Инсульт резко помолодел: сейчас это заболевание может поразить и тридцатилетнего. О том, как уберечь себя и близких от тяжелой, но, увы, распространенной болезни, и как действовать в экстренном случае, рассказывает Екатерина Милова, директор по развитию Фонда по борьбе с инсультом «ОРБИ».

Екатерина, насколько остро проблема с инсультами сейчас стоит в России? Верно ли, что заболеваемость и смертность от инсульта в России — одни из самых высоких в мире?

Да, это так: в среднем в России происходит 450-500 тысяч инсультов в год. Но это и общемировая тенденция. Во всем мире сердечно-сосудистые заболевания лидируют среди заболеваний, приведших к смерти. На первом месте среди причин смерти в России — происшествия, связанные с алкоголем, например, ДТП. А на втором месте — сердечно-сосудистые заболевания, в том числе инсульты. По данным Всемирной организации здравоохранения, в мире происходит 15 миллионов инсультов в год, и примерно 6 миллионов из них заканчиваются летальным исходом.

Если у человека был инфаркт или просто есть проблемы с сердцем, с ним может случиться и инсульт. Но все равно мы стараемся отделить их друг от друга. Инсульт — это процесс, происходящий в мозге, а не в сердце. Часто люди их путают. Когда я только пришла в фонд и говорила друзьям, что занимаюсь инсультами, мне все говорили: «А, это что-то с сердцем».

Сейчас мне все реже задают такой вопрос, и меня радует, что мы смогли обратить внимание на то, что помимо сердца есть еще мозг. Ведь мозг — это наше орудие труда. Мы следим за своей внешностью, за ногтями, за волосами, но мы должны также заботиться и о мозге.

К сожалению, 30 % людей, у которых случается инсульт, обращается за помощью через 24 часа и позже, это мировая статистика. У нас, мне кажется, этот процент еще больше. Наши люди считают, что в случае приступа можно пойти к соседке, взять таблеточку, выпить сладкого чайку. Это же поразительно: у тебя голова болит, рука онемела, все онемело, ты говорить не можешь, а ты думаешь, что чайку выпьешь сладкого, и все пройдет. Еще в интернете ходит байка, что надо проколоть палец иголкой, мол, выпустите каплю крови и спасетесь. Но это не так.

Проблема инсульта в том, что все это не работает. Главный враг инсульта — время.  Терапевтическое окно — всего 3,5 часа, максимум 4,5 часа. Это то время, за которое есть возможность спасти человека и минимизировать те последствия, которые несет за собой инсульт. Рецепт только один: номер 103.

Поэтому мы так много усилий прикладываем для распространения нашей инфографики с симптомами инсульта и настаиваем на том, чтобы люди их знали. Наверное, многие видели нашу инфографику в Москве. Мы стараемся распространить ее в регионах и всячески призываем людей способствовать этому. Мы готовы давать макеты (если вы хотите помочь в распространении информации, напишите на info@orbifond.ru). Можно повесить распечатанный на цветном принтере лист бумаги на работе, в вузе, в кафе, у подъезда дома, можно способствовать тому, чтобы больше людей — и не только в Москве — знали эти симптомы.

Сейчас мы вместе с проектом «Стоп-Инсульт» запустили программу «Дети на защите взрослых». 29 октября — всемирный день борьбы с инсультом. В прошлом году в регионах мы рассказали 25 тысячам детей, каковы симптомы инсульта, они получили магниты или линейки с этими симптомами. В этом году у нас стоит в плане 45 тысяч детей. Мы проводим эту акцию вместе с волонтерами-медиками, которые приходят в школы и рассказывают о симптомах. Ведь часто взрослые стесняются вызывать скорую, а дети, напротив, всегда вызовут. У детей нет неловкости, которую часто испытывают взрослые, поэтому мы поняли, что нужно начинать с детей.

Что происходит в мозге во время инсульта?

Я не доктор, поэтому скажу очень простым языком. Есть два вида инсульта. Один тип инсульта — это разрыв аорты, сосудов в мозге, когда происходит кровоизлияние. Это чаще всего бывает у детей, у совсем молодых, но может случиться в любом возрасте. Этот инсульт обусловлен строением сосудов. Это не зависит от человека, и увидеть это можно только на компьютерной томографии. Но кто из нас делает компьютерную томографию, особенно детям?

Второй инсульт — тот, который мы себе зарабатываем, к сожалению, сами. Это инсульт, который происходит, когда холестериновая бляшка растет и закупоривает сосуд. Либо где-то отрывается тромб, который также закупоривает сосуд. Виною тому холестерин, а значит наш неправильный образ жизни, нездоровое питание (например, чрезмерное употребление сладкого и жирного), наши стрессы, высокое давление или сахарный диабет.

Кто находится в группе риска? Или инсульт может коснуться буквально каждого?

Факторы риска — это курение, чрезмерное потребление алкоголя, неправильное питание, те же стрессы. Особенно актуально это в Москве. Нам очень сложно жить без стресса, потому что все мы много работаем и считаем, что работа важна. Значит, надо искать какие-то отдушины, время от времени останавливаться и отдыхать, потому что восстановление потом будет стоить гораздо дороже.

Важно регулярно проходить диагностику. На риск инсульта указывает повышенный сахар, высокий холестерин — речь идет о так называемом «плохом» холестерине, то есть липопротеидах низкой плотности (ЛПНП), а также повышенное давление или скачки давления. Нужно сделать УЗИ сосудов шеи — если есть отложения холестерина, бляшки, то это уже звоночек. Лишний вес. Все это говорит о том, что есть опасность.

Верно ли, что инсульт молодеет?

Да, один из мифов об инсульте — что он касается только пожилых людей. К сожалению, это уже давно не так. Считается, что 12% заболеваемости приходится на молодой инсульт — до 40-45 лет. Но, во-первых, эта цифра растет. Во-вторых, за этой цифрой — живые люди, и это может случиться с кем-то из близких. Сейчас, в основном, нашим подопечным 25-40 лет.

С чем это связано, на ваш взгляд?

Тут все связано: и экология, и наш образ жизни, и питание. Про жирную пищу доктор нашего фонда Ася Доброжанская говорит: «Раньше люди ели все подряд, потому что много физически трудились — косили, пахали. Сейчас у нас нет таких физических энергозатрат, чтобы так питаться, как питались раньше, есть сало и так далее». Раньше жизнь была другая. Сейчас мы все сидим у компьютеров, мало двигаемся, у нас гиподинамия.

Кстати, насчет движения: я, как бывшая спортсменка, считаю, что надо заниматься спортом равномерно и постоянно, а не так — раз в месяц сходил в спортзал, четыре часа отбегал на беговой дорожке, и потом ухудшилось самочувствие.  Неравномерные нагрузки тоже очень вредны. Если заниматься спортом, то это должно быть регулярно и равномерно.

Генетика как-то влияет на риск заболеть инсультом? Или связь скорее косвенная?

Да, есть косвенная связь. Конечно, человеку, у которого в роду были инсульты, нужно внимательнее к себе относиться, чем человеку, у которого в роду их не было.

То есть, «гена инсульта» как такового нет.

Нет.

Есть ли какие-то особые рекомендации для женщин? Вообще, у кого чаще случаются инсульты — у женщин или у мужчин?

Пятьдесят на пятьдесят. Есть миф о том, что инсульт чаще происходит у мужчин, чем у женщин. На самом деле — примерно одинаково. У мужчин, по статистике, чуть-чуть чаще, но разница непринципиальна, в пределах 5%. Просто чаще слышно, что женщина ухаживает за мужчиной. Мужья нередко растворяются в воздухе, когда жена получает инсульт. Хотя у нас есть подопечные семьи, где мужья берут на себя заботу о детях, о семье, и мы стараемся их всячески поддержать.

Какие меры можно предпринять для профилактики инсульта?

Самое главное мое обращение — собственно, поэтому мне захотелось дать интервью именно «Матроны.ру» — к женщинам, которые чаще в доме занимаются готовкой. Наши мужья очень любят вредное, жирное на ночь, это понятно. Но в наших с вами силах менять эту ситуацию. Конечно, иногда вредной еды хочется всем, никто не говорит, что надо стать йогом и есть только салатные листья. Но можно запекать, а не жарить мясо. Запекая мясо, можно срезать жир. И так далее.

Часто говорят, что здоровое питание — это дорого. Это не так. Как человек, который покупает продукты в обычных магазинах типа «Ашан», я вижу, как люди кладут в тележки сладкие газированные напитки, чипсы — а это стоит денег. Повторю, никто не говорит, что надо стать аскетом, но уделять внимание питанию — это в наших интересах. Это помогает защитить свою семью от многих болезней, и в том числе от инсульта.

В наших же руках приучить детей к здоровому питанию. А начать нужно с себя. Мы говорим ребенку: тебе это нельзя. Но сами едим. А почему ему нельзя, а вам можно?

Поэтому можно, конечно, уповать на врачей, на медицину, но лучше всего — взять ответственность на себя. Я сейчас говорю непопулярные вещи, всем хочется, чтобы виноват был кто-то другой, а не мы. Я готова быть непопулярной, если это принесет пользу хотя бы некоторым людям, готовым это услышать.

Хорошо, а какие медицинские исследования нужно делать для профилактики инсульта?

У нас в стране не принята диспансеризация взрослых, но нужно стараться раз в год ее пройти. Проверить уровень сахара в крови, уровень холестерина, сделать общий и биохимический анализ крови. УЗИ сосудов шеи, конечно, не везде есть, но можно настоять, чтобы его сделали по ОМС, если есть аппарат УЗИ. Я понимаю, что, наверное, не во всех поликлиниках это возможно, но если возможно, то делайте. Можно и платно сделать — в конце концов, мы ведь гораздо больше денег тратим на развлечения.

Обязательно надо следить за давлением. Очень полезно вести дневник давления и потом к врачу прийти с этим дневником, чтобы он его посмотрел. Если врач говорит пить таблетки, мы их пьем ровно по той схеме, какую назначил врач. Не доверяете врачу — перепроверьте у другого. Но нельзя так: я ему не верю, поэтому пить не буду. Давление нужно контролировать, недопустим подход: сегодня пью таблетку, завтра не пью, потому что якобы «печень должна отдохнуть». Скачки давления приводят к инсульту! Вы сегодня не выпили таблетку, и давление увеличилось.

То же самое — уровень сахара в крови. Не надо доводить до диабета! Сахар тоже прекрасно контролируется в начальной стадии. Это все очень не популярные вещи, но крайне важные.

Что делать, если человек подозревает инсульт у себя или у кого-то из близких? Куда обратиться, чтобы получить квалифицированную помощь?

Самое главное — вызвать скорую. Обязательно надо сказать бригаде, что подозрение на инсульт — они все-таки стараются как-то реагировать на это. Если вы понимаете, что болит голова, не слушается язык, онемела рука, нога — и необязательно должны быть все симптомы сразу, возможно, что-то одно из этого, — то лучше перестраховаться, чем упустить момент.

В больнице имеет смысл настоять на компьютерной томографии. Я понимаю, что человек в критическом состоянии часто не может принимать решения и отстаивать свои права, поэтому хорошо, если рядом окажутся родственники.

Что касается врачей, то они бывают разные. Отвечать за всех врачей мы не можем и за их ошибки тоже. Среди врачей попадаются и очень хорошие, особенно в регионах. Работа в фонде меня влюбила в некоторых врачей, особенно во врачей из сельских больниц, с которыми мы в фонде работаем. Они похожи на земских врачей из книжек: работают там, где живут, поэтому более внимательно относятся к пациентам, обязательно заходят их проведать.

Еще надо иметь в виду, что симптомов инсульта гораздо больше, чем три. К сожалению, на маленькой инфографике нельзя привести все 40 симптомов, которые могут указывать на инсульт — это просто никто не будет читать. Но врач, конечно, их все знает.

Если инсульт случился с кем-то из близких, что делать? Как помочь?

Надо понимать, что человек, переживший инсульт, — это человек, у которого или половина тела обездвижена, или у него отсутствует координация движений. И восстановиться после инсульта для человека и для его семьи — огромный труд.

Проблема инсульта в том, что выбивается из ритма жизни вся семья. Ведь если человек просто заболел, он лежит дома, а вся семья ходит на работу в обычном режиме и просто покупает лекарства. А в случае с инсультом за больным кто-то должен постоянно ухаживать, а значит, он перестает работать, и проблема финансового обеспечения семьи ложится на плечи других людей.

Когда больной лежит в больнице, его близким кажется: ну что, мы справляемся. Как бы ни ругали сиделок, нянечек, в больнице все равно неплохой уход. А когда люди оказываются дома, они испытывают полную растерянность: что делать, какая нужна кровать, какой матрас. Начинаются пролежни, просто потому, что люди даже не знали, что об этом надо подумать. Как поставить кровать, чтобы солнце не светило, не пекло, чтобы удобно было подойти — таких мелочей масса.

Мы стараемся максимально обучить людей специфике ухода за людьми после инсульта: открыли обучающие школы в 25 городах и постоянно увеличиваем количество школ. Ведут их врачи-волонтеры. Не те врачи, которым сверху сказали: ведите школу, а те врачи, которые позвонили в фонд и сказали: я слышал, вы помогаете, я хочу тоже. Меня удивило, что у врачей есть это желание — помочь людям обжиться дома. Мы за это врачам ничего не платим. И когда я спросила врачей, что бы они хотели получить в виде бонуса за свою деятельность — я как наивный московский человек ожидала, что они сейчас начнут просить планшеты, компьютеры, — они мне сказали: мы хотим профобразование. Ведь повышение квалификации сейчас не бесплатно. Меня это поразило еще больше, и вера во врачей у меня в тот момент возродилась. Все оказалось не так плохо, как нам  кажется.

В прошлом году благодаря нашим школам больше 2,5 тысяч семей узнали, как им жить с человеком, у которого проблемы.

Вот мои любимые примеры. Мужчина, 40 лет, инсульт. Он не может есть сам, у него правая рука чуть-чуть парализована, но немножко сгибается. Его кормит жена. Начинаются жуткие психологические проблемы. Что мы советуем: берете ложку, оборачиваете ее полотенцем, она становится очень большой, и он может ее схватить. Он начинает есть сам, настроение меняется.

Или другой пример: если просто дать человеку в руки эспандер и предложить заниматься, ему скучно. Наш доктор выдает всем машинки и говорит: катайте. Или модные нынче бизиборды, которые для детей делают. Привинтите щеколду к доске, открывать – закрывать, вот вам и разработка руки. Можно придумать какие-то простые вещи — дешевые, бесплатные. Мы стараемся до людей это донести, потому что понимаем, что не у всех есть возможность поехать на реабилитацию. Но что-то можно делать дома.

У человека после инсульта очень много психологических проблем. У нас есть программа психологической поддержки — недавно мы организовали консультации психолога по скайпу, чтобы людям было удобно. У нас есть примеры, когда люди по пять лет не выходили из дома, хотя они могли ходить. Они боялись, что инсульт случится с ними на улице. И после наших консультаций люди вышли на улицу в первый раз. Или впервые заговорили с посторонними, так как раньше стеснялись, что у них немного нарушена речь. Когда они общаются с людьми, которые тоже пережили инсульт, восстановились после него, у них абсолютно меняется отношение к жизни, отношение к восстановлению.

Вы оказываете психологическую поддержку только больным или и родственникам тоже?

К нам могут обратиться как больные, так и родственники, потому что родственники тоже в жуткой растерянности. В больницу уехал один человек, а вернуться может абсолютно другой человек, но люди этого не понимают, не знают. Я сама прошла через это. Моя бабушка всегда была тихим, мягким человеком. Когда в 70 с лишним лет с ней случился инсульт, мы с мамой были в шоке. Если бы мне кто-то тогда сказал: «Катя, это нормально!». А я думала, что человек сошел с ума, потому что по-другому это объяснить нельзя было. Я не понимала, что такое инсульт.

У нас в фонде вторая по объему программа после профилактики инсульта — это помощь родственникам, потому что после инсульта восстановление полностью зависит от родственников, от их желания заниматься человеком.

Нужно уговаривать, люди часто не хотят заниматься. Это все зависит от семьи. Мы готовы помогать, готовы давать материалы,  консультировать по скайпу, по телефону. Но нужно набраться сил, терпения и этим заняться.

Каковы перспективы восстановления после инсульта?

Одна из первых вещей во время инсульта — это, конечно, время оказания помощи. Чем меньше мозг находился в голодании, тем меньше последствий, тем легче восстановление. Второе — это скорость начала реабилитации. В Израиле, насколько я знаю, начинают реабилитировать с реанимации.

У нас, к сожалению, реабилитацию только начинают развивать на государственном уровне, потому что до этого все были заняты первой ступенью — это сосудистые центры. Сейчас начинается процесс реабилитации в больницах. Но он пока еще только идет, и когда будут результаты, сейчас сложно сказать.

Мы как фонд одной из своих задач видим помощь именно врачам в реабилитации. Все курсы, которые мы проводим для врачей, которые с нами сотрудничают, касаются именно реабилитации, какой-то эргономики. Например, мы делаем эрготерапевтические комнаты в больницах.

Что это значит? Это комната, где построена кухня, например, для того чтобы показать человеку, научить, как ему жить с последствиями инсульта. Бывает, например, один глаз не видит. Или все открывалось правой рукой, а правая рука не действует. Левой рукой попробуйте открыть! Вот мы показываем, как ручки дома перевесить, чтобы человек мог открыть шкаф.

Наш замечательный доктор Ася, когда врачи спрашивают: «А зачем эта ваша комната?», привязывает им одну руку и одну ногу и говорит: «А теперь вперед! Сделайте-ка себе чайку, или откройте, достаньте что-нибудь». Любые дверцы перевешиваются легко и просто, что-то повыше, что-то пониже.

Еще один частый вопрос — как открыть машину, посадить человека. В эту комнату ставится половина машины, чтобы можно было потренироваться. Ведь мало кто знает, что нельзя держать человека за парализованную сторону. Кажется, что он же ничего не чувствует, надо за эту сторону взять. И так выламываются руки, потому что человек не чувствует, он не может вам сказать, что ему больно. Это все мелочи, но о них важно знать.

Есть шанс, что человек встанет и пойдет?

Да, есть и такие истории. Бывают абсолютно разные случаи, все зависит опять же от настойчивости человека в смысле тренировок.

Если нужна реабилитация, людям положена реабилитация от государства. Проблема в том, что очень мало реабилитационных центров в регионах, не всегда они даже есть. После инсульта нужно получить инвалидность и подать документы на квоту на реабилитацию, это квота на высокотехнологичную помощь.

Можно узнать в регионе, кто принимает решения по этому вопросу: иногда это ЦСО (центр соцобслуживания), как в Москве, например, вся реабилитация идет через Департамент соцобслуживания, где-то идет через Департамент здравоохранения. Мы всегда стараемся проконсультировать людей, узнать, как делается в том или ином регионе. Важно сделать это как можно быстрее после инсульта. И нужно настаивать. От настойчивости родственников зачастую зависит скорость принятия решения. Мне иногда говорят: «Вы не понимаете, у нас больной человек дома, у нас нет на это времени, сил». Я, к сожалению, тоже проходила многое в своей семье, при этом работала, содержала семью. Ну, что сделать? Мы живем в тех условиях, в которых живем, и все в наших руках. Я не говорю, что это легко. Это очень часто сложно, но возможно.

Спустя два года после инсульта эффективность реабилитации почти нулевая. Что-либо сделать очень сложно. Нужно начинать реабилитацию максимально рано.

Еще я хотела сказать, что во время реабилитации нельзя забывать о повторных инсультах. Бывает, что у человека случился микроинсульт, который прошел практически незаметно, где-то онемело, что-то покололо, МРТ показало микроинсульт. Ну, не инсульт же, жив-здоров, пошел дальше жить по-прежнему.

Если был микроинсульт, инсульт почти всегда придет, если не изменить образ жизни. И у человека, у которого был большой инсульт, тоже. Поэтому опять же повторяю про важность приема  лекарств — врачи всегда назначают поддерживающую терапию после инсульта. Конечно, к реабилитации должны быть показания врача. Если врач говорит о том, что реабилитация не показана, тоже нужно к этому прислушаться, чтобы не сделать хуже.

Как именно помогает фонд ОРБИ? Кто и как может обратиться в фонд?

Наш фонд отличается от других благотворительных фондов, которые собирают деньги на лечение конкретного человека от какой-то болезни. Мы видим своей задачей — и даже с этой целью недавно переименовали фонд — борьбу с инсультом. Это заболевание, которое можно предотвратить. Это стоит гораздо дешевле, нежели реабилитировать человека, когда инсульт с ним уже случился. Одна реабилитация стоит в среднем 300 тысяч. 500 тысяч человек в год мы умножаем на 300 тысяч и понимаем, что это баснословные деньги, это ни один фонд не сможет потянуть.

«Информационная пропаганда» — это словосочетание заезженное, считается, что не очень хорошо люди его воспринимают. Но в нашем случае это работает. Простой магнитик, на котором перечислены симптомы инсульта, может спасти несколько жизней в целой семье,  потому что считается, что инсульт случается у каждого третьего. В наших семьях гораздо больше трех человек.

Достаточно сложно людям объяснять, почему фонд не занимается спасением. У нас есть адресная помощь, но она очень маленькая. Мы стараемся, чтобы человек получил все возможное от государства. Мы консультируем по инвалидности, по получению бесплатной реабилитации, которая положена человеку от государства.

Мы открыли горячую линию 8-800-707-52-29, это всероссийская горячая линия. Любой человек может позвонить на нее из любого региона и задать свои вопросы, это бесплатно. Отвечают на вопросы психологи, они же могут первично проконсультировать, как получить квоту на реабилитацию, как получить инвалидность, что делать. Если есть какой-то более точечный запрос, они переключают на специалистов фонда либо на юриста.

Большая часть вопросов людей, которые звонят нам, снимается телефонным звонком, а не средствами, которые мы собираем на адресную помощь. Поэтому для нас очень важна поддержка самого фонда и деятельности фонда. У нас нет маленьких голубоглазых деточек, которых мы спасаем. Слава Богу, детский инсульт не так часто встречается. У нас бывают дети, но очень редко, и слава Богу.

Наша деятельность направлена, к сожалению, почти на каждую семью в России — чтобы облегчить жизнь, чтобы наладить быт, чтобы ответить на вопросы и снять страхи.

Спасибо большое!

Беседовала Алена Хмилевская