Недавно у меня случился плохой день. Даже не так, а вот так: Плохой День. Все знают, что это такое: автобусы опаздывают, такси не приезжает вовсе, начальству в голову приходят парадоксальные идеи о рабочем процессе, деловые партнеры внезапно не выходят на связь, клиенты говорят, что им не нравится вообще ничего и жаждут разрыва дипломатических отношений, соседи сверху пилят листовое железо бензопилой, соседи снизу сверлят потолок отбойным молотком (чтобы приделать новую люстрочку), дети заболевают и не спят, в поликлинике вас шлют в три миллиона кабинетов поочередно, но карточки нет нигде, она просто распалась на атомы. Все? Нет, не все, есть еще самое любимое, вишенка на торте отчаяния: вы оставили в банкомате карту, а он ее съел! К концу такого дня (если он вообще когда-нибудь кончится!), на вас лучше всего приклеить такой значок: рюмочка с отбитым краем, хрупко, не кантовать. Или еще: молния, высокое напряжение, не входить, убьет.

Человек — это космическое создание. Ему любезно, когда за весной следует лето, солнце всходит на востоке, по ночам — звезды, по выходным — отдых, и все доброжелательны, милы и любезны. И карточка послушно лежит в регистратуре, ровно в своей ячейке. Но кроме космоса в жизни происходит еще и хаос. «Вотэтовотвсе». Хаос человеку неприятен, человек от хаоса становится раздражен и растерян, он хочет пинать банкомат и дверь уважаемой поликлиники, но не пинает оттого, что он sapiens, и к тому же культурный. И человеку говорят: прими-ка ты ванну да выпей валерьянки.

Так-то оно так. Но, например, я лично знаю человека, высшей категории детского врача-психиатра, который, чтобы успокоиться и прийти в стабильное состояние духа, идет кормить двадцать пять бездомных кошек. Этот человек, доктор Вера Петровна, точно знает, как важен бывает для человека определенный порядок. Реймонд в «Человеке дождя» по вторникам завтракает блинчиками с кленовым сиропом и никак иначе! Пациенты Веры Петровны похожи на Реймонда, только маленькие. Они любят ходить одной дорогой, носить одно и то же, ставить вещи в неизменном порядке и очень болезненно реагируют, когда что-то идет не так, как обычно. Это называется симптом тождества. Попытка установить контроль над непонятным, пугающим хаосом мира путем создания ритуалов.

Нейротипичные люди (то есть мы) не так строги в вопросах распорядка и привычек, но все-таки история с ритуалами актуальна для всех. Вот пекли мы на восьмое марта черничный пирог, как мама двадцать лет подряд, а тут раз, и не испекли. Плита сломалась, не нашли черничное варенье, хоть и обошли всю округу. Неуютно. Не пойми что, а не восьмое марта! Вот ходили мы под Новый год в баню с друзьями, а потом раз, и не пошли. Павлик встречает в Праге, Саша с семьей жены, а Миша сломал ногу, какая баня. Неприятно. Вот работали мы с девяти до полудня за чашечкой кофе, а тут раз, и соседи с дрелью. Возмутительно! Эти пирог с баней и чашечка кофе стояли на границе нашего небольшого, но обжитого и проверенного мира. Они потерялись, и хаос приблизился. Не нравится! А если таких событий сразу несколько, то вообще труба.

Мне кажется, для таких дней с пометкой «хрупко», когда все уже пошло наперекосяк, и нет, как говорится, ни слов, ни музыки, ни сил, нужно иметь особый список своих дел-ритуалов. Так сказать, золотой резерв. То, что приводит в порядок именно ваш мир. Своеобразный «экспекто патронум» для измотанного человека. Опыт показывает, что это бывает спасительнее ванны со свечами и валерьянкой (или прекрасно сочетается с ними!).

Например, мне знаком преподаватель кафедры культурологии и религиоведения, который в момент критического нервного перенапряжения идет есть «доширак»!

Когда я решила проверить свою теорию, то выяснила, что для восстановления душевного равновесия экономист Анастасия смотрит «Москва слезам не верит», выходит на работу в выходной или подписывается на общественно полезное дело. Графический дизайнер Виктор едет к родным холмам в деревню без связи, рисует без цели, слушает БГ и Федорова, читает Стругацких от гриппа и Платонова от депрессии, ну и в целом старается помнить, что мир все равно лежит в огне, так что волноваться практически незачем. Кандидат философских наук и общественный деятель Елена садится за руль ночью, чтобы кататься по спящему городу, петь вместе с «Нашим радио» и плакать, затевает уборку, семейную встречу и поход в бассейн или отправляется гулять в одиночестве, заходя по пути в храмы и тихие кофейни. Саксофонист и инженер-проектировщик Антон представляет себя передовым прогрессивным композитором и начинает продумывать концепцию новейшей музыки, которая просветит мир. Детский психиатр Вера Петровна кроме кормления кошек воссоздает Флориду с Джорджией на своем балконе — настолько успешно, что там, в северной многоэтажке, нынче поспел второй урожай апельсинов. В этом же балконном саду доктор Вера пьет кофе с кленовым сиропом (привет, Реймонд!). А еще идет с подругой-профессором по магазинам, чтобы купить одинаковую одежду, покупает дешевые билеты куда-нибудь и выбывает из хаоса на два дня, гладит своих собак и глядит, как они тают от любви к ней, плачет или читает девяностый псалом.

Если хаос концентрируется вокруг меня, то я пишу какой-нибудь совсем не рабочий текст: зарисовку о грузчиках или прохожих, воспоминания дней минувших, детали и картинки из моего и чужого детства, что угодно — когда буковки стоят на своих местах, то мне становится спокойно. Еще я устремляюсь к реке, слушать механизм Вселенной: вот волны бегут на берег, вот отлив, вот облака, вот ветер, вот вечереет, вот звезды, тик-так — все идет, как должно идти и (подумать только!) совершенно без моего участия. Еще беру кулинарную книгу и готовлю по ней всякую изысканную вещь, потому что в режиме ЧС меня заклинивает на ежедневных макаронах с сыром, а это не совсем вдохновляет на подвиги. Ухожу снимать красивые картинки типа первого снега у воды, делаю что-нибудь руками и наблюдаю за этим, слушаю колыбельные или ложусь на землю в траву или сугроб (понятия не имею, что думает хозяйка соседского пуделя Фили, увидев меня в сугробе). Читаю «Подстрочник». И хаос отступает.

Все-таки ключи от нашего спокойствия можно найти в нас самих, и есть что-то кроме ванны, пены и валерьянки, что успокаивает нас. Что-то внутреннее и личное, то, что радует и поднимает из ямы отчаяния именно нас, а хаотичный мир приводит в любезный сердцу порядок. Потому что у каждого — свой личный путь к космической гармонии. Двадцать пять кошек, теория прогрессивной музыки и падение снежный сугроб. А что делаете вы?