После родов жизнь заканчивается?

Нежелание менять свою жизнь с появлением ребёнка появилось у меня почти сразу после обнаружения заветных двух полосок. Нет, я была безгранично рада беременности и очень хотела поскорее стать мамой. Но чем больше становился мой живот, чем отчётливее и сильнее сын толкался в нём, тем сильнее меня охватывало волнение по поводу того, что скоро моя жизнь поменяется навсегда. Форумы и комментарии в тематических сообществах вселяли в меня самый настоящий страх.

Мне очень не хотелось родить и погрязнуть в бытовухе, в грязных подгузниках и детских кашах, превратиться в нечёсаную клушу, которая дальше собственного двора не может выйти — ведь у неё ребёнок. Меня пугали рассказы о том, что все младенцы не спят по ночам, у них болят животы, и они могут часами безутешно плакать, раздражая соседей. В один голос кричали мамы о недосыпе, хронической усталости, потере интереса к мужу. В ответ на мои речи о том, что я не собираюсь кардинально менять себя и свою жизнь с появлением малыша, опытные мамочки надменно подшучивали: «Ну-ну, сначала роди, а потом поговорим».

Всё это меня расстраивало, пугало, злило. А учитывая, что я очень мнительная и воспринимаю всё близко к сердцу, то к концу беременности я чуть не заработала депрессию. Грешным делом даже мелькали в голове мысли: может быть, зря мы с мужем всё это затеяли? Может, рано нам? Может, я не готова и надо было ещё годик-другой погулять, пожить для себя? Я очень хотела этого ребёнка и очень его ждала. Но вместе с тем было страшно. И я боялась больше не трудностей, нет. Я боялась потерять себя.

Страх породил во мне решительность такую, какой я ни разу в себе не наблюдала. Что там пишут мамы? Что им приходится спать в одной постели с ребёнком и малыш круглосуточно «висит на груди»? Неудивительно, что у них недосып и они еле ноги передвигают от усталости. Значит, у нас так не будет. Сын будет спать с рождения только в своей кроватке, и кормить буду скорей всего по режиму. Хочет или не хочет — а правила в семье устанавливают взрослые, не младенец.

А вот идея слингов мне понравилась сразу. Это же такая возможность не сидеть дома, а, едва родив, продолжать прежнюю жизнь! Сразу из роддома в ТЦ за покупками, в кафешки пить кофе с подругами, гулять в парки. И всё с малышом в слинге. Но тут главное — не приучить ребёнка к рукам, конечно. А не то привыкнет и до школы не слезет. Ну и, конечно, я строила глобальные планы на первые месяцы после родов. Как я пойду в салон и сделаю стильную стрижку. Как будем везде-везде с ребёнком ездить и ходить. Как я докажу всем, что ребёнок это не обуза и с ним можно спокойно жить, не меняя прежние привычки. И доказать я это хотела в первую очередь самой себе. Понимаю я это сейчас, а тогда не понимала. Тогда весь мир был записан в мои враги, ведь они посмели мне намекнуть, что я изменюсь и никогда не буду прежней. А я этого не хотела, очень не хотела.

Но, как известно, жизнь всё расставляет на свои места. Это сейчас я понимаю, что строить планы и «знать» какой будет жизнь после рождения ребёнка — это ещё бессмысленней, чем строить планы в принципе. До родов я была точно и абсолютно уверена, что будет так, как я запланировала. Что жизнь не меняется и остаётся прежней. По крайней мере, у тех, кто этого действительно хочет и прикладывает определённые для этого усилия.

Например, в моих представлениях о родах всё было идеально: я красивая, свежая и совсем не кричу, с лёгкостью и улыбкой на лице рожаю сына — красивого, розовощёкого. Его выкладывают мне на живот и сразу прикладывают к груди. Муж всё это время рядом, сжимает мою руку и со слезами на глазах берёт новорождённого на руки.

Но уже с первых секунд поступления в роддом всё пошло не так, как я планировала и себе представляла. Роды были очень тяжёлые. Крупный ребёнок, затяжной родовой период. Мужа я фактически выгнала на середине процесса. Родить сама не смогла, помогал весь персонал роддома. Выдавливали руками, ругали — вспоминать страшно. У малыша гипоксия. На живот не выложили, к груди не приложили — сразу унесли на пеленальный столик под кислородную маску. Сказали радоваться, что сразу закричал. Апгар поставили 7/8 (а в моих планах должен быть 9/9, как минимум). Я смотрю на своего сына, а он лежит отдельно от меня — несчастный, с закрытыми глазами и с кислородной маской на лице. И отнюдь не розовенький, как я себе представляла. А очень даже пугающе фиолетовый. Потом его завернули в одеяло и дали подержать мужу, который ждал за дверью.

Ребёнка мне не отдали. Сказали, что пару дней он пробудет в детском отделении под наблюдением. Вот тебе и совместное пребывание, которое тоже, несомненно, было в моих планах.

Через несколько часов после родов я по стеночке побрела в детское — смотреть своего сына. Он лежал тихонечко в кувезе, спал. Всё такой же фиолетовый и отёкший (последствия гипоксии). Из-под пелёнки тянулась прозрачная трубочка — малышу капали раствор глюкозы. Я на секунду представила, как в маленькую, тоненькую венку вкладывали иголку и заплакала. Представила, как всё вокруг непонятно и страшно было едва родившемуся ребёнку. Как он усиленно искал маму, а ему просто дали бутылку со смесью, вкололи в руку иголку и оставили одного лежать в своей маленькой прозрачной кроватке. В ту секунду я ненавидела себя за прежние мысли о «не приучать к рукам». Я только и хотела, что носить целыми днями своего ребёнка, прижав к груди, дарить ему своё тепло и заботу. Ведь если не я, то кто даст ему это? И так ли важно, займёт у меня это много времени и смогу ли я пойти в салон ради новой стрижки?

На третий день сына мне отдали, и началась наша с ним борьба за грудное вскармливание. Привыкший за эти дни к смеси и абсолютно не понимавший, чего от него хотят, ребёнок вопил от голода и отворачивался от груди. Отталкивал меня своими крохотными, но сильными кулачками, широко открывал ротик в поисках силиконовой соски и в который раз искренне недоумевал, когда я пыталась дать ему грудь. Я плакала, гладила малыша по голове, уговаривала. Это было тяжело. Тяжело, когда у тебя есть молоко и большое желание кормить собственного ребёнка, а он категорически отказывается. Я вспоминала свои мысли насчёт кормления по режиму и снова недоумевала, как можно было быть такой глупой. В тот момент я мечтала, чтобы он хотя бы взял грудь. И учитывая, с каким трудом мы с сыном в итоге наладили кормление, я была рада до беспамятства возможности дать ему просто висеть на груди и сосать столько, сколько хочется. Это было такое счастье и облегчение, которое понять могут только мамы, прошедшие через этот путь — борьбу за ГВ.

Выписали нас на четвёртый день. К нашему с мужем огромному счастью и облегчению, гипоксия не внесла каких-то нарушений. Единственными последствиями была отёчность лица и лопнувшие сосудики в глазах. Белки глаз у моего новорождённого сына были красными. Это картина заставляла моё материнское сердце разрываться на миллионы частей и ронять слезинки каждый раз, когда малыш внимательно и задумчиво смотрел на меня.

Дома я немного пришла в себя и снова обдумала все свои планы и установки, которые выработала ещё до родов.

В первую же ночь сын был отправлен спать в свою кроватку. К слову, он был абсолютно не против. Преспокойно заснул и мирно сопел. А вот мне не спалось. Мне было так страшно засыпать, оставляя малыша совсем одного в кроватке. В голове крутились картины из роддома: несчастный малыш один лежит в кувезе, под капельницей, и мамы нет рядом. Вспомнила, как плакала от этой картины и жалость к своему ребёнку снова подкатила к горлу. Кто, говорите, устанавливает правила? Взрослые, а не младенец? Совершенно верно. И я, как взрослая, посовещавшись с мужем, решила забрать сына в нашу постель. И это было счастье для всех.

Я перестала бояться «приучить к рукам» — и носила, носила сына целыми днями, целуя его тёплую макушку. Я так мечтала об этом в роддоме, не имея возможности взять его на ручки, и теперь всецело отдалась своему желанию и потребности.

За первый год у нас было всё: и поездки с малышом в ТЦ и кафе, и путешествия за границу, и салоны с модной стрижкой, и маникюр. В этом смысле я всё же сумела воплотить в жизнь свои планы. И поняла в итоге, что всё это молодой маме доступно при большом желании. Я доказала себе, что после родов необязательно загонять себя в четыре стены и кардинально менять образ жизни. При этом даже можно не прибегать к помощи няни или бабушек — главное, чтобы муж был на одной волне с женой.

Но в то же время я поняла, что страх потерять себя был абсолютно напрасным. Разве собственное «я» заключается в возможности устроить внезапный шопинг? Или в новой стрижке? В поездках? В той самой свободе передвижения, которую я так боялась потерять? Всё, что когда-то казалось мне значимым, стало такой шелухой, мелочью. И на смену ему пришло нечто абсолютно новое, неизведанное. И я не только не потеряла себя — я открыла себя заново. Например, я прежде не знала, что умею так сопереживать. И что умею абсолютно искренне радоваться достижениям другого человека. Такая мелочь — совладать со своей непослушной рукой и схватить маленьким кулачком погремушку — а у тебя сердце из груди выскакивает от радости за маленького человека. А сколько ещё всего впереди — сам перевернулся, сам сел, встал, пошёл… наверное, мы никогда в жизни столько не радовались с мужем, как за тот год, когда в нашей жизни появился ребёнок. На фоне этой радости все проблемы в виде больного животика или плохого сна прошли незаметно.

А ещё я не знала, что могу так самозабвенно и безусловно любить. Это действительно чудо. Вместе с тем я учусь терпению, самоконтролю, стараюсь быть хорошим примером. Всё это сложно назвать «потерей собственного я». Напротив — я наконец-то нашла себя. Открыла сама себя с совершенно другой, неизвестной даже мне стороны. И для этого не пришлось жить по каким-то правилам и загонять ребёнка в строгие рамки.

Теперь я точно знаю, что всё в жизни не зря. И даже негативные, казалось бы, события — они важны. Они учат. Не было бы гипоксии в родах, капельницы, раздельного пребывания и проблем с налаживанием кормления — я бы, возможно, осталась верна тем принципам, которые выработала до родов. Я бы не прислушивалась к своей интуиции и к желаниям ребёнка, а пыталась бы подогнать нашу с ним жизнь под чёткие, искусственно созданные мною правила. И кто знает, кем бы я была сейчас — действительно счастливой матерью самого прекрасного на свете малыша или замученной, невыспавшейся и жалующейся на жизнь мамой с форумов, которая пишет: «После родов жизнь заканчивается, попрощайтесь с ней».

Хотя, если так подумать, то да — действительно заканчивается. Той, которая была ДО, уже больше никогда не будет. Но будет другая. Абсолютно новая, более насыщенная, яркая и счастливая.