— Ведь вы берете старые вещи?

Вопрос задан женщиной средних лет, заглядывающей в дверь храма, наподобие кукушки из часов. Рядом с вопрошающей – увесистые баулы, из одного торчит разорванная штанина каких-то древнейших трико с пятнами от хлорки: теперь уже не установить, находился ли этот предмет гардероба  на том, кто мыл полы, или в его руках. Из второй сумки сиротливо выглядывает, тоже в пятнах, кружевной край более интимной детали туалета.

— Вещи хорошие! И себе возьмите! – продолжает женщина.

Что ответить? Что в наш храм, увы, не заходят бомжи, которые, впрочем, тоже вряд ли захотят носить половые тряпки? Что даже самый бедный человек лучше будет носить свою единственную одежду, чем возьмет «на смену» чужое белье? Пустившись в попытку корректных разъяснений (что хорошо бы найти действительно нуждающуюся семью, и вещи дарить бы ей те, которые действительно нужны), нарываемся на комментарий «дарительницы» о том, что в церкви ныне, как бы повежливее, закушались…

Откуда что берется? Источники этой особенности у людей так и тянет объяснить попросту: все-таки столько лет «твердили миру», что в церковь «чистая публика» не ходит. Но если бы эта психология оставалась за пределами храма!

…Батюшка озадачен: на канун принесли аж несколько пакетиков конфет, а конфеты, видимо, едва ли не старше батюшки и больше похожи на камешки. Он обращается к прихожанкам: хозяюшки, тяжело выбрасывать подаренное, может – с этим что-то делают?

— Отдайте мне! – простодушно восклицает одна из прихожанок.

— А для чего? – интересуется священник.

— А у меня соседка – пьяница! – объясняет находчивая тетушка. – У нее дети такие голодные, что всё-всё съедят!

…Опять же батюшка, опять же у канунного столика. Канунный столик просто ломится…от нереального количества просроченного печенья, вспученных домашних закруток и странных консервных банок без каких-либо бумажек на них. Вопреки уговорам матушки, веря в честные намерения приходящих в храм, батюшка решается вкусить от подозрительных консервов. Это хорошо, что промыть желудок и отыскать нифуроксазид все-таки удается…

…В одной семье – беда. По соцсетям объявлен сбор в ее пользу. На адрес приходит посылка, и безутешная мать семейства открывает ее. Ящик оказывается под завязку забит… ношеным дамским бельем. На дне, что интересно, обнаруживается бумага с координатами «благотворителя». Честно говоря, автору этих строк очень и очень жаль, что друзья семьи оказались деликатными людьми и не воспользовались координатами для разъяснительной беседы.

Что мы делаем, люди добрые? Неужели искренне думаем, что «не донесенное до помойки» печенье или пять лет назад забракованный свитер принесет пользу нашей душе? Разве не читали мы о любви к ближнему как к самому себе? Господь зовет нас собирать праздничный пир  для неимущих, которые не могут нам воздать тем же. И мы знаем: что  делаем людям – делаем Господу. Вот он стучится в наш дом. А мы ему выносим обноски.

Можно говорить, что это скупость, глупость или бескультурье. Можно говорить, что лично мы – люди приличные и гнилье на канун не носим…

…А я всё о своём. Сколько раз, слыша истории о канунных столиках и баулах в прихрамовых складских помещениях, я думала: а разве не несу  и я Богу и ближним – обноски? Обрывки, худшие части того, что имею в душе. Чувства, не сохраненные в чистоте, замаранные где-то услышанными глупостями. Заведомо неверные, против совести, слова и поступки, — так было в тот момент проще. Время, пятнадцать минут молитвы между модным фильмом и чтением новостей. Силы сердца, потраченные на само-жаление, само-любование и прочие «само». Это мне нужен покой, это мне нужны возможности для само-реализации, это я хочу себе комфорта телесного и заменяю вечное, юное и звенящее «радуйся» на комфорт душевный. Оставляя ближним выношенное до дыр душевное состояние, где дыры зияют именно на месте добра и заботы, которые истрачены на себя-любимую, а другим остается лишь раздражение и холодность. Так что заглядываю и я к Господу, сказавшему «даждь Ми твое сердце», как кукушка из часов, и говорю: возьмите эти обноски, в которые я превратила свое сердце, возьмите и носите с благодарностью…

Осознано – значит, надо действовать. С чего же начать?

Святые отцы говорят , переводя на современный, что внешнее влияет на внутреннее. Дитя родилось в семье прихожан, договаривались, что вещи своего ребенка им занесу… Нет, не  понесу я им обноски. Пойду и куплю новое. Красивое и чистое. Принесу так, как несла бы младенцу Христу. И главное – ни в коем случае не допустить бредовую мысль, что совершила что-то  значимое. Просто порадуюсь с ними: человек в мир родился. С чистым, незаношенным сердцем.