В первых статьях о пребывании Пояса в Москве, как живые, вставали перед нами с любовью и вниманием выписанные образы «простых русских теток» со всех концов нашей необъятной Родины, мужественно стоявших в огромной очереди, чтобы поклониться Святыне. И так талантлив и убедителен оказался этот коллективный портрет, что Интернет-обсуждение совершенно закономерно съехало на темы «во что верят эти тетки» и «зачем они стоят в этой очереди так долго». Кто-то хвалил их за мужество, кто-то ругал за «дремучесть» и «псевдоправославность».

И почему-то совершенно в стороне остался другой вопрос: а почему, судя по репортажам и постам вокруг них, в этой очереди так мало нашей церковной интеллигенции? С чего вдруг возникла эта почти аксиома, что такая форма благочестия, как поклонение святыне, — это удел вот таких вот… хороших, добрых, но, как видно, совсем нецерковных…? Аргументы, которые приводились против паломничества к Поясу, заставляли задуматься… нет, не о паломничестве, а о том, что происходит с некоторыми современными христианами.

Вот что говорилось… И вот что думалось в ответ. Может быть, излишне резко думалось… Но не умею я пока по-другому.  За что заранее у всех прошу прощения.

Я не сторонник такого суеверного псевдоправославного «вещизма»-магизма-язычества…

А никто, извините, и не просит. Это святыня, связанная с Пресвятой Богородицей. И с чем в сердце и в душе идет к ней другой человек – это его дело. А что мешает «просвещенному христианину» пойти на поклонение этой святыне с подобающими благоговением, смирением и «грамотной» молитвой? А насчет вещизма.. ох, непростая эта тема. И жезл Елисея тут можно припомнить, и одежду апостола (и даже его тень!), которая исцеляла больных, и жену, бывшую в точении крови, которая ПРИКОСНУЛАСЬ к Господу… И все это известно – и все равно среди церковной либеральной интеллигенции продолжают заговаривать о магизме и вещизме… А Церковь прославляет святых, и воздвигает им раки, и переносит в них мощи, и благословляет прикладываться к ним… И где та грань,  за которой«вещизм» переходит в благоговейное почитание материальной субстанции, в которой почивает благодать? И когда Тело Христово случайно падает на церковный пол, и священник бросается вылизывать это место языком… как ты назовешь это действие, о мой интеллигентствующий брат?

Сомнителен статус самой этой святыни.

На самом деле, многое в Церкви (в том числе и очень многие святыни) мы принимаем «по доверию» к Священному преданию и духовному опыту множества других людей. Ну как, простите, вы проверите, что мощи прп. Сергия — это именно мощи прп. Сергия? А мощи Марии Магдалины – это мощи именно Марии Магдалины? Но.. важно ли это? Мы же святому кланяемся, и по вере нашей… И когда мы идем кланяться Поясу Пресвятой Богородицы — для нас это форма чествования Пресвятой Богородицы. Еще одна возможность Ей поклониться. Тем более что мы не сами эту форму поклонения придумали — это делали до нас иноки Афонской горы, это поклонение благословлено Священноначалием… Словом, может быть, стоит переставить акценты: не «статус этой святыни неубедителен», а «мне не хватает веры в эту святыню»? Проблема не в святыни, а в МОЕМ отношении к ней и к церковной традиции? И, наконец, вопрос «на засыпку». Если именно эта святыня вызывает у спорщиков сомнение – то ходили ли они на поклонение, когда привозили мощи апостола Луки, апостола Андрея, святителя Спиридона, великомученика Пантелеимона и проч.? И если нет – то, может, дело не в конкретной святыне, а в их отношении к УКОРЕНЕННОЙ в русской церковной традиции данной форме благочестия? И не сигнализирует ли это о каком-то важном духовном недуге, о потере ДОВЕРИЯ и УВАЖЕНИЯ к самой традиции паломничества и почитания святынь, о стремлении переоценить ее и, если она не выдержит «проверки», исправить и отчасти отвергнуть?

Зачем вообще нужно кланяться Поясу? Причастия вполне достаточно.

А зачем нужно почитать святых и Богородицу, молиться им? Пресвятой Троицы и молитв к Ней тоже, по идее, вполне достаточно. Но почему-то церковная традиция передала нам совсем другую духовную практику. Наша. Но есть и другие традиции. Там и святым не молятся, и «доскам» не кланяются.. Каждый волен выбирать то, что душе ближе. Но только, наверно, надо иметь мужество называть то, что выбрал, так, как оно называется, а не именовать все, что лично тебе близко, «Православием». Разумеется, Причастие важнее. Но, опять-таки, откуда взялось это «или-или»? Нужно исповедоваться и причащаться, кто же спорит. Но и припасть с сердечным умилением к святыне – это тоже ой как хорошо…

Зачем стоять столько часов на холоде (и вообще терять столько времени), когда «аналогичная святыня» (пусть и меньшего размера) есть в Серапионовой палате и в Храме Христа Спасителя?

Не все в Церкви рационально. Зачем ехать к чудотворной иконе Казанской, если у нас в храме тоже есть икона Богородицы? И зачем вообще нужны «Казанская», «Воспитание», «Ахтырская» и проч.? Богородица и Богородица, чего мудрить? Правда?

Но Священное предание говорит по-другому. Церковная традиция у нас другая. С ней можно спорить логически-весомо, можно эпатажно-иронично… но итоговый вопрос в другом: споришь ты с ней или ее принимаешь.

Что касается размера святыни… Конечно, есть в храмах частички мощей прп. Сергия, но мы же все равно едем в Лавру? Не потому, что там по весу благодати больше, а потому что это место особого поклонения этому святому, «его» обитель, и мы предпринимаем некоторые усилия, связанные с затратой сил и времени, чтобы его особо почтить.

Что касается холода… наверно, какие-то вещи нужно уметь просто принимать как данность, не стремясь вынести всему СВОЮ оценку и внести СВОИ советы по улучшению ситуации. Вот она, святыня. Она уже приехала. Можно рассуждать, а не лучше ли было бы… Да, может и лучше. Но она уже здесь. Сейчас. Другого времени не будет. И она здесь, в Храме Христа Спасителя. И другого места, места без очереди, тоже не будет. И вопрос, на самом деле, стоит так: я хочу поклониться этой святыне? Я стремлюсь к ней настолько, чтобы потерпеть неудобства и дискомфорт?

И ответ может быть разным. Например: «Нет, не стремлюсь. Мне лень. И на холоде я стоять не хочу. И времени терять не хочу». Но из этого совершенно не следует вывод, что эта святыня фальшивка, а поклонение ей – глупость несусветная. Из этого следует только то, что у МЕНЯ мало благоговения и веры и много саможаления – и это повод для того, чтобы задуматься о себе. О себе, а не о всеобщих заблуждениях и массовой истерии. О себе, а не об этих «глупых провинциальных нецерковных тетках».

Что касается Серапионовой палаты. Можно ведь и туда съездить, никакого жесткого «или-или» тут нет. Вот только интересно, поехал ли туда кто-то из тех, кто предложил эту альтернативу?

…Приезд этого Пояса — церковный праздник, который нам устроило Священноначалие вместе с иноками горы Афон. И нас зовут: брате, приходи, трапеза готова! Но у нас не просто волы, и жена, и поле, которое надо вспахать. У нас еще и холодильник битком набит, и стоит ли куда-то тащиться, чтобы точно так же наполнить желудок?

Все логично. Вот только в этой логике не чувствуется ни любви, ни радости, ни уважения, ни умиления. Уважения перед Церковью и ее многовековой традицией паломничества и поклонения святыням. Умиления перед самой святыней. (Потому что, если честно, ну кто из спорщиков до приезда Пояса специально ездил в Серапионову палату или в Храм Христа Спасителя, чтобы поклониться Ризе Богородицы? Может, ошибаюсь, но почти уверена, что НИ ОДИН.) Есть только очень ощутимое раздражение. Потому что эти, как верно пошутила Маша Сеньчукова, «магглы», эти «глупые», «непросвещенные», «дремучие» стоят… и любят… и радуются… эти хромые, недужные, убогие… идут на трапезу. Идут. И от этого почему-то очень обидно и неприятно тем, у кого обе ноги здоровые, голова такая светлая и так много всего вкусного в холодильнике…