Петь, чтобы жить

Она была создана, чтобы петь о любви. Эта много страдавшая хрупкая женщина обладала голосом невероятной силы и выразительности. «… Для меня она была больше чем певицей. Она была душой, зеркалом, живым отражением человеческого горя, отчаянным криком страдания, символом нашего одиночества и нашей печали. Как только она начинала петь, на сцене происходило чудо. Люди уже не видели этой маленькой славной женщины, одетой в черное, почти незначительной, их охватывало большое чувство, этот сильный, несравненный голос, который вас пронизывает, заставляет вас почувствовать всю нищету и отчаяние человечества. Эдит Пиаф была более чем замечательным мастером песни. Она была медиумом. Ее влияние было очень велико, но она была единственной, она была велика, потому что она познала страдание, и это страдание придавало ей искренность, страдание, которого не хватало ее последователям, взявшим от нее только ее внешнюю «маску»», — написал о ней французский поэт Жан Кокто, по странному совпадению умерший в один день с Эдит Пиаф. 19 декабря мы отмечаем 100-летие со дня рождения великой певицы.

В тот день — хмурый октябрьский полдень 1935 года — Эдит с подругой работали на углу улицы Труайон и авеню Мак-Магон. Бледная, непричесанная, с голыми икрами, в длинном, до лодыжек, раздувающемся пальто с продранными рукавами, будущая звезда пела куплеты Жана Ленуара: «Она родилась, как воробышек, Она прожила, как воробышек, Она и умрет, как воробышек!» Пока подруга обходила «почтенное общество», Эдит увидела, что к ней направился какой-то господин, похожий на знатного вельможу. Когда он остановился перед ней, она была поражена нежно-голубым цветом его глаз и немного печальной мягкостью взгляда.

— Ты что, с ума сошла? — сказал он без всякого предисловия. — Так можно сорвать себе голос! Ты абсолютная дура!.. Должна же ты понять!

Он был отлично выбрит, хорошо одет, очень мил с виду, но все это не произвело на нее никакого впечатления.

Как истинно парижская девчонка, Эдит реагировала на все быстро, за словом в карман не лезла и поэтому в ответ лишь пожала плечами: – Надо же мне что-то есть! – Конечно, детка… Только ты могла бы работать иначе. Почему бы с твоим голосом не петь в каком-либо кабаре?

Она могла бы ему возразить, что в продранном свитере, в этой убогой юбчонке и туфлях не по размеру нечего рассчитывать на какой-либо ангажемент, но ограничилась лишь словами: – Потому что у меня нет контракта! И добавила насмешливо и дерзко: – Конечно, если бы вы могли мне его предложить… – А если бы я вздумал поймать тебя на слове? – Попробуйте!.. Увидите!.. Он иронически улыбнулся и сказал: – Хорошо, попробуем. Меня зовут Луи Лепле. Я хозяин кабаре «Джернис». Приходи туда в понедельник к четырем часам. Споешь все свои песенки, и мы посмотрим, что с тобой можно сделать.

Так великая певица описала судьбоносную встречу с Луи Лепле, который открыл ее миру, в своей автобиографической книге. Именно Лепле и придумал для Эдит Гассион сценический псевдоним Пиаф, что на парижском арго означает «воробышек». В его кабаре ходил весь Париж. Успех был неожиданным, а карьера Эдит была обеспечена, когда затерянный в толпе ежевечерних посетителей модного кабаре знаменитый шансонье Морис Шевалье вдруг вскочил с криком: «Браво! У этой девчонки настоящее нутро!» И вдруг – внезапная смерть Луи Лепле при загадочных обстоятельствах…

Жизнь Эдит Пиаф – история восхождения с самого дна на вершину музыкального олимпа, от унижений и презрения к всеобщему обожанию и поклонению. Она появилась на свет прямо на грязной парижской улице, где полицейские приняли роды у ее матери, бродячей актрисы Анетт Майяр, не успевшей добежать до больницы. Это произошло 19 декабря 1915 года. Недолго думая, молодая мать отдала девочку на воспитание своим родителям, а сама скрылась. Отец Эдит Луи Гассион вскоре после рождения ребенка отправился обратно на фронт, куда пошел добровольцем в самом начале Первой мировой войны. Условия, в которых жила маленькая Эдит, были ужасающими. Бабушке некогда было заниматься ребенком, и она часто наливала внучке в бутылочку вместо молока разбавленное вино, чтобы та ее не беспокоила. Тогда вернувшийся с фронта Луи отвез дочь к своей матери, служившей кухаркой в публичном доме.

Эдит пошла в школу, но родители других детей не хотели видеть рядом с ними девочку, жившую в борделе, и учеба для Эдит скоро закончилась. Они с отцом вернулись в Париж, где выступали на улицах – отец показывал акробатические трюки, а дочь пела. Она очень быстро стала самостоятельной – в четырнадцать лет ушла от отца и зажила своей жизнью, в которой было много случайных мужчин и дешевого вина. «Дом, в котором не висит мужская рубашка и не валяются где-нибудь мужские носки – это убивает», – говорила она сестре. В семнадцать Эдит родила дочь, но та вскоре заболела и умерла. Больше всего на свете певица боялась одиночества – того ужасного одиночества, которое охватывает тебя на рассвете или с наступлением ночи, когда спрашиваешь себя, в чем же смысл жизни и зачем ты живешь…

Если Луи Лепле открыл Эдит Пиаф, то знаменитостью ее сделал поэт Раймон Ассо, добившийся того, чтобы певица выступила в самом знаменитом мюзик-холле Парижа «АВС» на Больших бульварах. На следующий день после ее выступления газеты писали: «Вчера на сцене АВС во Франции родилась великая певица». «Раймон изменил меня. Он сделал из меня человека. Ему понадобилось три года, чтобы меня вылечить. Три года терпеливой нежности – чтобы заставить меня понять, что есть и другой мир, а не только тот – населенный проститутками и сутенерами… Три года – чтобы уничтожить отраву площади Пигаль, смягчить воспоминания моего детства, несчастного и порочного. Три года – чтобы научить меня верить в любовь, в счастье, в удачу, чтобы сделать из меня женщину и актрису вместо того феномена, чей голос ходили слушать так, как ходят на ярмарку глазеть на уродов. И этого замечательного человека я все-таки бросила, именно тогда, когда это было для него особенно тяжело», – вспоминала певица.

Великая Эдит очень часто влюблялась и столь же часто остывала. Ее неотступно преследовала одна и та же мечта: быть счастливой, быть любимой. «Любовь всегда от меня ускользала, – говорила она. – Я никогда не могла долго удержать в своих объятиях того, кого любила. Каждый раз, когда я начинала верить, что нашла того, кто будет для меня всем, все рушилось, и я оставалась одна. Может быть, потому что я никогда не была, что называется, красивой женщиной? Я это знала, страдала от этого, и мне необходим был реванш! А может быть, потому что я обладала не очень-то верным сердцем, или потому что быстро разочаровывалась. Иногда достаточно было пустяка: маленькой лжи, грубого слова – и моя любовь мгновенно испарялась. Я переходила из одних рук в другие, надеясь найти в них чудо. Я всегда лихорадочно искала большую любовь, истинную…»

И она ее нашла. В жизни Пиаф случилась невероятная любовь с Марселем Серданом, чемпионом мира по боксу. Эдит не просто любила Марселя, она, по собственному признанию, обожала его как бога и готова была сделать для него все что угодно. Они познакомились в 1947 году в Нью-Йорке – двое французов, без друзей, погибавшие от скуки. Марсель готовился к чемпионату, а Эдит была занята своими репетициями. Их представили друг другу на коктейльной вечеринке, и эта встреча перевернула всю жизнь Пиаф. Наверное, их любовь была слишком прекрасной, чтобы длиться долго. Она окончилась трагедией – Марсель Сердан погиб в авиакатастрофе.

«В этот вечер я пела в Нью-Йорке на сцене «Версаля», одного из самых роскошных кабаре, – вспоминала певица. – Я так жестоко страдала, что никогда не найду достаточно сильных слов, чтобы об этом рассказать. И тело, и душа мои были ранены насмерть. И все-таки я выдержала. Перед началом своего выступления я объявила: «Сегодня вечером я пою в память Марселя Сердана. Я буду петь для него». Может быть, это удержало меня от самоубийства?»

Страшная потеря погрузила Пиаф в пучину алкоголя и наркотиков. Она пустилась во все тяжкие и докатилась до самой глубины бездны. Четыре года она жила, как безумная, для нее не существовало ничего, кроме укола, который приносил лишь временное облегчение. Но все-таки у нее хватило мужества выстоять, продолжать выходить на сцену и пройти свой путь до конца.

Последние годы жизни певицы были скрашены еще одной большой любовью. Тео Сарапо, молодой грек, на двадцать лет моложе Пиаф, влюбился в нее без памяти и носил ее на руках. А она уже была совсем больная, почти лысая, высохшая… Эдит согласилась выйти замуж за Тео и чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Проводить Эдит Пиаф в последний путь на кладбище Пер-Лашез собралось более сорока тысяч человек. Перед смертью великая певица признавалась: «Я вела ужасную жизнь, это правда. Но также – жизнь изумительную. Потому что, прежде всего, я любила ее – жизнь. И любила людей: моих возлюбленных, моих друзей, а также незнакомцев и незнакомок, составляющих мою публику, для которой я пела, часто превозмогая себя, для которой хотела умереть на сцене, допев свою последнюю песню»…