Пасхальная неделя. Благотворительный концерт в Большом зале консерватории. В кассе билетов нет. Не было. И не будет. Потому что билеты на этот концерт не продают. Их можно получить только в подарок. В программе Шопен, Моцарт, православная музыка, произведения русских и советских композиторов. Эдакий микс, но, как выяснится, абсолютно органичный.

На одной сцене — Государственный симфонический оркестр России, хор Академии хорового искусства и участники Всемирного детского хора ЮНЕСКО. Лучшие музыканты и лучшие детские голоса страны. Голоса, которым стоя аплодировали в Кремлевском дворце, в Апостольском Дворце Кастель Грандольфо в Ватикане, Санкт-Петербургской филармонии, Концертном зале имени Чайковского, ХI зимних паралимпийских играх.

Участники хора ЮНЕСКО — дети с проблемами в физическом развитии. Только вот когда слушаешь их, возникает ощущение, что это не они, а ты ограничен в своих возможностях.

Когда-то о Владиславе Тетерине говорили как о выдающемся пианисте. Сегодня — почти всегда как о президенте благотворительного фонда «Мир искусства», художественном руководителе и идейном вдохновителе уникальной социальной программы.

Четырехчасовая репетиция перед концертом заканчивается, и Владислав Тетерин наконец-то спускается со сцены. У меня есть несколько минут, чтобы задать маэстро пару вопросов. Будем считать, что они вписаны между строк.

Владислав Михайлович Тетерин:

Алексей Баталов сегодня со сцены будет говорить о четверти века, когда мы это придумали с ним и с академиком Лихачевым. Но официально — так, что мы уже настолько плотно этим занялись, что больше ничем в жизни не хотелось заниматься — это с 1997 года. Что делаем?  Проводим мастер-классы по стране, ищем талантливых ребят и, что самое важное — это опять-таки слова Баталова, — судьба детей меняется мгновенно. Не постепенно, не год от года, а именно мгновенно. Например, сегодня на сцене будут детки, которых я нашел 3-4 месяца назад. Один из них на прослушивании говорит мне: Владислав Михайлович, я знаю только одну песню, но вот только слова забыл. Вот с этого момента ты начинаешь, а через четыре месяца этому ребенку будут рукоплескать в Большом зале консерватории.

Большой зал… Он только называется «большим», а на самом деле здесь всего-то 1750 мест. И на каждый концерт у нас около десяти тысяч заявок от желающих сюда попасть. Сегодня мы в четвертый раз подряд играем и поем с Государственным симфоническим оркестром России им. Е. Светланова. Это лучший оркестр страны. Когда три года назад мы подписывали первый контракт с ними, то там был пункт, что со своей стороны мы обязуемся предоставлять оркестру по 20 билетов на каждый концерт. Сейчас у нас перед каждым концертом они готовы взять 100-200 билетов. А ведь это музыканты высочайшего класса! Музыканты, которые выступают по два или три раза в неделю и, кажется, что музыка уже, простите за выражение, у них и их близких из ушей уже полезть должна… А они берут билеты детям, друзьям, коллегам…

Сегодня в зале будут люди, без участия которых этого проекта могло и не быть. Это Алексей Баталов, владыка Пантелеймон (Шатов), члены Благородного собрания — сообщества общественных деятелей, предпринимателей, политиков — люди, для которых православная вера, служение отечеству, благотворительность и просветительская деятельность — важнейшая жизненная потребность. Сегодня у нас уже все хорошо. Но было время, когда приходилось невероятно трудно.  Помощь, которую нам оказывают, бесценна. Но опять-таки кажется, что все это какое-то Божье провидение — то, что мы встретились, нашли друг друга, что проект продолжает жить. Сегодня в зале — 500-600 детей; все они детки особенные, кто-то — с тотальной слепотой, кто-то — с тяжелой формой ДЦП… Все эти ребятки на сегодняшний день учатся в Академии хорового искусства и поют в хоре ЮНЕСКО. В 1998 году при Академии хорового искусства им. В.Попова мы организовали сводный хор, в состав которого вошли музыкально одаренные дети с проблемами в физическом развитии. Это были детки со всех регионов России. А в 2000 году хору присвоили статус Всемирного детского хора ЮНЕСКО. В той или иной степени состав хора постоянно меняется: кто-то вырастает, кто-то приходит…

Через какое-то время я проведу новый мастер-класс, отберу опять 10-15 человек, и, поверьте, пять из них будут абсолютно гениальны. Дети, чья судьба выступать на сцене Большого театра, Карнеги-холла и Метрополитен-опера. Поверьте, так будет!

В этом году наш коллектив — единственный — был приглашен на открытие и закрытие Паралимпийских игр в Сочи. Мы пели и смотрели Паралимпиаду. Конечно, это не может не вызывать восхищения! Глазам не веришь — что делают люди! Но спорт — это спорт. И паралимпийцы никогда не смогут показать результатов, которых достигают обычные спортсмены во время традиционных олимпиад. А вот мои больные детки могут петь, могут играть порой даже лучше здоровых сверстников. Причем часто бывает так, что чем тяжелее заболевание, тем сильнее талант.

Паваротти, Ростропович, Монтсерат Кабалье, Сережа Никитин (он сегодня будет выступать с ребятами на сцене), дирижеры — Спиваков, Темирканов, Плетнев, Башмет — все эти люди стараются даже не замечать каких-то различий, того, что кто-то на коляске, а кто-то — без нее. Потому что есть выдающиеся примеры того, когда ограниченный в физическом развитии человек превосходит степенью одаренности музыканта, не имеющего такого рода проблемы. Например, Томас Квастхофф. У него диапазон голоса и тембр такой же как у Хворостовского. Но он метр ростом. На западе за некрасивость деньги не платят. А гонорары у Квастхоффа в 2-3 раза выше, чем у Хворостовского. Хотя Хворостовский красавец и обладает таким невероятным голосом.

Бетховен всю свою самую великую музыку писал, будучи уже абсолютно глухим.

Незрячий Андреа Бочелли. Если бы ему не помог Паваротти в свое время, мы бы и знать не знали от таком необыкновенном голосе. Ведь голос у него не сильный. Но благодаря тому, что мы можем пользоваться микрофонами, необходимость кричать отпадает. А у него пронзительность и проникновенность такая невероятная, что и не надо ему обладать сильным голосом. Он шептать может, а у людей мурашки будут бегать по коже.

Вот такое же ощущение — до мурашек по коже —возникает у многих, когда они приходят на наши концерты. Это исключительные дети. И я сужу не только по их музыкальной одаренности. Загляните им в глаза. Вы увидите целый мир.

Кто там из великих полководцев знал каждого из своих воинов по имени? Александр Македонский, Наполеон и Александр Суворов, кажется? Представляете? Они запоминали по тридцать тысяч человек.

А у меня всего тысяча. Поэтому, конечно, я знаю их всех поименно. Я надеюсь, что с помощью наших покровителей, наших друзей, гарантов наших программ это число удастся еще на сколько-то увеличить. Насколько хватит сил, насколько хватит отпущенной жизни…

Какой-нибудь пример? Хорошо. Сегодня в концерте будет участвовать Саша Еремеев. Он поет такую страстную песню Пахмутовой — «Девочка-греза». Он из деревни. Село Алсуфьево. Несколько лет назад в Академии хорового искусства, в которой мои детки уже 25 лет занимаются — сначала с Поповым, теперь, к сожалению, без него — сотрудник охраны мне передал оборванный кусок газеты. Объяснил: он был у мамы в Брянской области на выходных, и ему на глаза попалась статья.  В какой-то газете без названия, точнее без первых страниц, а еще точнее это был лишь клочок, причем сама статья без начала и без конца. Но там было два или три абзаца, в которых говорилось, что есть какой-то 11-летний мальчик и что зовут его Саша. Мальчик с каким-то невероятным голосом.  Про него после какого-то областного конкурса написали. Это все, что я знал. Начали мы разыскивать этого Сашу.

Нашли эту газету, но она была уже закрыта — не издавалась уже на тот момент. Но я решил не сдаваться, ведь написано было, что хороший мальчик, только на обеих руках у него не десять, а всего пять пальчиков.  В итоге мы через налоговую службу нашли корреспондента. И эта женщина дала телефон Сашиной мамы. Мама, когда ей позвонили из Москвы, полола на грядках морковь. Ей сказали, что через три дня их с сыном ждут в столице — будет прослушивание. Она сначала в это во все не поверила. Потом спросила, как добраться до академии, сколько денег с собой брать. Я говорю: «Ничего не надо. Мы оплатим все. Вас встретят и отвезут». «Хорошо, — говорит, — мы приедем».  Поезд на Киевский вокзал приходил в 5:15 утра. В 5:25 — звонок. «Это я, — говорит, — мы приехали, и никто нас не встречает». «А где вы», — спрашиваю? Она говорит: «У метро». Они у метро. Хорошо, что оно еще в это время закрыто было. Водитель приехал, а она что-то недопоняла, видимо. «Все, — говорит, — пошли, и я пошла». И стояла с маленьким ребенком и с большим желтым чемоданом посреди города и, видимо, думала уже, что тот звонок был обманом чистой воды. «Стойте там, — кричу ей в трубку, — с места не двигайтесь!» А сам водителю набираю, объясняю, куда ему теперь нужно за ними подъехать. В общем, не потерялись они до конца, нашлись.

Вот с чего мы начинали. А уже через год Саша показывался в Большом театре. Если вы раскроете наш буклет, там есть страница, на которой мы рассказываем о выдающемся педагоге Дмитрии Вдовине.  Там фотография, где Сашка во время прослушивания поет для него. Вдовин дает мастер-классы в России, Мексике, США, Италии, он постоянный приглашенный педагог Молодежной программы при Гранд-опера Хьюстона, в разные годы сотрудничал с великой И. К. Архиповой, заведовал вокальным отделением Гнесинки, кафедрой сольного пения Академии хорового искусства. Среди его учеников лауреаты многих престижных конкурсов, солисты крупнейших театров мира, включая Большой, Ла Скала, Парижская опера…

Когда он первый раз услышал Сашку (а в буклете, кстати, есть фотография, где Саша поет ему во время прослушивания), сказал: «Теперь я понимаю, Владислав Михайлович, почему вы в течение 3 месяцев каждый день мне звонили». Вдовин безумно занят. Каждый его день расписан практически по минутам. И все эти три месяца он мне говорил: «Некогда. Давайте завтра. Давайте послезавтра…» Он знает меня, знает, чем я занимаюсь, но, простите мне расхожую фразу — «все в мире хотят петь». И вот еще один. А когда услышал его, то произнес: «Обучение, а потом сразу Ла Скала». Вот сегодня наш Саша заканчивает первый курс Академии хорового искусства. Переехал в Москву, живет в общежитии. А на сцене Большого зала консерватории он спел уже спустя три месяца после нашего знакомства.Мама его говорит, что когда он ей первый раз сказал, что у него прослушивание в Большом театре, она упала в обморок.

И таких, как Саша, у меня тысяча. Поверьте, если я — очень хороший пианист — отказался от своей карьеры ради этих ребят, это того стоит.

Фото: Петр Колчин