В редакцию журнала Матроны.РУ пришло письмо от нашей читательницы:
«Моя подруга, русская, крещеная, замужем за иудеем, стала очень интересоваться иудаизмом. Она ищущий человек, мы с ней много обсуждаем, сравниваем. Один из принципиальных ее вопросов к христианству: что изменилось в мире с приходом Христа? Она говорит, что и евреи верят в спасение, только Христос для этого не нужен. Пророчества о благоденствии не сбылись. Да, единобожие распространилось на большую часть мира, но тем же занялся и ислам, т.е. это не показатель мессианства. В чем выражается освобождение человека из-под власти греха? Она не видит принципиальной разницы между ветхозаветными праведниками и христианскими святыми».

На вопрос отвечает диакон Виталий Богданов.

Разница в представлении христианства и иудаизма по части спасения — принципиальная. В иудаизме присутствует понятие «спасения» так же как в христианстве, вы правильно заметили, но сам подход к пониманию спасения, к тому, что есть «спасение», в христианстве и иудаизме принципиально разный.

Спасение в иудаизме, точно так же как и вообще понятие о благополучном, о добром, большей частью сводится к сфере материального. Именно поэтому иудаизм отверг Христа в качестве Мессии, и современные догматисты иудаизма справедливо, казалось бы, замечают, что ветхозаветные пророчества о Мессии не сбылись во Христе. Не настало вселенского мира, иудейский народ не стал верховным правителем всего человечества, доминантой человеческого социума. Не наступило обещанное земное царство, где иудеи могли бы получить главенствующую роль, войны продолжаются, продолжается рознь народов. И в этом смысле в чем-то иудейские толкователи Священного Писания и догматисты правы. Но лишь отчасти.

Проблема в том, что современники Христа и жители предшествующей эпохи не верно понимали слова пророков. Понятие о грядущем спасении воспринималось исключительно в политическом и материалистическом контексте. Это так же было простимулировано той ситуацией, в которой оказался еврейский народ на рубеже эпох, – под властью Римской империи, в унизительном положении. В отличие от остальных народов, покоренных Римом, евреи вынуждены были платить особую дань за свою религию, потому что она, предполагая монотеизм, то есть единобожие, отрицала возможность поклонения и воздания божественных почестей персоне императора, что считалось залогом политической стабильности и благополучия империи. Именно поэтому у римлян с принятием религии иудеев возникла проблема. При завоевании других народов подобных сложностей не возникало. Жители приняли богов Римской империи как своих, римские правители включали богов завоеванных стран в свой пантеон, и это являлось гарантом политической стабильности.

С иудейским народом вышла трудность, не получилось всё так просто. Но в конечном итоге римляне сочли возможным сохранить для иудеев их право исповедовать свою религию, в первую очередь в силу своей принципиальной веротерпимости, а так же приняв во внимание соответствие иудейской религии двум основным критериям: древности этой религии и принадлежности ее конкретному народу, этносу. То есть религия иудеев была верой конкретного народа и исповедовалась им с древних времен. Это служило для римлян обоснованием того, что иудеи имели право эту религию исповедовать. Но в силу того, что она, пожалуй, единственная на тот момент была монотеистической и о поклонении римскому императору как божеству для евреев речи быть не могло – это поклонение было заменено весьма обременительным налогом, и достаточно крупным.

Иудеи, пребывая в этом униженном положении, и в политическом, и в эмоциональном контексте, с нетерпением ждали пришествия Мессии, который избавил бы их от этого бремени, необходимости подчиняться власти язычников (людей, по мнению иудеев, второго сорта), и не только подчиняться, но и платить им дань.

И когда в мир пришел Иисус Христос, то многие из иудеев — Его современников,  видя те чудеса, которые Он совершал, тянулись к Нему, ходили за Ним, слушали Его поучения. Но очень быстро они стали понимать, что Христос говорит вовсе не о том, о чем они хотели бы услышать, и не о том, чего они ждали от Христа. Особенно ярко этот внутренний конфликт иудейства, современного Христу в момент его земной проповеди, выражен в Евангелии от Иоанна Богослова, когда Иисус говорит о своей духовной сущности, говорит о своем Единосущии Богу Отцу. И особенно, когда раскрывает людям таинство Евхаристии и говорит о Себе как о хлебе, сшедшем с Небес. Когда Христос говорил об этом, иудеи отвечали: наши отцы ели манну в пустыне, а какое ты дашь нам знамение? На что Христос отвечал: «Ваши отцы ели манну в пустыне и умерли, а Я – Хлеб живой, сошедший с Небес. Ваши отцы ели манну в пустыне и умерли, а тот кто будет есть этот Хлеб, тот не умрет вовек и будет иметь в себе жизнь так как Я дам ее ему». И наоборот – «Истинно говорю вам, если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, жизни не будете иметь в себе».

Эти слова Спасителя о Небесном хлебе иудеи поняли в буквальном смысле. Немного позже, на празднике кущей, Христос прямо говорил им о Своем Божественном достоинстве и о том, что Он знает о желании многих из них предать Его смерти, потому что Его слово не вмещается в их сердца. На что слушающие его иудеи ответили: «Воистину ты самарянин и бес в тебе». И после этих слов Он прямо говорил о своем мессианском достоинстве, а иудеи, как говорилось в Евангелии, взялись за камни, чтобы побить его как богохульника и человека, произносящего самое страшное кощунство. Еще немного позже, в праздник Обновления, когда Иисус на вопрос из народа «скажи нам прямо – ты ли Христос?» ответил утвердительно и добавил: «Я и Отец – одно», — иудеи опять взялись за камни, на что Христос, отвечая им, сказал: «Много добрых дел сотворил Я перед вами. За какое из них хотите бросить в Меня камень?» «Не за добрые, — отвечали они. — А за то, что ты, будучи человеком, называешь себя Богом». (Ин. 6:30-58; 8:37-59; 10:24-33)

И это принципиальное непонимание Мессии как Бога, пришедшего для изменения человеческой природы, породило упорное нежелание иудеев принять Христа как Мессию, как Спасителя. Разочаровавшись в Нем, как мы знаем, иудеи большей частью предали Христа на самую лютую, страшную казнь и радовались по этому поводу. На страницах Евангелия мы видим сцены злорадства, ликования по поводу смертной казни Христа, среди очевидцев этого трагического события. И после этого иудеи стали не только врагами христианского учения, но и жесткими противниками распространения этого учения в мире, людьми, которые противопоставили себя растущей Христовой Церкви, и поставившими целью и смыслом своей жизни противодействие и по возможности полное искоренение христианства на земле. Почему?

Дело в том, что Мессию и его учение иудеи воспринимали и продолжали уже после Воскресения Христова воспринимать исключительно в материальном и политическом контексте. Современный классический иудаизм утверждает, что Мессия будет совершенно обычным плотским человеком. Конечно же, он будет человеком глубокой религиозности, он будет потомком Давида, но нет ни малейшего намека на то, что он каким-то образом, мистически хотя бы, будет связан с божеством, не говоря уже о том, что он будет воплощенным Богом.

Это будет политический деятель, обладающий особыми сверхъестественными силами. Человеком, способным исцелять болезни, насылать недуги, насылать бедствия и казни, и, наоборот, от них избавлять. Если мы посмотрим на описание свойств, которых ожидают современные иудеи от своего Мшиаха, то увидим их необыкновенное сходство с теми чертами, которые христианство приписывает личности Антихриста. Иудеи ждут своего Мшиаха, который будет их Царем, и спасение видится  ими так же исключительно в материальном контексте. Это, в первую очередь, националистическое предпочтение иудеев всему остальному человеческому роду. Еврейский народ будет главенствующей нацией, народом, возвышенным более всех других на земле. И здесь надо быть справедливым, надо быть честным и указать на удивительное сходство этой идеологии с идеологией нацизма и фашизма. Принципиально они практически не отличаются в этом плане ничем. Спасение будет заключаться в получении материальных благ, в получении достойного уровня жизни, в получении религиозной и политической власти над другими народами.

Естественно, что христианское спасение подразумевает совершенно иные ценности. Христианское спасение состоит в исцелении человеческой природы, поврежденной через грехопадение прародителей. Христианский Мессия, Иисус – это воплотившийся Бог, взявший на Себя непостижимым для человечества образом падшую природу и преобразившей ее, исцелившей ее от греха и смерти. Чтобы понять это, нужно несколько прояснить вопрос – в чем заключается это падение?

Для этого необходимо разобраться в том, за что были изгнаны из Рая Адам и Ева. Среди людей, мало знакомых с христианским учением, бытует мнение, что они ослушались Бога, заповедавшего им не вкушать плодов одного из деревьев, и за это Яхве изгнал их из Эдемского сада. Это очень примитивный и поверхностный подход. Проблема намного глубже. Проблема в том, что искушение прародителей дьяволом было направлено против Бога. Змей, в чьем образе все христианские толкователи Писания видят сатану, обращаясь к Еве, спросил, правда ли, что Бог запретил им есть от всех плодов в саду? Это была заведомая ложь, но ему нужно было как-то завести этот разговор. Как отец лжи, он начинает с обмана. Ева отрицает, отвечая, что они могут есть от всех плодов, кроме одного. Змей продолжает: «А почему?» «Потому что, — отвечает Ева, – Бог сказал нам, что в тот день, когда мы съедим, мы умрем». И далее Змей начинает клеветать на Бога: «Он боится, что вы сами станете как боги в день, когда съедите плодов».

И, как сказано в книге Бытия, Ева посмотрела на дерево и увидела, что оно красиво и вожделенен его плод, потому что дает знание. И съела, и дала мужу своему – и он съел. Но здесь произошел еще один обман. Вместо ожидаемых каких-то сверхъестественных способностей, которые по идее должны были открыться сразу после вкушения этого плода, Адам и Ева всего-навсего увидели, что они наги. Они увидели себя словно в кривом зеркале. Свою совершенную, дарованную самим Богом человеческую природу они увидели такой, что она вызвала их смущение и желание закрыть ее. Люди стали стыдиться своей половой принадлежности, появилось желание закрыть половые органы чем угодно. Появился стыд свой телесности, чего не было до этого. (Быт. 3:1-7) Здесь началось видимое проявление грехопадения. Но в чем состояла его  духовная, внутренняя сущность? Человек пожелал сам стать как Бог, человек пожелал эту тайну постичь своим умом.

Будучи сотворенным, будучи на экзистенциальном уровне совсем на другой ступени от Бога, человек решил сам стать Богом с помощью какой-то сверхъестественной силы. И тем самым он положил вражду против Бога, потому что в таком случае Бог был бы ему просто не нужен, если бы он сам стал для себя Богом. Это был вызов Богу. И, конечно же, это был обман. И дьявол, который сам еще прежде споткнулся и погиб на этом самообмане, который восхотев стать Богом, оказался низверженным с Неба, пожелал уничтожить и человека, вселить в него эту духовную смерть, эту гордыню, эту идею стать самому как Бог, стать самобожеством. И это самообожествление подсознательно или осознанно и является тем самым грехопадением, которое сделало невозможным дальнейшее пребывание человека с Богом.

Бог является ничем иным, как источником Жизни человека, как говорит Бытие: «Сотворил Бог человека из праха земного», из глины, из бесформенного вещества, придал ему форму, и после этого сделал самое главное — «вдохнул в его лицо дыхание Жизни и стал человек душой живою» (Быт. 2:7). И после того, как человек это участие Божества в своей жизни отверг, следуя за дьявольским обманом, он оказался отделен от этого источника Жизни, и перестал иметь в себе этот источник Жизни. Стал сформированным, если так можно выразиться, фрагментом вещества. Но источник Жизни он потерял, и следствием этого стала болезненность, физическая смертность и стремление заменить собой Бога, а окружающую человека природу, которая вокруг него простирается до сих пор, сделать заменителем того Эдема, из которого он был изгнан, сделать себе Рай на земле, где он сам для себя был бы Богом.

В этом состоит поврежденность человеческой природы, в том, что с этих пор мерилом всего является человек и его потребности, и по сути все достижения цивилизации с самого ее начала были направлены на попытку воссоздать искусственно здесь, на земле, потерянный Рай. И человек часто забывает в этой попытке самое главное, что причиной потери стала духовная смерть, духовная вражда против Бога.

А Христос, воплотившись, пришел эту вражду устранить, приняв на себя эту самую природу. Он умертвил ее на кресте, и затем в своем Божестве ее воскресил и обновил. И через со-причастие Себе, через таинство Евхаристии дал каждому верующему в Него человеку возможность приобщиться к этому Воскресению. Через умерщвление в себе того ветхого человека, который стремится к самообожествлению, и возрождение к тому Новому Адаму, который ощущает Христа в себе через со-причастие Ему.

Вопрос о том, в чем же была принципиальная разница между сторонниками Ветхого и Нового завета, лежит в той же плоскости. Для этого нам необходимо понять, что такое Ветхозаветный Закон. Он был дан Богом ветхозаветному человеку, стремящемуся всеми силами к самообожествлению, для того, чтобы оградить его от самой этой мысли. Но этот Закон в своем скрупулезном расписании жизни и быта человека до самых мелочей не мог сделать главного — исцелить духовное поражение человеческой природы. Он мог лишь немного умалить последствия этой духовной катастрофы, но никак не устранить ее. Это мог сделать только Бог. И потомки Авраама, приняв Моисеев Закон, исполняли то, что им  было повелено от Бога. Они исполняли ту формальную заповедь послушания, которую не могли исполнить прародители, и через это получали надежду на спасение после прихода Мессии.

О праведности Закона обстоятельно и подробно пишет в своих посланиях апостол Павел, который говорит, что если бы человек мог оправдаться от дел Закона, то не спаслась бы никакая плоть. (Рим. 3:20) В первую очередь потому, что исполнить его во всех мелочах без какого-нибудь отступления было бы просто невозможно. Кроме того, сами установления закона не могли сделать человека святым, даже стремящегося к этой святости и желающего жить по заповедям Божиим. О таком диссонансе во взаимодействии желания жить по правде и влиянии на него греховного корня в человеческой природе весьма образно говорил апостол Павел: «То доброе, что мог бы сделать, я не делаю. А то злое, чего делать не хочу, от чего всячески пытаюсь отгораживаться – то делаю». (Рим. 7:19) Потому что живет в человеке этот корень греха. Но победить его можно лишь «силой живущего во мне Христа», Который умер, чтобы Воскреснуть. «И уже не только я живу, но живет во мне Христос, возлюбивший меня и предавший Себя за меня» (Галл. 2:20)

И здесь мы видим эту очень важную грань. Мы умираем с Христом, посредством Крещения. Умирает в нас ветхий человек. И таким образом мы становимся неподвластными Закону Моисея. «Разве вы не знаете, братия, — ибо говорю знающим закон, — что закон имеет власть над человеком, пока он жив»? (Рим. 7:1) Поэтому мы, христиане, отступаем от закона не потому, что хулим и презираем его, а потому, что он не может даровать нам свободы, спасения, не может исцелить в нас этот корень греха. Потому что он дан для ветхого человека, коего мы умерщвляем в себе, чтобы обновленными воскреснуть вместе со Христом. И наше спасение состоит не только в делании добрых дел. Мы, подобно ветхозаветным праведникам, тоже призваны к добрым делам, но к делам еще большим, к еще большему совершенству, нежели ветхозаветные праведники.

Об этом прямо говорит сам Христос: «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем…Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует. Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого. Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два».

И тогда ученики справедливо замечают: «Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться». Т.е. стоит ли вообще тогда человеку связываться с созданием семьи? И на это Христос отвечает: «Не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит». (Мф.19:3-11) И вот об этом сверхчеловечестве говорит Христос. Если праведники Ветхого Завета едва могли уложиться в рамки Закона одними только человеческими усилиями, то Христос прямо говорит своим ученикам, что человеческими силами спастись невозможно. Но то, что невозможно человеку, то возможно Богу. (Мф. 19:25-26)

Именно в этом состоит сущность христианского понимания спасения. Мы делаем добрые дела, они необходимы, но они не спасают нас, они свидетельствуют о нашей верности Христу. А спасает нас, и мы должны это понимать и осознавать, лишь благодать Божья. А все наши добрые дела и все наше стремление исполнять заповеди Христа – это лишь приведение нашей человеческой природы к Богу, вручение ее в руки Божьи для того, чтобы Он Своей благодатью действовал в нас и через это исцелял нашу природу, и давал ей живительные силы для победы над корнем греха, который живет в нас, в нашей человеческой природе с момента грехопадения.

В этом и состоит принципиальная разница в понимании святости ветхозаветных праведников и новозаветных святых.

Я не хочу сказать ничего плохого об иудеях, живущих по ветхозаветному закону. Каждый человек свободен исповедовать ту веру, которая ему ближе, которую он считает правильной. Но если Вы задали этот вопрос об отличии иудейского  понимания спасения от христианского, то я не могу не сказать о том, что с нравственной точки зрения христианское понимание намного выше. Выше настолько, что многие просвещенные современники Христа и его апостолов, люди эллинистического мира, греческие философы, которые также стремились к удалению человечества от политеизма, пустого и суетного, которые логически доходили до признания абсолютного единобожия, до необходимости нравственного очищения человека – даже они не могли вместить в своем разуме эту истину о том, что Бог воплотился в человеческую природу, пострадал и принял смерть на Кресте, чтобы потом воскреснуть и воскресить с собой падшего человека.

Когда апостол Павел в беседе с философами в греческом ареопаге начал говорить об этом, эллинские мужи, которые слушали его до того момента со вниманием и уважением, начали смеяться. И чтобы это не нанесло ему какой-либо обиды, перевели свое неверие в шутку, сказав: «Об этом поговорим с тобой в другой раз». (Деян. 17:32) Может быть именно в этой сверхчеловеческой возвышенности и заключается сложность понимания христианского спасения, а также попытки заменить эту сложность какими-то более простыми, понятными и доступными формами религиозной мысли и жизни.