Не слукавлю, если скажу, что я собиралась поехать к Поясу Пресвятой Богородицы, как только впервые узнала о том, что он будет в Москве – в конце лета, кажется. Тогда это представлялось чем-то естественным и простым – привозят великую святыню, к тому же не «простую» — а, как бы поточнее выразиться, «сугубо женскую» (исцеляет, говорят, от бесплодия и вообще мир в семье дарует), ну как не съездить. Никто ж не мог предположить, что это вызовет такой ажиотаж среди россиян и, в частности, жителей московского региона.

Но ближе к моменту прибытия Пояса в Москву напряжение нарастало – расстарались СМИ, и вот я уже малодушно перебираю в уме варианты, где бы достать «билетик» или когда народу должно быть поменьше.

Проходят выходные – я начинаю изучать интернет в поисках ответа на вопрос, когда же лучше ехать. Меня пугают одни сообщения – о десятичасовой очереди и успокаивают другие – о трехчасовой. Снова перебираю варианты: поздно вечером – ночью – рано утром. Одновременно утешаю себя мыслью о том, что могу и не попасть.

За день до поездки какой-то душевный подъем: кажется, что все получится, что выстою, что прикоснусь. Вечером накануне (в среду) – все телеканалы трубят о невиданных очередях, которые начинаются от Лужников (6-7 км от Храма Христа Спасителя) и люди в которых стоят почти сутки – по 22-23 часа. Расстраиваюсь, сникаю. Гоню от себя эти мысли – спасает то, что едем вместе с коллегой, и теперь отказываться поздно, на меня человек понадеялся.
Выезжаем в половине пятого утра. Беру с собой теплые вещи, рассчитанные на 20-градусный мороз. Тут уж не о красоте думаешь и даже не о каком-то «приличном» виде, а исключительно с точки зрения сохранения тепла. Звонок знакомому батюшке, который в очереди с середины ночи, утешения не приносит: узнаю, что очередь начинается с третьего транспортного кольца, и получаю совет ехать с детьми, чтобы попасть в так называемую «детскую очередь». Про себя ухмыляюсь – эх, были бы дети… Ну не чужих же, ей-Богу, только за ради пройти без очереди тащить!..
А дальше начинаются маленькие «чудеса». Сначала мы паркуемся на забитой машинами Фрунзенской набережной. Затем – вклиниваемся в очередь. Это, конечно, нечестно, и я утешаю себя воспоминаниями о мытаре Закхее, который дабы увидеть Христа, несмотря на свой статус, взобрался на дерево. Может, я неправильно толкую этот эпизод, но так хочется найти себе оправдание – ведь, как оказалась, наша очередь стоит с половины-третьего утра (а мы начинаем свой путь в 6 утра).
Первые два часа проходят незаметно: мы движемся очень быстро, задерживаясь на каждом кордоне всего минут на пять. Охватывает какое-то веселье. Особенно радуешься тому, что время идет, а ты его не замечаешь. И совсем не холодно, порой даже жарко (укутана-то как полярник). Несколько часов проходят в постоянном движении – и не успеваешь оглянуться по сторонам, как-то не до того. Потом начинаешь присматриваться к людям: семейная пара, целая компания то ли друзей то ли родственников, колритный священник (прям-таки пушкинский поп из сказки), бабульки-божьи одуванчики, столичные барышни в норковых шубках и валенках с калошами, а вот люди явно с периферии – и одеты попроще, и взгляды поскромнее.
Мы все такие разные и стоим, наверное, с разными мыслями, с разными намерениями, с разными просьбами и мольбами – но проходят еще несколько часов, и мы становимся похожи друг на друга. У нас уже одинаково-усталые, но при этом радостные глаза, снисходительные к собственными и чужим немощам взгляды. Сторонних разговоров мало, но что важнее – нет и навязчивых нравоучительных. Нет сил ни на что лишнее. Нас кормят кашей, поят чаем, молоденькие полицейские улыбаются и внушают надежду своими расчетами, когда мы все-таки дойдем (к слову, самые первые «предсказания» — еще часов в 7 утра — оказались самыми точными).
В какой-то момент мы видим вдалеке храм Христа Спасителя, потом он скрывается за поворотом. Мы придумываем себе контрольные точки, достигая которые, кажется, что вот уже совсем скоро, совсем близко. Звонят родные: интересуются, беспокоятся, утешают, недоумевают, удивляются, раздражаются. Вот уже мы движемся так медленно, что, заходя в теплые автобусы между кордонами, чтобы погреться, успеваешь заснуть. Это уже не утренние 5-7 минут – 20-30, а то и все 40 минут мы стоим без движения. В уме постоянно передвигаешь предполагаемое «время прибытия».
И вот мы идем и идем, и идем, и конца и края этому не видно. Уже начинают замерзать ноги, уже постоянно хочется спать и к чему-нибудь прислониться, уже не хочется ни разговоров, ни чая. Я плохо знаю Москву, и только тупо считаю мосты – в самом начале полицейский обещал, что их впереди будет три, а потом поворот – и мы придем к храму. Проходим третий мост, Патриарший. Настраиваю себя еще на один отрезок пути – за поворотом.
Мне невдомек, что через несколько шагов я остановлюсь в удивлении и немом восторге, потому что увижу огромный, сияющий золотом куполов Храм. Настроенная на продолжение долгого пути, я вижу перед собой цель, и только тогда с ликованием понимаю, что теперь-то точно дойду. Молюсь, читаю акафисты Пресвятой Богородице, после того, как увидела храм, про себя непрестанно напеваю «Богородице Дево…».
Время, между тем, ближе к четырем часам дня. Уже кордонов пять подряд мы практически не движемся, стоим по полчаса, и хотя осталось так немного – при таком темпе мы можем попасть в храм еще часа через три-четыре. Еще одно испытание – вдруг «в зобу дыханье сперло» (то ли от радости, как у крыловской Лисицы, то ли от усталости). Мне удивительно: я на свежем воздухе, стою в сторонке от основной группы, а мне так тяжело дышать, будто я в толпе в душном помещении. Кружится голова, кладу в рот кусок шоколадки в надежде, что он что-то там повышает, или понижает…
А потом все происходит так стремительно, что только диву даешься: почему же мы стояли раньше по полчаса! Последние несколько кордонов частично объединяют, а главное – мы движемся от одного к другому вообще без остановки, чуть что не вприпрыжку. На ступенях храма подступают слезы. Они, глупые, текут и текут, как будто глаза отдельно от меня и не понимают, что там – не скорбь, а радость. В храме шумно, тесно, ярко, светло, быстро. Главное слово тут – быстро. Тебя буквально пропихивают к арке, на которую установили ковчежец с Поясом Пресвятой (чтобы увеличить «проходимость»). Проходишь под аркой, на мгновение протянув вверх руку в надежде, что и это зачтется. Пробегая через храм, я просто физически не успела бы перечислить все то, о чем хотела попросить Пресвятую. Но она же и так все знает. А там – на всё воля Божья…
Выхожу из храма. Беру освященный поясок, иконку. Подхожу снова, беру для подруги, которая собиралась, да не смогла поехать. И снова – мало ли в окружении знакомых, для которых он может оказаться очень дорог.
Смотрю на часы: 17.15 – итого, больше 12 часов в очереди. И ради чего – спрашивали меня многие?
Ради… нет, не подвига, но труда. Хотелось потрудиться ради Той, чей Пояс привезли в Россию. Я не забивала себе голову размышлениями о подлинности святыни, я шла не к кусочку ткани – я шла на встречу к Богородице. Как будто ко мне в гости единожды в жизни приезжает очень дорогой и близкий человек, и чтобы встретить его, я должна пройти свой путь. Навстречу. Она, конечно, может с высоты своей снизойти ко мне, но как я взгляну в глаза Ей и буду придумывать оправдания, почему я не вышла навстречу?!
Это не был подвиг. Нет, милостью Божьей, стоять было не очень трудно. Если бы мне сказали, что я 12 часов простою зимой на улице – я бы только улыбнулась. А тут силы брались откуда-то. Но главное даже не силы, а вера, что ты на правильном пути, надежда, что ты этот путь пройдешь, и любовь – к той, ради которой ты его начал.