На Страстной Седмице в церкви звучат стихиры и ирмосы единственной женщины-гимнографа, чье имя сохранила византийская история — преподобной Кассии Константинопольской. Если бы не предвзятое отношение к женщине в ту эпоху, из-за которого многие творения одаренной монахини приходилось подписывать вымышленными именами или оставлять без подписи, возможно, к наследию Кассии в наши дни относили куда больше произведений.

Ее биография, с одной стороны, отлично укладывается в житийные каноны, а, с другой, служит вызовом и заставляет взглянуть на благочестие, святость и смысл жизни женщины-христианки несколько иначе, чем мы привыкли это делать. Кассия родилась примерно в 805 г. в Константинополе в семье знатных и богатых родителей. Она обладала редкостной красотой и получила великолепное по тем временам образование. Мать Кассии оказывала поддержку терпевшему тогда гонения от императора-иконоборца преподобному Феодору Студиту. Благочестивая девушка с детских лет мечтала о монашестве, о чем свидетельствуют три сохранившихся письма преподобного Феодора к девице Кассии. Будучи верной почитательницей святых икон, девушка претерпела от иконоборцев бичевание, то есть еще в ранней юности стала исповедницей.

За свое благородное происхождение и красоту Кассия была избрана на смотрины невест для сына императора — пожалуй, это самый известный эпизод ее жизни. Мать будущего императора Феофила, императрица Фекла, дала сыну золотое яблоко, которое он должен был вручить одной из одиннадцати самых красивых и знатных девушек Империи, тем самым определив свой выбор невесты. Красота Кассии поразила Феофила, и, желая испытать ее ум и характер, сын императора подошел к ней и произнес цитату из слова свт. Иоанна Златоуста на Благовещение Пресвятой Богородицы, в которой речь шла о грехопадении Евы: «Чрез женщину излилось зло на землю!» «Но и «чрез женщину бьют источники лучшего» — продолжила Кассия цитату святителя, и Феофил тут же отвел руку с драгоценным яблоком, которое уже готов был ей вручить. Невестой императора была избрана Феодора — впоследствии тоже причисленная к лику святых за восстановление почитания святых икон после кончины супруга-иконоборца.

Историки, литургисты и просто обыватели любят поспорить о том, почему Кассия ответила императору дерзко. Одни считают, что она еще в детстве приняла решение о монашестве, и ее резкий ответ был способом избежать нежеланного брака. Другие — что Кассия была столь горда и принципиальна, что не позволила унижать свой пол даже властителю ромеев. Сегодня мы вряд ли сможем заглянуть в ее душу. Точно известно одно — вскоре после императорских смотрин Кассия удалилась в монастырь, созданный на ее средства, и, несмотря на юный возраст, сразу стала там игуменьей.

Наверное, если бы Кассия была нашей соотечественницей и современницей, то немногие из нас были бы готовы ее полюбить и принять ее образ святости. С великим трудом, но мы готовы простить богатство, красоту, ум и талант тем, кто, забыв обо всех этих дарах, идет на вокзал перевязывать бездомным раны или берет на воспитание ребенка с синдромом Дауна и, главное, — при этом страдает, страдает, страдает! Но богатая наследница Кассия не возвела богадельню, не надела вериги и не убежала из шумной столицы в пустыню  — она построила в Городе комфортный монастырь для себя и себе подобных, не укладывающихся в стереотипы патриархального общества девушек-интеллектуалок, где главным послушанием сестер были не сбор оливок и не дойка коров, а переписывание книг и изучение богословия. Монастырь Кассии создавался как драгоценная оправа для дарованного ей Богом поэтического и богословского таланта. Приняв постриг, она осталась одним из ведущих мыслителей своего времени, ее имя вошло в перечень лучших гимнографов наряду с Космой Маиумским, Андреем Критским и Феодором Студитом.

Впрочем, Кассия не особо беспокоилась о всеобщей к себе любви и зависти не боялась. Одна из ее многочисленных эпиграмм — молитва Христу о том, чтобы Господь не дал ей ни к кому испытывать зависти, но чтобы другие ей завидовали как достигшей успеха в «делах божественных».

В богатой талантами Византии периода расцвета конкуренция между поэтами была велика, но, несмотря на это обстоятельство, лучших песнопений Великой Субботы не написал никто не только в ту эпоху, но и по сей день. И на самой радостной в году утрене — той утрене, когда первая весть о Воскресении приходит на смену скорби и надгробному плачу по распятому Спасителю, мы вновь услышим именно Кассиины ирмосы. Пожалуй, самый женский из них, тот, который и однозначно указывает на пол сочинителя, и служит голосом всего женского рода в Церкви — это ирмос 1-й песни «Волною морскою…», в котором далее говорится: «…но мы, яко отроковицы, Господеви поем». Этот ирмос иногда даже называют «феминистическим» — ведь в нем благочестивым «отроковицам» Израилевым противопоставляются нечестивые «отроцы», которые скрыли под землей Бога, спасшего их предков от «гонителя мучителя» фараона. Тем не менее, за двенадцать минувших веков никому в Церкви не пришло в голову вымарать эти «дерзкие» строки цензурой.

Чему можем поучиться у средневековой гимнописицы современные мы, свободные в своем выборе и пользующиеся многочисленными завоеваниями женских движений за равноправие? Наверное тому, что Богу нужно служить теми дарами, которые Он дал тебе, а не теми, которые ты сама пытаешься себе нафантазировать из ложного смирения, желания угодить общественному мнению и соответствовать сложившимся стереотипам. А еще — умению твердо идти своим путем, даже если в качестве альтернативы тебе предлагает руку и сердце император. Многие женские головы были увенчаны коронами, а «Волною морскою…» смогла сочинить лишь одна — сделавшая выбор в пользу монашеского убора.

На иконах преподобную Кассию обычно изображают со свитком в руках, на котором записана стихира Великой Среды «Господи, яже во многия грехи впадшая жена…» С этой стихирой связана легенда, изложенная в известном романе Кассии Сениной и греческом докментальном фильме. Император Феофил якобы не мог забыть прекрасную девушку, отказавшуюся стать его женой. Узнав, что она стала игуменьей монастыря, Феофил решил посетить этот монастырь и увидеть Кассию. В это время преподобная писала стихиру о Еве, которая после грехопадения услышала «глас Господа Бога, ходившего по раю». Услышав шаги приближающегося императора и не желая с ним встречаться, чтобы избежать искушения, Кассия  оставила стихиру недописанной на словах «шумом уши огласивши…» и скрылась во внутреннюю келью. Феофил вошел в келью, нашел неоконченную стихиру и дописал: «страхом скрыся», намекая на то, что Кассия бежала от его лица, как Ева от Бога. Только убедившись, что император покинул монастырь, Кассия вышла из своего убежища и дописала стихиру до конца.