщин. Женщин, которые все время в активном поиске того, за кем «как за каменной стеной». Женщин, какой была и я десять лет назад.

Я уверена, что «больная любовь», которая привела Караулову за решетку — это не что-то исключительное, во что невозможно поверить. Просто не всем страдающим от одиночества женщинам попадаются террористы. Кому-то — «всего лишь» алкоголики, наркоманы, насильники. И даже маньяки и педофилы, которым их любящие подруги помогают — или закрывают глаза на увлечение «любимого». Или ревнуют к собственным дочерям, которых надо вместо этого защищать от посягательств любимого муженька.

Что уж там говорить про «безумную любовь», вспыхивающую к женатым, — это вообще вроде бы «в порядке вещей». Мол, плевать на условности, это же любовь, ее контролировать нельзя. Люди бросают своих детей, рушат жизнь чужих — но трагедии не видят, все же нормальные люди, у всех есть право на «любовь». Это одиночество, которое требует жертв.

То ли дело — Варвара. Она-то уж точно циничная злонамеренная тварь. Террористка. За решетку ее и на подольше.

А я читаю все это и думаю: какое счастье, что в мои 20 лет не был популярен радикальный ислам. Иначе не исключено, что меня бы с моими возлюбленными не милиция в Питере искала, а ФСБ в Сирии.

Комментирует иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель Информационной службы Синодального отдела религиозного образования и катехизации:

Сложно судить об этом деле, не зная деталей следственного процесса. Но я внимательно ознакомился с обвинением и последним словом Варвары Карауловой на суде.

Двоякое впечатление. Для меня очевидно, что она многое недоговаривает. Если судить по ее выступлению, то она «вся такая наивная», глупенькая, в поисках большой и чистой любви… Допустим. Но также более чем вероятно, что все происходящее с ней она прекрасно осознавала. Томик блаженного Августина, принесенный на суд Карауловой, — отнюдь как не случайность: на философском факультете романтически настроенных идиотов нет. Люди там с немалым интеллектуальным потенциалом.

Как бы там ни было, и в том, и в другом случае Варвара представляет реальную угрозу. Если она настолько глупа, то ее вполне могли «втемную» использовать в террористических целях. Если все понимала… то тут даже представить себе страшно, чем могло все закончиться.

Но есть во всей этой истории и еще одна важная вещь. То, что с ней не было эмоционального контакта, и никто при этом не забил тревогу (ни семья, ни вуз, ни друзья) — это приговор нашему обществу.

Хотя, что говорить… сколько таких «одиночеств» в сети, для которых мир реальный — не более чем «мелькающие кадры», а Сеть — ойкумена?! Сколько таких людей, которые не испытывают ни к кому доверия, чтобы поговорить по душам, быть просто выслушанными и услышанными с их внутренней болью, с их несбывшимися надеждами, с их духовным развалом. Бегство в ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России. — прим.ред.) как попытка бунта против такого мира, мира, который, по мнению таких девушек, — сплошь ненастоящий.

Трагедия в том, что в том самом мире радикального ислама настоящим окажется только смерть. Все остальное — от вербовки до последнего внушения про жертвенность с поясом шахида ради высших идеалов — вранье. Циничное и подлое.

Жалко Варю… Жалко и многих других юношей и девушек, оказавшихся в подобной западне, расставленной будь то вербовщиками ИГИЛ или одержимыми лидерами суицидных групп в соцсетях. Но одной жалости здесь недостаточно.

Возвращаясь к приговору… Четыре с половиной года пролетят очень быстро. Да и вероятность условно-досрочного освобождения вполне допустима. А что будет дальше? Сможет ли Варвара пересмотреть свои взгляды? В истории России уже были отсидевшие борцы с режимом. Изменились ли они?