Стоит ли принуждать ребенка есть хитростью, уговорами или шантажом? Как быть, если он живет на одних шоколадках? Подорвет ли доверие в вашей семье история об «обществе чистых тарелочек»? Мы поговорили об этом с клиническим психологом Юлией Лапиной, специалистом по расстройствам пищевого поведения.

В родительских интернет-сообществах регулярно поднимается тема: правильно ли заставлять ребенка есть, если он не хочет? Бывает, впереди долгий день, и если ребенок не позавтракает полноценно, то ему же потом будет плохо. С другой стороны, «пичкать» насильно негуманно — многие из нас помнят свои детские чувства, когда ты слышал: «Пока не доешь кашу, из-за стола не встанешь».

 Всегда очень непросто говорить со взрослыми о пищевом поведении ребенка. Во-первых, каждая семья имеет свои правила и свои способы взаимодействия, за которые в ней отвечают взрослые люди, и лезть в чужую семью с советами «как правильно» (особенно если это просто статья из интернета, а не личное эмпатичное участие, к которому тебя пригласила семья) — не совсем этично. Когда мы общаемся со взрослым человеком и его проблемами в отношениях с едой — это прямой диалог равных; когда речь идет о ребенке, мы взаимодействуем с ним через родителя, который говорит о проблеме, формулирует запрос и просит инструментов в ее решении.

И поэтому, когда звучит вопрос «у ребенка нарушения пищевого поведения, как это лечить?» важно понять, кто его задает. Мать? Отец? Бабушка или дедушка, не согласные с пищевой политикой родителей? Соседка, которая недовольна тем, что ее детей угощают конфетами? Случайные люди с форумов, ищущие аргументы для сетевых баталий? Иногда проблема в самих взрослых, в их собственном детстве, в их взглядах на нормы детского поведения, в их собственных проблемах в отношениях с едой.

Кормление ребенка — один из способов семейного взаимодействия, и его невозможно рассматривать отдельно. Как вообще семья реагирует на сопротивление ребенка? На его «нет»? На его слезы? В чем страхи родителей? В какие моменты они сильнее всего сталкиваются с трудными сторонами родительства?

Важно понять, как вообще родители в этой семье используют инструменты принуждения по отношению к ребенку, не только в том, что касается еды. Эффективны ли эти инструменты, или каждое кормление превращается в битву при овощах? Достаточно ли у них гибкости искать другие способы взаимодействия с ребенком? Конечно, иногда ребенок и его кормление становится разменной монетой в борьбе «семейных группировок» — родители мужа против родителей жены, свекровь против невестки, теща против зятя, но это опять же про семейную систему, а не про пищевые расстройства.

Можно ли обманывать? Рассказывать истории про гномиков с тарелочками в животике? Или человек вырастет и запомнит, что ему врали про еду, и это приведет к пищевым расстройствам в будущем?

Обман, гномики с тарелочками, «общество чистых тарелок» и другие способы уговоров — иногда единственный способ для родителя снять свою тревогу на тему «голодного ребенка». Кроме этого, иногда технически нет времени, и нужно, чтобы ребенок быстро поел. Это похоже на истории с форума молодых родителей: «Я бы никогда не позволила своим детям смотреть мультфильмы за едой, а потом у меня родился первый ребенок». Да, в картине идеального материнства есть образ вдумчивой спокойной мамы, которая помогает ребенку настроиться на свое чувство голода, задавая вопрос «ты голоден?», «что именно ты бы хотел съесть?», «хорошо, ты не хочешь доедать, ты наелся или тебе хочется чего-то другого?», но в реальности не всегда хватает времени, сил, ресурсов для такой помощи в рефлексии ребенка о сигналах голода и насыщения. Не бывает никаких идеальных родителей — есть живые люди, которые любят детей, не всегда знают, как правильно, сомневаются в себе, ищут ответы на вопросы, ошибаются, устают, раздражаются, но верят, что внимание, чуткость и терпение смогут дать ребенку ресурс слышать себя и донести услышанное до родителей.

Как быть, если ребенок с особенностями? Например, дети с аутизмом могут долгое время жить только на одном продукте и просто бояться попробовать новое.

Да, дети, имеющие те или иные особенности развития, действительно могут иметь сложности в обработке новых сигналов, в том числе вкусовых, и поэтому привычное и стабильное — это основа их психического баланса. Здесь важно смотреть на каждый конкретный случай: если такое монопитание не вызывает клинически подтвержденный дефицит микро- и макронутриентов, а введение новых продуктов не является частью терапии тренировки мозга в обработке новых сигналов, то не стоит беспокоиться и заставлять. Тем более это бесполезно.

Влияет ли на людей «наказание» едой: «не сделаешь уроки — никакого мороженого», «не доешь суп — никаких конфет»?

Как я уже упомянула выше, система жестких наказаний — неважно, с помощью еды или нет, — чаще всего является общей частью семейной политики, когда запугивание и насилие кажутся единственно верным способом «управления ребенком». И я думаю, когда эти дети вырастают, у них могут быть непростые отношения с едой, со своим телом, самооценкой и трудности в построении отношений, однако сложно сказать — последствия ли это пищевого насилия или общей атмосферы страха, нелюбви и недоверия.

С какими последствиями детских травм, связанных с едой, вам приходилось сталкиваться у взрослых?

Тема детских травм настолько обширная, что говорит о ней не легче, чем пересказать в двух словах историю Европы. Мне кажется важным подчеркнуть, что история травмы — всегда индивидуальна, это не механическая причинно-следственная связь вроде «бабушка запрещала есть булки, а теперь я не могу остановиться».

Травма — это надлом, который случается, когда сила ресурса меньше, нежели сила травмирующего воздействия.

Поэтому и со стороны ресурса, и со стороны травмы важно учитывать все: генетику, возраст и его сензитивные периоды, качество связи со значимым взрослым, поддержку или отторжение других членов семьи, события вне семьи, особенности характера и темперамента и так далее. Поэтому если над ребенком совершают пищевое насилие в детском саду, не слышат его потребности в семье и у него есть генетическая предрасположенность к высокой эмоциональной чувствительности, последствия могут быть самые плачевные.

Мы не можем точно сказать, какой вид саморазрушительного поведения выберет его психика, чтобы справиться со всем этим давлением: отказ от еды, переедание, алкоголь, наркотики, рискованное сексуальное поведение или все вместе и по очереди, — но риск возрастает с каждым пережитым актом насилия в детстве, вне зависимости от того, использовалась еда как способ насилия или нет.

Существуют ли расстройства, которые выглядят как пищевые, но на самом деле ими не являются? Например, ребенок или взрослый ест до перенасыщения, но не потому, что он так обожает много есть, а по другой причине. При этом его лечат у диетолога, вместо того чтобы отвести к психологу.

Да, конечно, и именно поэтому надо очень и очень осторожно относиться к советам, которые не были даны вам лично специалистом. С детьми еще сложнее, чем со взрослыми: бывает нелегко увидеть первые признаки проблемы, или, наоборот, тревога родителей заставляет видеть проблемы там, где их нет.

Например, дошкольный возраст детей — это сензитивный период формирования страхов и тревог, определенные процессы созревания мозга делают детей чувствительными к тревожным переживаниям, а если есть генетическая предрасположенность к тревожным расстройствам и семейная турбулентность, то возникают такие случаи: допустим, ребенок-дошкольник мог подавиться кусочком яблока, и мозг зафиксировал страх перед яблоками, которых ребенок начинает старательно избегать, сам не понимая почему, и никому не может ничего объяснить. А при этом бабушка считает, что яблоки — главный источник витаминов, и всячески пытается ими ребенка кормить. Ребенок еще больше сопротивляется, бабушка привлекает на свою сторону других родственников, и начинается великое противостояние вокруг яблока раздора. Если оно продлится пару лет, это вполне может перерасти в Великую Семейную Проблему, которая, как воронка, втянула разных людей и уже сформировала автоматические схемы взаимодействия между ними, порой весьма агрессивные.

Если кто-то посмотрит со стороны на вопрос, который наша гипотетическая бабушка могла бы задать на форуме — «мой внук не ест яблоки, что делать?», то покажется, будто «все просто»: надо просто ему почаще их предлагать, подкладывать тертые яблоки в разные продукты, уговаривать и так далее.

Я хочу сказать всем родителям эпохи интернета: надо быть очень осторожными как в том, чтобы спрашивать советов, так и в том, чтобы их давать. Иногда ваш опыт окажется похож на опыт другого человека, и совет действительно поможет, а иногда со стороны не видно всей картины происходящего. Поэтому, если у вас не получается то, что «легко» сработало у людей из интернета, — не вините ни себя, ни ребенка. Жизнь сложнее пикселей на мониторе.

Какие ошибки мы совершаем по отношению к близким людям, сидя с ними за одним столом? «Не ешь, тебе это вредно», «может, не надо столько острого, у тебя панкреатит». Это забота или способ еще больше навредить?

Здесь речь уже идет о взрослых людях, и поэтому наши комментарии по поводу того, кому, что и сколько есть, для них гораздо безопаснее, чем для детей. Хотя, безусловно, они могут причинить боль, если для человека это чувствительная тема или он(а) не может ответить что-то вроде «тебе не кажется, что то, как и что я ем, тебя совсем не касается?». Иногда это часть эмоционального контроля со стороны родителей по отношению к выросшим детям: «Ох, опять ты много ешь, и так уже поправилась». И вот взрослая состоявшаяся женщина, услышав это от матери, чувствует жгучий стыд и вину. В этом суть эмоционального контроля — когда ты знаешь «слова-заклинания», которые вызовут у человека определенные эмоции.

Что же касается людей с пищевой тревогой, которые не могут сдержать импульс прокомментировать чужой пищевой выбор, можно только посочувствовать их внутреннему напряжению. В конце концов, возможно, этой тревогой о еде и весе психика пытается отвлечь взгляд от большой и глубокой черной дыры нелюбви, которая формировалась за тем самым детским столиком и разгневанной фигурой воспитательницы, нависающей над крошечным ребенком с криком «не доешь первое, вывалю в него второе, и все это будешь жрать, а то мама за тобой не придет».