«У тебя есть мечта?» — «Не знаю…» Знакомо это вам, читатель? Жить в мире, полном возможностей, словно на перекрестке многих дорог… и не знать, по какой из них пойти? Вести гиперактивную жизнь — добросовестная (впрочем, не всегда интересная) работа с утра до вечера, семья (любимая!), учеба, развлечения от кино до путешествий — и понимать, что тебя ставит в тупик простой вопрос: «Чего ты хочешь? К чему стремишься?» Вообще желать, мечтать, хотеть — это хорошо и естественно для человека, или же это небезвредно и даже в каких-то случаях грешно?

Об этих вопросах рассуждает психолог Марина Филоник – психотерапевт и супервизор Ассоциации Понимающей психотерапии, преподаватель Московского православного института св. Иоанна Богослова.

Проблема, которой не знают дети

Вы когда-нибудь видели детей, которые ничего не хотят или которые не знают, что хотят? Нормальный ребенок, при всей неудобности этого для нас, взрослых, много чего хочет. Во всяком случае, даже если сейчас нам с трудом даются ответы на вопросы, что мне нравится, а что — не нравится, что — мое, а что — не мое, скорее всего, мы можем вспомнить время, когда этой проблемы не было. И чаще всего это — детство, полное энергии, живого интереса к миллиону вещей.

Сегодняшняя наша встреча посвящена теме желаний. Мы упростим задачу и под словом «желание» будем подразумевать и потребности, и мотивы — все, что можно отнести к сфере «хочу-не хочу», «интересно-неинтересно».

Как живут внутри нас наши желания, как себя проявляют, на что реагируют? И самое главное, как мы с ними обращаемся?

Помните сказку про Белоснежку и гномов? Эта метафора нам пригодится. Гномы — это наши многочисленные и разнообразные желания, Белоснежка — «хозяйка», или личность. Внутри у нас много потребностей. Не все нам нравятся, порой они тащат нас в разные стороны: кто-то хочет спать, кто-то хулиганит, кто-то злится…

Забегая вперед, сразу выскажу мысль, которая сегодня будет ключевой: «Белоснежка» — очень важна. Принципиально то, что я, как личность, делаю со своими желаниями. Как обращаюсь с тем, что в себе обнаруживаю? Нередко человек бывает захвачен какой-то страстью, и тогда мы говорим, что он теряет голову. Найти себя как хозяина этого «огорода желаний», как дирижера этого разнонаправленного «оркестра», как Белоснежку среди гномов — это существенная задача, которой мы занимаемся.

Надо понимать и такую хитрость: не бывает так, чтобы ты пробудил одних «гномов», а все остальные продолжают спать. Нет, ты тянешь одну потребность, а за ней скопом тянутся все остальные. Если мы оживляем сферу желаний, мы рискуем. Это важно понимать.

Человек может выбрать оставаться в некоем апатическом, вялом состоянии, когда ему, по большому счету, вообще ничего не интересно и ничего не хочется — тогда этого риска не будет. В таком состоянии есть своя выгода. Когда мне особенно ничего не надо, то я не хочу ничего плохого. Но и хорошего — тоже. Все серенько, но зато — безболезненно. Это своеобразная анестезия.

Просыпаться, становиться живым, становиться во всей полноте собой — рискованно. Ведь это значит, что ты начнешь встречаться в самом себе с очень разным содержимым, и не всё из этого приятно и симпатично, не всё из этого легко принимать. Чтобы встать на путь пробуждения, порой требуется особое мужество.

Итак, первым делом я хочу рассказать о том, как устроена наша сфера желаний. Здесь я буду опираться на такого автора, как Павел Васильевич Симонов — ученый, психофизиолог, который исследовал мотивационную сферу, в первую очередь на его работу «Мотивированный мозг» (академический труд, написанный, однако, удивительно живым языком).

Павел Васильевич Симонов вводит понятие «потребность». Все, что мы называем сегодня желаниями, он называет потребностями.

Сразу важно сказать: желания есть знаемые и незнаемые. Когда мы говорим «я хочу» — это то, что я осознаю и в принципе в себе принимаю. Скорее всего, я сознательно буду пытаться это реализовывать. Но особенность нашего подхода в том, чтобы позаботиться не только о желаниях, которые человеку известны, но также о тех, о которых он пока еще не знает.

Есть — условно — репрессированные, или незнаемые желания. Если я уверен, что чего-то не хочу, но при этом такое желание во мне есть, оно так или иначе будет проявляться. Это то же, что и с блокированными чувствами, — не будучи осознаны, они могут, например, переходить в психосоматические заболевания. Таким образом, желание — это не только то, что мы осознаем, но и то, что находится у нас «под запретом».

Я приведу определение, которое Симонов дает потребностям (они же — желания): оно нам поможет продвинуться к ответу на вопрос, заявленный в теме: «Как понять, что я хочу, и найти силы это реализовать?»

«Потребность — это специфическая (сущностная) сила живых организмов, обеспечивающая их связь с внешней средой для самосохранения и саморазвития, источник активности живых систем в окружающем мире».

Может быть, это звучит немножко занудно и академично, но я хочу обратить внимание вот на что. Потребность — это сила, это источник активности живых систем в окружающем мире.

По сути, наша энергия — это и есть желания. Если ты действительно хочешь — силы будут, потому что желание, если оно действительно подлинное, если оно на самом деле мое, а не навязанное извне, само по себе даст энергию.

Наверняка у каждого из нас есть такой опыт: кажется, что я действительно что-то очень хочу, но каждый раз у меня на это нет сил. Тогда возникает вопрос: ты ли этого хочешь? Или это навязанное желание? И можно вспомнить: а когда у тебя появляются силы, когда бывает подъем, радость, когда «глаза горят»? Ведь эмоции даны нам не просто так, они маркируют очень важные вещи. Какая потребность стоит за тем оживлением, которое я чувствую?

Не всегда распознать это просто. Например, мне кажется, что вроде бы я люблю читать лекции, хотя каждый раз перед ними я чувствую жуткую тревогу, для меня это стресс. Но все же на лекциях я действительно оживаю. Означает ли это, что чтение лекций — действительно мое?

Дело в том, что всякая деятельность, как правило, полимотивирована, то есть имеет одновременно несколько мотивов. Крайне редко бывает, чтобы мы делали что-то, руководствуясь только одним желанием, одной потребностью. Даже к утолению голода у нас примешивается что-то эстетическое или социальное — скажем, пообщаться с друзьями. Так и у меня с лекцией: с одной стороны, я понимаю, что устаю от людей, истощаюсь, но с другой стороны, мне важно чувствовать востребованность, мне приятно, что вам интересно, мне важно давать, когда люди хотят брать. И это дает прилив сил. Это частный пример.

Так вот, мы можем постараться понять, это ли мое подлинное желание, это ли действительно моя потребность, по той радости и приливу сил, которые мы испытываем, делая что-либо. На языке экзистенциальной психологии мы бы сказали, что в этом случае реализуется некий важный для нас смысл. Или же проще: реализуется какое-то мое настоящее желание.

Витальные потребности: простой вопрос выживания

Симонов выделяет первичные потребности, не сводимые к более простым. Часть из них нам всем знакома, но вот некоторые меня приятно удивили: оказалось, это не прихоти, и совершенно нормально, что они в нас есть!

Итак, первое — витальные потребности. Это самое простое: потребность в пище, воде, сне, в температурном комфорте, в защите от внешней опасности. Их удовлетворение дает некую простую радость, когда же ими пренебрегают, возникают стрессы, упадок сил, усталость и тому подобное.

Слово «витальный» означает «жизненно необходимый». Неудовлетворение витальной потребности может угрожать жизни. Кто-то из вас наверняка слышал, что, например, для младенца эмоциональный контакт со значимым взрослым является витальной потребностью. Это очень мощный фактор. Известны случаи, когда младенцы, о которых заботились — кормили, подмывали, пеленали, содержали в хороших условиях — но при этом не брали на руки, не разговаривали с ними, — без видимых причин умирали. Не все, но некоторые из них. Это к вопросу о важности отношений.

Как отдельная потребность, относящаяся к витальным, у Симонова выделена потребность в экономии сил. Оказывается, это немаловажно. У человека есть некий «режим сохранения энергии», как спящий режим у компьютера, и иногда мы входим в такое состояние, экономя свои силы.

Впрочем, важно помнить, что потребностей у нас много и они могут вступать между собой в конфликт. Например, то, что мы обычно называем ленью, может быть проявлением подобного противостояния: «я хочу и то, и это, и пятое, и десятое, но вместе с тем я уже устала, мне надо поспать».

Социальные потребности: нужда в ближнем

Потребность человека в другом человеке — следующая группа, которую выделяет Симонов. Это социальные потребности. Их тоже много, самых разных. Одна из них — потребность принадлежать к социальной группе и занимать в ней определенное, не обязательно лидирующее, место. Нередко у человека возникают проблемы (особенно остры они бывают в подростковом возрасте, но не только), когда он чувствует, что не принадлежит ни к какой группе. Он пытается прибиться в одно сообщество, в другое и не чувствует себя принятым. Это серьезная вещь.

Люди склонны образовывать группы — такие, как семья, рабочий коллектив, приход. И если, скажем, ребенок с рождения категорически отказывается вступать в какие-либо сообщества — это подозрительно и указывает либо на наличие какого-то расстройства, например, аутистического спектра, либо на сильную травматизацию.

Из этого же ряда — потребность в привязанности, во внимании окружающих. Привязанность формируется в первый год жизни младенца, и это отдельная тема, касающаяся отношений матери с ребенком и того, как мы реализуем потребность в привязанности, уже будучи взрослыми, в близких, дружеских или еще каких-то отношениях. О привязанности мы говорим, например, когда сталкиваемся с ужасом «одиночества вдвоем»: я вроде бы с близким человеком, но не чувствую близости. Причин этому может быть много, но сегодня мы ограничимся констатацией: потребность в привязанности очень важна для человека.

Еще одна социальная потребность — быть объектом уважения и любви. Какая прелесть! Оказывается, это нормально — хотеть, чтобы меня уважали и любили. Не только отдавать, но и желать, чтобы кто-то это осуществлял по отношению к нам.

Однако хотеть — не значит требовать. Первый шаг — осознать, что у меня есть такое желание, второй шаг — понять, что мне с этим делать? Прослушав лекцию, пойти в мир и требовать: «Полюбите меня! Ах, ну почему же вы меня не любите…»? Нет, конечно. Надо знать, что у меня есть потребность в любви и уважении, и это естественно — чувствовать себя плохо, когда я этого лишен (на языке психологии — испытывать фрустрацию, состояние, когда я лишен возможности реализовать свои желания).

Идем дальше. Среди социальных потребностей Симонов выделяет потребность следовать нормам, принятым в данном обществе. Удивительная вещь! И я думаю, что даже те, кто любит «плыть против течения», соблюдают своего рода «норму несоблюдения нормы».

Потребность следовать неким эталонам, конечно, будет компоноваться с принадлежностью к группе. Мы входим в систему традиций и правил группы и через это, в том числе, реализуем желание следовать нормам. Соблюдение правил как навязчивый невроз, как фарисейство — тема отдельной лекции.

По понятным причинам Симонов не говорит про Бога — это 70-е годы, но в каком-то смысле мы, наверное, могли бы отнести потребность в обращении к Богу к социальным потребностям, как потребность в Другом.

Идеальные потребности: жажда смысла

Мы поговорили о витальных и социальных потребностях, и следующая, третья группа называется у Симонова «идеальные потребности». Основных здесь две — потребность познания окружающего мира и своего места в нем и познания смысла своего существования на земле.

Оказывается, к первичным желаниям, не сводимым ни к каким другим (и это выявлено на материале серьезных исследований), относятся, в том числе, познавательные потребности! Это очень хорошо видно на детях. Все хватать и тащить в рот, потом — везде ползать, открывать полки, всюду заглядывать, про все спрашивать, бесконечно задавать вопрос «почему?» — вот она, познавательная потребность в ярком виде.

Потребность познания смысла своей жизни и своего предназначения на земле тоже жизненно важна. Человек не может долго находиться в состоянии экзистенциального вакуума, бессмысленности — почему это мучительное состояние и бывает частым поводом для обращения к психологу. Это всерьез. Найти смысл — важная задача для каждого из нас.

Потребность познания связана с потребностью в информации — тоже, казалось бы, неожиданно! Симонов вообще ставит ее в один ряд с потребностью в притоке вещества и энергии, она присуща всему живому. Тут хочется заметить, что сегодня мы имеем такой избыток информации, который Симонову и не снился. У нас, скорее, бывает перебор в этом смысле.

Вместе с потребностью в информации существует стремление к новому, ранее неизвестному. И тут наши желания могут конфликтовать: всякий раз, когда мы движемся к новому, неизведанному, обостряется тревога, назад тянет желание соблюсти нормы и правила, сохранить энергию… Все непросто устроено в нас!

Все потребности, которые я перечислила, — витальные, социальные и идеальные — можно разделить и по-другому основанию: потребности сохранения и потребности развития. Часть из них — например, потребность в сохранении энергии, — будут способствовать остановке, паузе, другая часть будет направлены на познание окружающего мира. Конфликт неизбежен. Нам это знакомо: вроде бы и хочется начать что-то новое, а в то же время думаешь: «Ой, а может, не надо?». Мы постоянно вынуждены искать баланс между желаниями сохранения и развития.

Кроме того, все потребности можно разделить на те, которые мы реализуем для себя и для других. Причем делать что-то для других — это не подвиг, мы устроены так, что у нас есть способности к сочувствию, состраданию, сотрудничеству. Это почти врожденная вещь (которая, впрочем, тоже иногда утрачивается).

Любопытно, что Симонов выделяет две дополнительные потребности, и для меня было неожиданно о них узнать. Одна из них — это потребность в вооруженности, или компетентности. Оказывается, чувствовать, что я достаточно «вооружен» средствами и знаниями, чтобы получить то, что мне хочется, — тоже отдельная потребность. Поэтому болезненное переживание людьми своей некомпетентности совершенно естественно.

К потребностям развития можно отнести потребность преодоления препятствий на пути к достижению цели. Иногда приходится слышать, что люди в принципе существа ленивые: нам бы только плыть по течению, «не пнешь — ничего делать не будем». Оказывается, нет, — потребность в преодолении препятствий естественна для человека.

Как это проявляется? Ты сделал какое-то трудное дело и чувствуешь радость. И это не мания величия, а действительно удовольствие от того, что ты справился со сложной задачей. По детям видно, какую радость в игре или в другом деле они получают, когда преодолевают трудности: «Я смог, классно!». И это радостно не только потому, что тебя похвалили или дали медаль, а просто оттого, что — получилось. Есть такое понятие, как зона ближайшего развития, когда я делаю не только то, что уже умею на сегодня, а чуть-чуть больше, сложнее. Это преодоление небольшой сложности, как ни странно, тоже является важной потребностью.

***

Все, о чем мы сейчас говорили, касается «гномов». Но мы забыли про «Белоснежку» — хозяйку этого царства, нашу личность. Чего хочет она?

И здесь мы сталкиваемся с тем, что Федор Ефимович Василюк, ушедший недавно из этой жизни, выдающийся психолог, создатель «понимающей психотерапии», мой учитель с большой буквы, называл творческим жизненным миром. Когда у человека есть нечто предельно важное для него, то, что он осознает, как самое главное в своей жизни, он сможет определенным образом обращаться со своими желаниями: каким-то давать ход, каким-то говорить: «Подожди». Быть хозяином своих желаний.

Неспособность понять и высказать, чего я хочу, может касаться самых разных сфер. Как же человек приходит к тому, что ничего не хочет или не может понять своих желаний? Или же — хочет чего-то, но не чувствует сил это реализовать? Об этом читайте во второй части лекции о человеческих желаниях и потребностях психолога Марины Филоник, которая будет опубликована завтра.

Подготовила Юлия Посашко