Святители Николай Чудотворец и Спиридон Тримифунтский – замечательные святые. Но у меня есть повод не любить дни их памяти. Повод, правда, дурацкий – дежурная проповедь священника. Хорошо, если батюшка мыслит нешаблонно, умеет говорить и, несмотря на ворох своих проблем, успел подготовиться к проповеди.

Если же нет… Кому приходилось быть церковным спикером – неважно, храмовая это проповедь, лекция, урок в воскресной школе или статья – знает подобные схемы. Да что греха таить, многие из нас, скрипя песком на зубах, транслируют их, когда деваться совсем уж некуда. Презирая самих себя при этом, если совесть еще осталась.

Вот, дорогие, Спиридон (или Николай, неважно) родился в благочестивой семье, его научили всему хорошему, он вырос добрым юношей, любил Бога и людей, помогал всем подряд, и вот Господь дал ему дар чудотворения, и по смерти он продолжает помогать людям. Так давайте и мы подражать великому святому в любви и милосердии, аминь.

Тут всем полагается умилиться, добрым еще больше укрепиться в своей доброте, злым – покаяться, и всем вместе отправиться спасать мир.

Только вот не все в жизни так просто. Любой дар Божий – это не медаль на грудь, которую надевают в праздник, чтобы и самому было радостно, и соседи полюбовались. Дар – это то, с чем тебе жить всю жизнь. То, что тебе терпеть всю жизнь.

Вот дал, к примеру, Господь человеку быть добрым. Не будем сейчас о совсем высоком – чудесах, прозорливости – это еще более грустная тема. Просто добрым. Наперекор всему. Потому что родился он в семье, где эгоизм – это норма жизни. С детства родители и телевизор учили «любить себя». Максимум – свой клан.

А он оказался невменяемым дурачком – то ли от природы таким, то ли какие-то свои отношения с Богом у него завязались, и понял он какую-то высшую правду, вымолил и выстрадал эту любовь к людям, это беспокойное сердце, которое рвется на куски, когда кому-то рядом плохо. Как думаете – по-человечески он будет счастлив? Да никогда.

Быть добрым означает отдавать последнее и не иметь личного времени. Всегда ведь найдется тот, кому хуже, чем тебе, кому вот прямо сейчас нужна помощь – даже если уже два часа ночи. Ну ты же все равно не спишь, да? Можно к тебе приехать? То, что ты потом проспишь не пять часов, а три, и днем тебе как-то надо будет работать, никого уже не волнует. А может, и вообще не ляжешь спать – но ты же и так мало спишь, ты же привык, да?

Или деньги. Не богатое наследство, не мегадоходы – скромная зарплата, за которую ты выкладываешься по полной. У тебя есть? У меня-то есть, но были свои неотложные статьи расходов распланированы. А потом смотришь на человека – ёлки! – в легеньком свитерке по холоду. И просит на пальто. Чувствуешь себя неуютно и, конечно же, отдаешь все, что можно наскрести. А зачастую и то, что нельзя.

Все это еще реально потерпеть. Самое интересное ждет тебя, когда за твое хорошее у тебя же начинаются проблемы. Семья и работа претендуют на время, в которое ты спасал вселенную, а спасенные инопланетяне думают и озвучивают о тебе какие-то странные вещи… Терпишь, смиряешься, твердишь «простите-благословите». А потом и вовсе удар ниже пояса: оказывается, что ночью твоему собеседнику просто скучно жить стало, а денег у тебя просили на цацки, которые ты бы себе, например, не смог позволить.

Завтра эти и не только эти люди обратятся к тебе еще с какими-нибудь проблемами. И послезавтра. И на следующий день. А ты – не железный. И не святой, чтобы помолиться, сотворить чудо и осчастливить всех. Так, недосвятой – понял, куда и зачем идти, пытаешься, но ничего не выходит. Неоткуда тебе этих ресурсов взять.

Стоишь без зонта под ледяным дождем, каждая новая просьба каплей бьет по твоей голове. Сначала ежишься и ищешь, куда спрятаться, потом просто становится все равно, и хочется только упасть, уснуть и умереть, чтобы это все поскорее закончилось.

И, знаешь, когда тебе будет плохо, никто тебя не пожалеет. Да-да, хорошо, я вернусь, когда у тебя снова будет все ок, да? Останется только терпеть, стиснув зубы. Можно еще разбить телефон об стену или наорать на кота. А потом положить пару поклонов, попросить у Бога прощения и задуматься, что вообще происходит и что с этим всем делать.

А Господь, Который тебя любит больше всех, Который – ты точно знаешь — ближе к тебе, чем твое дыхание, тоже куда-то ушел. Нет Его рядом. Вот тогда что?

Вы все еще хотите быть добрыми и милосердными, дорогие читатели, или ну его?

Как думаете, у Николая или Спиридона таких моментов в жизни не было? Были. Это на иконе уже все в золоте, да в дежурной проповеди святитель похож на героя американского фильма. А жития святых, особенно не причесанные цензурой, да еще если между строк немного почитать, весьма занимательны и поучительны.

Когда злость и обида на весь мир пройдут, понимаешь, что это тоже было нужно. С одной стороны, это проверка на прочность: перетерпишь или сломаешься? Можно ли что-то большее доверить – творить чудеса, например? С другой стороны, такие моменты жизни смиряют: понимаешь, что без Бога ты действительно не можешь сделать ничего доброго. С третьей – начинаешь припоминать ситуации, в которых сам был неблагодарным, каяться и исправляться в этом. А можно не делать никаких выводов — просто хлопнуть дверью своего мирка…

И как знать – может, если бы было побольше проповедей о технической стороне милосердия и ловушках, подстерегающих на дороге добра, было бы понятнее, как себя вести в ситуации, когда ничего не понятно. А еще лучше – побольше пастырей, которые своей жизнью показывают, как быть добрым. Таких, как святители Николай и Спиридон.

Иначе – несмотря на адекватное догматическое сознание и опыт церковной жизни – у уставшего человека время от времени возникает вопрос: какое отношение сусальные лозунги имеют к моей боли и к моей жизни?