Весь минувший год я горячо просила у Бога ребенка. Я отстояла очередь к мощам блаженной Матронушки и молебен у чудотворной иконы преподобного Давида Гареджийского, целителя женских болезней. Я объездила все святые места, прославленные чудесными исцелениями от бесплодия. Я носила под одеждой шнурок, который выдавали паломникам у Пояса Богородицы, и пузырек с освященным маслом, подаренный одной монахиней.

Я читала акафисты и специальные молитвенные правила «о даровании чада». Заваривала кипятком листья пальмы, привезенные со Святой Земли из монастыря преподобного Саввы Освященного, и замачивала в святой воде виноградную лозу, присланную из афонского монастыря Хиландар. Но перемен в жизни не было — ребенок не приходил к нам.

Я много раз видела его во сне — своего сына, даже не будущего, а уже живущего где-то, только потерянного. В повторяющемся сне голый, замерзающий младенец лежал на кафельном полу. Вначале он заходился в крике, а потом терял надежду, что кто-нибудь услышит его, подойдет, возьмет на руки и согреет. Он замолкал, потому что приходил в полное отчаяние.

Мне казалось, что это были сны про будущее усыновление. Наверное, мой малыш сейчас страдает без любви и ласки где-нибудь в больнице или в Доме ребенка, среди отказников. Надо только скорее его найти — пока он еще кричит, пока не отчаялся меня ждать и не умер.

В первом браке у меня была замершая беременность. Едва успевшая зародиться во мне жизнь тихо угасла, а следом за ней умерли и наши с бывшим мужем отношения. В 34, отдав немало сил внешним достижениям и карьере, я вышла замуж во второй раз. Ребенка мы хотели немедленно: кому же еще рожать, как не нам, созревшим, обеспеченным и полностью готовым? Без жилищных, материальных и прочих проблем?

Несколько раз я проходила полное медицинское обследование, но оно не выявляло никакой патологии в репродуктивной сфере. Тем не менее, беременность не наступала. На первом году мы с мужем относились к этому легко: «Всему свое время, а пока будем просто наслаждаться жизнью». С годами тревога росла, а обнадеживающие заключения врачей не утешали. Если все в порядке, то почему детей нет? Почему не сейчас? А вдруг потом будет поздно?

Каждый раз, когда я снова видела сон о брошенном мальчике, я шла в «Детский мир» и покупала ему игрушку. Большого желтого плюшевого медведя, забавную синюю собачку, разные машинки под настроение… Игрушек у меня постепенно накопился полный мешок и ждал своего часа.

На пятом году брака мы с мужем купили дачу. Выбирая участок, мы думали, в первую очередь, о будущем ребенке: родном ли, или усыновленном. Свежий воздух, зелень, своя клубника с грядки — детство должно протекать именно так! Мы решили, что лучше приобрести дом в старом дачном поселке с налаженной инфраструктурой и на не очень большом расстоянии от Москвы, и такой дом нашелся.

Мы полностью отремонтировали дом, воплощая в нем свои давние мечты: камин, большая веранда с белыми летящими занавесками, уютная мансарда, где можно уединиться с книгой. Познакомились с соседями с двух сторон — слева на месте бывшей дачи отстроили большой кирпичный коттедж, и там постоянно жила семья с двумя детьми и большой дружелюбной собакой. Сзади — пара интеллигентных пенсионеров, к которым на выходные иногда приезжали взрослые дети. А слева дом стоял с покосившимся забором и выглядел заброшенным. Мы думали про себя, что его хозяева — типичные дачники и нагрянут только летом.

На майские праздники мы с мужем проснулись от вибрации стекол и грохота музыки, рвущейся из огромных колонок. Музыкальная установка стояла на соседнем «пустом» участке и была подключена к дизельному генератору. Во дворе танцевало, веселилось, пило вино человек тридцать. У соседнего дома стояло штук пять машин, и гости продолжали подъезжать.

Мы не хотели начинать знакомство с соседями со скандала и пошли мирно знакомиться: с домашним пирогом и бутылкой настойки из наших погребов.

— Кто хозяин? — поинтересовались мы, входя в калитку.
— Ну, я хозяин, — ответил нам белобрысый парень лет восемнадцати на вид, высокий, плечистый и стриженный коротко. — Юра — протянул он нам руку.
— Приятно познакомиться, Юра. Мы Володя и Аня, соседи справа. А есть ли в доме взрослые? — задали мы нескромный вопрос.
— К сожалению, все они умерли, и я тут за старшего, — ответил Юра.
Мы очень растерялись и просто не представляли себе, что ответить на это.
Иногда сосед Юра выглядел совсем взрослым мужчиной, лет сорока, нашим ровесником. Когда, например, строил с друзьями баню и рассуждал о том, как класть в ней печь. А иногда ему трудно было дать больше 14-ти — когда друзья катали его по участку в садовой тачке и со смехом заваливали на бок. На самом же деле ему было 22 и в этом году он заканчивал МГУ.

Я была дико зла на Юру. Он казался мне злым гением, совершенно не вписывающимся в построенный нами маленький личный Эдем и грубо нарушающим его гармонию. Ну какое может быть тихое семейное счастье с окнами в сад и какие дети, когда за полусгнившим и упавшим забором, то есть практически на твоей территории, у тебя под боком постоянно веселятся пьяные многолюдные молодежные тусовки? Тяжелая музыка, мат, кого-то громко рвет под куст смородины, а кто-то курит траву.

В один из заездов Юры на выходные я решила с ним серьезно поговорить. Я позвала его к нам в гости, налила чаю и со вздохом сказала:

— Юра, я прекрасно понимаю, что ты молод и тебе самое время веселиться. Тебе хочется иметь много друзей, приводить сюда девушек и производить на них яркое впечатление. Но, пожалуйста, попытайся понять и нас тоже. Мы — взрослые состоявшиеся бюргеры и хотим покоя. Мы купили этот дом и имеем полное право в нем отдыхать. Мы планируем детей, наконец. Ты можешь себе представить, чтобы ребенок рос по соседству с этим вашим притоном? Что он увидит и услышит, какие у него на всю жизнь отложатся впечатления? Ты можешь хотя бы иногда быть потише, а?
— Детей? А зачем вам дети? Дети — это ужасно, это вообще конец жизни. Лично я не собираюсь иметь детей никогда. Я убежденный чайлдфри, — отрезал Юра.

Я была в бешенстве. Мне очень хотелось врезать ему по наглой физиономии, оттаскать за белую челку, разбить в кровь его нос. Но вдруг я увидела на его лице выражение того самого младенца — из моих снов. Бедного, брошенного младенца, одного на холодном кафеле.

— Юра, а расскажи, пожалуйста, как прошло твое детство. Ты здесь, на этой даче вырос?
— Да, с бабушкой.
— А мама, папа у тебя были?
— Мама родила меня в 18 лет и очень об этом жалела. Она считала, что из-за беременности ей пришлось выйти замуж совсем не за того, за кого она хотела бы — то есть, за моего отца. Правда, с отцом они развелись, когда мне был год. Потом она искала себя и свое место в жизни, встречалась со многими разными мужчинами… Познакомилась с итальянцем и вышла за него замуж, уже много лет живет в Италии.
— А близкие люди в России у тебя есть?
— Никого не осталось. Бабушка полгода назад умерла. Дед умер десять лет назад — он был ее намного старше.
— А к маме в Италию ты не хочешь?
— Она время от времени звонит, показывает по Скайпу свой дом и приглашает в гости, но я не поеду к ней никогда. Я ее ненавижу. Она меня предала.

Господи, Господи! Те, кто принимает в Твоей Небесной Канцелярии наши просьбы — не испорченный ли у них телефон? Когда я просила у тебя ребенка, сына, мальчика, то имела в виду маленького милого младенчика, розовощекого и невинного. Почему сейчас у меня на веранде сидит мускулистый дяденька под два метра ростом, с татуировкой на плече и сильно пахнущий многодневным перегаром? И почему я при этом чувствую к нему такой приступ материнской любви, что просто от него задыхаюсь? Вот сейчас взяла бы на ручки, покачала и убаюкала.

Через неделю, в ночь с пятницы на субботу меня ждало новое испытание. Сосед Юра решил бурно заняться сексом при открытых окнах, выходящих на нашу сторону. Нет, на улице не было жарко, это просто был очередной эпатаж и вызов. Незнакомая мне девушка громко стонала в его объятиях, старая кровать скрипела и готова была развалиться. Я чувствовала себя в дурацком положении: невозможно уснуть, но ведь не постучишься в такой момент к соседу и не скажешь: эй, вы там, наслаждайтесь потише!

На следующее утро девушка как-то незаметно исчезла, а Юра вышел рубить дрова, и это тоже был вызов. Он красовался в одних трусах-боксерах и демонстративно играл мускулами, принимая позы силача на арене: полюбуйтесь, каков я! Ни одна бы не отказалась.

Господи, я мечтала усыновить тихого, кроткого ребенка и воспитывать его в вере, водить к Святому Причастию, а вместо этого мне был послан убежденный атеист, не признающий, по его словам, никаких моральных рамок. Я мечтала о сыне-простеце, вместе с которым мы будем копать грядки и мастерить из досок сарай, а попался умник, который на каждое мое слово отвечает цитатами из двадцати философов — все-таки в МГУ хорошо учат спорить. Наверное, у него уже точно есть первая стадия алкоголизма, а то и вторая — уже случаются запои.

Однажды вечером Юра пришел к нам без приглашения. Вид у него был потрепанный, а в глазах — грусть.

— Я больше не могу молчать. Я давно хотел в этом признаться, но… не знаю, сможете ли вы меня понять.
— Давай, выкладывай, мы готовы понять все.
— Аня, я очень хочу, чтобы ты была моей… мамой.

Я встала из-за стола и резко вышла в другую комнату. А потом вернулась оттуда, волоча свое сокровище — полный мешок игрушек.

— Возьми, это твое. Это можно. Да, у тебя не было этого в детстве, но ведь можно и теперь.

И тогда мы дали полную волю своим чувствам. Мы катали по полу веранды машинки, они сталкивались, переворачивались и отлетали от стены рикошетом. Мы дрались желтым медведем и синей собакой. Мы рисовали на альбомном листе красками огнедышащего дракона и пронзали его волшебным мечом. Наверное, со стороны это выглядело очень глупо: маленькая хрупкая женщина под сорок нянчит здоровенного верзилу, косую сажень в плечах. Но на самом-то деле мы оба знали, что брошенный маленький мальчик наконец-то дождался свою маму, которая подняла его с кафельного пола и о нем позаботилась.

А потом он умаялся и заснул на диване. Я снова увидела на его спящем лице черты младенца из своего сна, но теперь малыш был сыт и доволен. Я накрыла Юру теплым пледом и поправила под головой подушку.

Забор мы решили не чинить.

— Теперь мы твоя семья и ты можешь приходить к нам в любое время. И мы даже никому не расскажем, что тебя здесь ждут машинки, собака и медведь, в которые тебе очень нужно от души наиграться. Прожить здесь детство, которого в свое время у тебя не было.
— А я даже не против, если вы, например, родите мне сестренку. Сестренка — это здорово, всегда о ней мечтал. Я научу ее лазать по деревьям, стрелять из пневматического пистолета и спрягать французские глаголы.