Да, часто учителем работают от безысходности, без любви, уставшие и замученные безденежьем женщины, вслух говорящие про высокое призвание, а про себя думающие: ну куда я еще-то пойду? Но у меня история совсем не драматичная: я работаю учителем не от безысходности, потому что привыкла работать и журналистом, и пиарщиком, и маркетологом. Но вот надоело. Мне хочется перечитывать русскую классику под предлогом того, что я, видите ли, работаю! Но есть один нюанс: про эту самую классику надо еще и детям рассказать. И вот тут приходится изобретать лайфхаки.

Уважать и дистанцироваться

У меня сейчас шестой, восьмой и десятый классы. Я ко всем своим обращаюсь на «вы». Просто не могу представить, как говорить «ты» человеку, который не может ответить тебе тем же. Мне хочется, чтобы они почувствовали, что я их уважаю. Что они тоже люди. И все, что буду дальше говорить — и требовать тоже — я требую только с позиций уважения. Конечно же, «вы» — это дистанция. Но это уравновешивается тем, что второе по частоте мое обращение — это «котик». Поэтому в среднем мое обращение выглядит так: «Аннушка, котик, а вы сделали домашнее задание?».

Никакой звериной серьезности

Однажды совершенно случайно я изобрела удачный педагогический инструмент… смайлики. Просто захотелось купить смешных наклеек в супермаркете и клеить в тетради, проверяя работы. Это был мой крик души — мне не все равно! Мне интересно то, что вы пишете! Я испытываю эмоции! Я радуюсь и горюю. И вот эти цифры 2-3-4-5 под вашей работой плохо это передают. То, что начиналось как шутка, как способ разнообразить проверку тетрадок, неожиданно стало инструментом влияния: «Дарья Игоревна, а вы мне поставите смайлик, если напишу на пять?».

Смотреть на задачу через их интересы

Когда я только пришла работать в школу, я с ужасом увидела учебник литературы, с которым рассталась 15 лет назад. Нельзя сказать, чтобы он был совсем бесполезен, нет. Но 15 лет прошло… и, знаете, многое поменялось. Интернет, видеоблоги, соцсети. Но на меня смотрел все тот же учебник моего детства. С теми же текстами. С теми же биографиями, написанными патетическим канцеляритом. А мне бы нужно, чтобы там было по цветной картинке на каждую страницу, а еще стикеры, наклейки, раскраски, в конце концов!
Да куда там стикеры, что это я… Хотя бы тексты другие. Знаете, в каждом учебнике средней школы есть какой-то раздел про «родную природу». И большая часть текстов про природу и село — непонятны городскому жителю. Пытались читать из этого раздела стихи Есенина — половину слов надо переводить с русского на русский. На каждой строке по какому-нибудь слову, которое надо гуглить (иногда не только им, но и мне). Я не верю, что так можно приобщить к поэзии. 

Поэтому я очень радуюсь, когда нахожу с ними какое-то общее культурное поле, с которого можно начинать приобщение к литературе. Александр Васильев из Сплина, который перепел Бродского и Маяковского, и рокеры, которые спели песни на стихи Есенина, — низкий поклон вам, коллеги! Иногда за стенкой учительница немецкого на уроке включает Раммштайн, и я радуюсь, что я не одна такая странная.

Учить только самому важному и… интересному

Да, они другие: они не просто сидят в соцсетях, а сидят в каких-то странных соцсетях, про которые я и не слышала. Но у меня не было ни одного повода сказать, что они тупее, чем я в свое время. Думая, что они ничего не читают, я дала им сделать доклад про любимые книги: и даже в пятом классе обнаружила человека, прочитавшего 600-страничного «Марсианина» (да, по которому фильм сняли). Это не говоря уже о преданном читателе Акунина. Про «Гарри Поттера» вообще молчу.

Поэтому тот факт, что в них не удается впихнуть «высокую классику», не кажется мне таким ужасным. Вообще, по ощущениям, в школьной программе пытаются дать слишком много информации, которая в итоге мало переваривается. Наверное, поэтому люди, вроде бы изучавшие структуру костного мозга уже в 8 классе, во взрослом возрасте лечат грипп антибиотиками.

Сейчас я ставлю перед собой не особенно амбициозную задачу: просто показать, что литература — это интересно, это про жизнь. Что можно читать книги, обсуждать их, анализировать мир вокруг себя, формулировать собственные мысли по важным темам.

Я приношу им настоящие книжки вместо учебника, просто чтобы они держали в руках книги и — может быть — полюбили их. Принесла авантовскую детскую энциклопедию по литературе — восторг. Смотрят картинки, читают врезки. Ой, Дарья Игоревна,  это же вроде детская энциклопедия, а там про самоубийство! Принесла им статью в «Эксперте» про рэп-баттл — все собрались вокруг журнала! Показала им обложку про видеоблогеров в «Русском репортере» — фотографируют на телефон! 

Мне страшно подумать, что бы я рассказывала, если бы преподавала химию и биологию… Наверно, мои ученики пели бы, как растаманы у Гребенщикова: «У нас два по всем наукам, но ботанику мы знаем на пяяяять».

А домашние и контрольные… ну что ж, они тоже учат важному — самоорганизации.

Не пугать

Сегодня на концерте в честь Дня учителя читали стихи Роберта Рождественского. Он там патетически желает удачи всем учителям: и любящим, и ненавидящим детей, пусть даже «одни входят в класс, как в клетку, другие — как в храм».

И я понимаю, что я категорически с ним не согласна. Если учитель входит в класс, как в клетку со львом, и ненавидит всех собравшихся там — это мучитель, а не учитель. Но это очень грустная история. Ведь это не работа на заводе — ты не машину ломаешь, ты калечишь психику людей. Страшно. Да и бессмысленно: умные психологи доказали — при стрессе у человека рациональное мышление не работает. Включается древнее «бей или беги». Чем больше бьешь линейкой по столу — тем меньше понятно. Ну тупые!

Каждому по возможностям, от каждого по потребностям

Дети — очень разные. Как, впрочем, и все люди. Чтобы добиться результата, приходится напрягаться: троечнику и отличнику нужны совершенно разные вещи. Конечно, искать индивидуальные решения — это сложнее, чем навешать на всех ярлыки, давать одно и то же, а потом изо дня в день гладить по головке отличников и возмущаться двоечниками. Мне кажется, в результате получаются не только замордованные двоечники, которые не верят, что хоть что-то могут, но и скучающие отличники, которым все было слишком просто. Болтает на уроке? Либо ничего не понял, либо все понял слишком быстро. Одному даем задание попроще, другому посложнее. Приходится вертеться, если не хочешь унизительно пугать страшными карами, ПТУ и двойками.

Давать возможность для самовыражения

Сколько ни смотрю на детей — они все очень яркие. Кто-то играет на ударных, кто-то на гитаре, кто-то читает «Песнь льда и пламени». От кого и не ждешь — читает многостраничные романы, а вот этот рыжий хулиган снимает замечательные мультики с вырезанными из бумаги фигурами.

И они так хотят выделиться, так хотят проявить себя, что этим можно хитро пользоваться. Все творческие задания идут на ура. Нарисовать иллюстрацию, сочинить сказку или стилизацию под древнерусскую литературу — пожалуйста, давайте! Когда просишь разрешения в восьмом классе прочитать какое-нибудь сочинение вслух — притворно сопротивляются, кокетливо разрешают, а потом млеют — меня увидели, меня заметили, меня оценили!  В шестом притворно стесняться еще не умеют: «Ой, Дарья Игоревна, а можно я у доски расскажу свою сказку?!». 

Просто любить

Все это, наверное, просто про то, как любить детей. Как и людей вообще: быть чутким, уважительным, внимательным, интересоваться и уметь видеть хорошее. Работа учителей требует очень большого ресурса любви. Но любовь — это очень тяжелая работа. Трудно даже не пилить мужа за разбросанные носки и не срываться на ребенка, когда устаешь и нервная. Тем более трудно бывает не сорваться на кучку галдящих 12-летних. Иногда со мной это случается — и потом мне очень стыдно. Потом ведь вспоминаешь: Макаренко ведь с малолетними преступниками работал, так тебе-то на что мне жаловаться?

Чтобы работать с детьми, надо становиться по-хорошему взрослым: ресурсным,  чутким, эмоционально устойчивым. А там уж можно дурачиться и смайлики клеить.