Быть подростком очень сложно. Но не менее сложно быть его родителем. О том, как помочь колючему и ранимому ребенку пережить нелегкий этап взросления, не испортив с ним отношений, рассказала кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Лаборатории психологии детского и подросткового возраста ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России Ксения Сыроквашина.

Большинство родителей со страхом ждут наступления подросткового возраста своих детей. Обязательно ли все проходят через этот период как через трудное испытание? Какого подростка можно назвать «трудным»?

Подростковый возраст не всегда страшен, но это действительно один из критических периодов жизненного цикла, который по динамике изменений уступает только грудному. Подростковый возраст очень турбулентный. Мне не очень нравится словосочетание «трудный подросток», — думаю, лучше его избегать, чтобы не стигматизировать подростка. Для кого он трудный, для окружающих? Родители жалуются, что их сын или дочь не учится, не хочет выполнять какие-то требования родителей… А надо сказать, что подросток может быть трудным и для самого себя. Когда трудно в себе разобраться, трудно понять, что происходит, трудно регулировать эти изменения. Ведь чаще всего родители обращаются к психологам с запросом «появились проблемы с учебой». А по факту оказывается, что в отношениях много трудностей, недопонимания, застарелых проблем, связанных с тем, как функционирует семья. Поэтому на то, как пройдет этот период, сильно влияют отношения в семье и домашняя обстановка еще до начала подросткового возраста. Ведь несмотря на то что ребенок значительно меняется и преподносит сюрпризы, все равно это тот самый человек, который уже имеет определенный опыт взаимоотношений в своей семье.

Как по времени варьируется наступление и окончание подросткового периода? И от чего может зависеть слишком раннее психологическое взросление и, наоборот, слишком позднее?

Есть классификация Всемирной организации здравоохранения, которая включает в подростковый возраст период с 10 до 19 лет — всех так называемых тинейджеров. Наша отечественная классификация немножко другая: с 11-12 лет до 15 лет — собственно подростковый возраст, когда начинают нарастать изменения, и юношеский возраст — с 15 и до 17-18 лет.

Почему некоторые дети взрослеют рано? Отчасти играет роль физиология, но могут быть и какие-то психологические факторы. Например, ребенку предъявляются требования, превышающие его возрастные возможности. Или в семье сложная ситуация, например, тяжело заболел кто-то из близких. Тогда мы видим рано взрослеющих детей, которые в 10-12 лет вынуждены брать на себя функции взрослого.

Какие типично подростковые психологические проблемы вы могли бы выделить?

Это проблемы, связанные с эмоциональной уязвимостью и с эмоциональной регуляцией в целом, способностью выдерживать бурные эмоции и переживать их конструктивным образом. Это проблемы межличностных отношений и с взрослыми, и с ровесниками. Проблемы, связанные с социальной тревогой — каким меня воспринимают окружающие. Причем общение в социальных сетях решает этот вопрос лишь отчасти: с одной стороны, там контактировать легче, с другой стороны, подростки по-прежнему более ценным считают общение в реальности. И, конечно, это поиск смысла существования.

Какие болевые точки подростка нужно обходить стороной и где быть максимально деликатными?

Одна из самых уязвимых областей — это область успеха и достижений, когда подростка сравнивают с другими. Это тема способностей подростка — что он может или не может.

Подростковый период вообще сложен именно тем, что человек уже так много может по сравнению с ребенком и еще так мало по сравнению со взрослым. Это зависание в разреженном воздухе между детством и взрослостью для подростка может переживаться очень непросто.

Поэтому родителям важно понимать реальные возможности подростка и предъявлять ему адекватные требования. И всегда надо помнить, что подросток во многом зависит от взрослых — материально, юридически. Он может быть очень развит интеллектуально, внешне, но надо понимать, что за этим часто скрывается болезненная эмоциональная уязвимость. И какие-то очень незначительные комментарии, которые родителю кажутся скорее заботой, могут серьезно ранить. Например, мама скажет девочке, стоящей перед зеркалом: «Что-то ты поправилась, тебе бы похудеть». Или в магазине: «Эта юбка тебе совсем не идет». Я думаю, это очень узнаваемая ситуация. А для уязвимого подростка это болезненно и может повлечь за собой неприятные последствия вплоть до саморазрушающего поведения. Таким эффектом обладают и любые критические обобщения: «Ну ты как всегда…». Вопрос не только в том, что они бьют по самооценке, но и в том, что это становится частью самооценки. То есть, эти высказывания, как бы они ни были ненавистны, становятся частью самовосприятия детей.

Как можно завоевать доверие подростка, найти к нему подход?

С подростком нужно быть достаточно честным и иметь искреннее желание помочь. Подростки очень чувствительны, и именно поэтому их так трудно обмануть. Но как бы просто ни звучало: «будьте искренними», это на самом деле сложно. Подросток все время пытается защититься, он колючий, эмоционально неустойчивый, ему трудно сочувствовать и испытывать сострадание, сложно признавать его право на такую бурную эмоциональную жизнь. Часто родители не выдерживают и реагируют неконструктивно: «немедленно прекрати это», «ничего страшного не происходит, что ты делаешь?», «перестань так переживать, дело не стоит выеденного яйца». В английском такое отношение точно описывает слово «invalidation» — инвалидация, когда мы не даем человеку право на переживание того, что он чувствует. Хорошо, если взрослые смогут от критического подхода перейти к конструктивному поиску решений. Это не означает, что сразу станет легко. Это всегда длительный процесс, где будут успехи и неудачи. Тем не менее, важно не фокусироваться только на критике и наказании, очень важно подчеркивать то, что подросток делает хорошо и что у него получается.

Как чаще всего подростки справляются с проблемами?

Основная продуктивная стратегия — это общение со сверстниками. Подростки могут часами говорить или переписываться друг с другом, и это очень хороший навык — значит, они способны обращаться за помощью. Очень здорово, когда подростки читают или смотрят фильмы, которые имеют отношение к их проблемам. Очень часто, чаще, чем нам кажется, подростки ведут дневники, пишут там свои мысли, что тоже помогает справляться со своими переживаниями.

Негативные способы — это саморазрушающее поведение: употребление алкоголя, самоповреждение, нанесение самопорезов, что сейчас достаточно распространено. Рискованное поведение — поиск новых сильных ощущений. Агрессивное и девиантное поведение. Избегание проблем — это тоже негативная стратегия, когда неудача настолько страшна, что проще совсем не пытаться что-то делать.

Нанесение самоповреждений встречается все чаще среди подростков. Как ребенок к этому приходит?

Самоповреждение важно разграничивать с суицидальным поведением. Это ситуация, когда, к примеру, девочка или мальчик не имеет намерения покончить жизнь самоубийством, но наносит себе порезы, комментируя это так, что это облегчает эмоциональные переживания. Этому и правда есть подтверждения — физическая боль снижает боль душевную. Это физиологический механизм. Сегодня это распространено в среде подростков, потому что эстетика самоповреждения тиражируется в сети и распространена в некоторых субкультурах. Подростки видят примеры в среде своих приятелей, в каких-то пабликах, узнают из сети, что есть такой способ эмоциональной саморегуляции — себя порезать. И в ситуации сильных переживаний пробуют этот способ на себе.

Опасность самоповреждающего поведения в том, что к нему привыкают и начинают пользоваться даже в ситуациях, когда можно совладать продуктивными стратегиями. Самопорезы закрепляются как часть обычной жизни. Иногда самоповреждающее поведение становится одной из ступенек к суициду — человек привыкает к боли. Особенно если этому сопутствует ощущение себя как бремени, как человека, который никому не нужен, мысли о смерти. Если сюда добавляется чувство одиночества, оторванности от других людей, риск суицида на фоне самоповреждающего поведения возрастает в разы.

Как разграничить естественные проявления взросления от признаков личностных расстройств или психических заболеваний? Когда родителям следует сильно насторожиться?  

Есть понятные для окружающих проявления подросткового возраста, например, бунт с целью сепарации от родителей. С тем, что так и должно быть, и это необходимость, вроде бы все согласны. Как правило, настороженность вызывают какие-то резкие изменения — был одним, стал другим. Всегда общался открыто, и вдруг стал вести себя иначе, закрылся, не подпускает к себе.

Ту грань, за которой уже надо обращаться к специалистам, родитель может определить, прежде всего, по нетипичности поведения. И для этого, конечно, важно выслушивать подростка, потому что часто его высказывания не воспринимаются всерьез. Например, подросток говорит, что ему все надоело, он хочет покончить с собой или напасть на школу, а родители это воспринимают как пустые слова. А это является сигналом к тому, что он нуждается в родительском внимании и консультации специалистов.

Есть же еще большая проблема стигмы обращения к специалистам, страх перед специалистами по душевному здоровью. Помню случай, когда мальчика, больного шизофренией параноидной формы, родители забрали под расписку из стационара, потому что ребенок хотел домой. То есть врач был против, он говорил: «Не надо забирать ребенка, он действительно себя плохо чувствует, он действительно болен, его надо пролечить и снять острое состояние». Но родители не послушали. Через три дня мальчик совершает убийство по бредовому мотиву, то есть в соответствии с расстройством. Убивает человека, который, как ему казалось, наносит ему вред. Это крайний вариант, но так тоже бывает. В этом плане надо прислушиваться к специалисту, доверять ему.

В случаях с нападениями на школы родители были шокированы действиями своих детей точно так же, как и все остальные. Можно ли заподозрить, что подросток находится на грани такого поступка, и если да, то по каким признакам?

Исследования, которые проводятся постфактум трагедии и в отношении предотвращенных нападений на школы, говорят, что чаще всего какие-то признаки подготовки нападения были. Самый известный случай был в школе Колумбайн в 1999 году, название этой школы стало нарицательным. Та бойня с пятнадцатью погибшими показала, насколько все службы оказались беспомощны в предотвращении такого сценария. А ведь два стрелка пришли не за тем, чтобы выдвинуть какие-то требования, они пришли за местью, — по-видимому, части из жертв они говорили о мотивах своего поведения, о том, что это месть за презрительное отношение и буллинг.

Сейчас подростки все равно делятся, есть социальные сети, в которых это проскальзывает. Это могут быть какие-то высказывания, восхищение историями других нападениях, увлечение материалами, связанными с такими нападениями. Не могу сказать, что отследить признаки готовящегося нападения во власти родителей в 100% случаев. Но внимательность, периодический выход за пределы рутинного ежедневного общения могут помочь. Если определенное доверие сохраняется, то хорошо говорить не только об оценках и о том, что в школе происходит, но и том, что беспокоит подростка по-настоящему.

Какие типичные ошибки допускают родители в общении с подростками? Из-за чего теряются доверие и контакт, которые так необходимы в этот период?

Такое может произойти, когда к подростку предъявляются нереалистичные ожидания. Нам всем хотелось бы видеть детей здоровыми, счастливыми, успешными, беспроблемными. Родителей легко понять в этом отношении. Только для подростка это может быть непосильно, по крайней мере, на данный момент. Если настаивать на соответствии ожиданиям, то можно легко пропустить все остальное, что с ним происходит.

Еще доверие теряется из-за отказа признавать право подростка на собственные чувства. Понятно, что мы не должны потворствовать деструктивному поведению, алкоголизации, позволять наносить самоповреждения, но признать те переживания, которые толкают его на это, имеет смысл. Обвинения и критика, как правило, усугубляют проблемы. В нашей культуре есть представление о том, что — ну, как без критики? Иначе совсем ничего не будет делать. Такая позиция распространена не только по отношению к подросткам. Это то, к чему привыкли сами родители.  На самом деле, конструктивный подход, стремление разрешить проблему подростка часто работает лучше, чем обвинение и внушение чувства вины. Если нам понятна причина, мы готовы формулировать какие-то варианты выхода из этой ситуации, это лучше, чем обвинять и критиковать.

И заключительный вопрос: как родителям помочь подростку пережить период взросления?

Прекрасно, если в семье есть атмосфера доверия и уважения. Хорошо, если родители всегда оставляют возможность подростку обратиться к себе, каким бы тяжелым ни был период и как бы велико ни было взаимное недовольство подростка и родителей. Оставаться рядом, быть внимательным, не игнорировать какие-то важные послания, которые сообщает подросток или которые вы наблюдаете. Реагировать на ограничения в питании или какое-то другое странное пищевое поведение. Обращать внимание на рассуждения о насилии или нападениях. С вниманием относиться к самоповреждениям, самопорезам. Это нельзя игнорировать, важно выяснить, что происходит. И еще: прекрасно, когда есть у родителей есть возможность осмыслять собственную жизнь, искать собственную реализацию в мире, потому что, с одной стороны, это дает родителям силы пережить взросление ребенка, а с другой — дает пространство подростку для собственных поисков.

Екатерина Люльчак