«Итак, каждый из нас должен замечать, где он находится: вышел ли он из своего города, но остановился вне ворот в смрадном предместье его; или прошел мало, или много; или достиг до половины пути… Или дошел до града и взошел в Иерусалим…» (преподобный авва Дорофей). Недавно я задумалась о своем пути, начала серьезно переоценивать свой церковный опыт. Большим толчком в этом направлении стал роман Нины Федоровой «Уйти по воде».

Это книга о жизни Церкви в девяностые и нулевые. Честно говоря, впечатления после прочтения были тяжелыми. Если в начале романа было смешно читать о неофитском горении героев, то в конце уже стало страшно: очень ярко показано, насколько сильны последствия неправильных приоритетов в духовной жизни. К счастью, в книге все же есть и надежда…

Главная героиня романа, Катя, выросла в семье новообращенных христиан. Уверовав, родители Кати продали телевизор, раздарили светские книги, прекратили общаться со старыми друзьями и перестали обращать внимание на свою внешность. Они жили по принципу «отвергнуть все прежнее — светское и греховное». Но ведь светское — необязательно греховное! Опыт мировой культуры это неоднократно подтверждает: существует множество замечательных произведений нерелигиозного содержания, но глубоких по своей сути. А зачем прерывать общение с добрыми «светскими» друзьями? В конце концов, может, и они когда-нибудь потянутся к вере? Детей Катины родители отдали в православную школу, запретили заниматься танцами и единоборствами, вместо сказок начали читать вместе духовную литературу и заставляли поститься. Подобное воспитание, когда детей меряют взрослой мерой, как показывает практика, приносит печальные плоды…

Усвоив все эти второстепенные вещи, члены Катиной семьи так и не смогли прийти к главному, остались на этапе обрядоверия (может, это прозвучит и жестоко). Да, они каждую неделю исповедовались и причащались, но были ли у них живые отношения с Богом? Создается впечатление, что нет. Катя радовалась воскресенью не из-за литургии или причастия, а из-за того, что дома после трех-четырех дней поста ее наконец-то ждал скоромный обед.

О проблеме соотношения внешнего и внутреннего замечательно писал игумен Петр Мещеринов в статье «Проблемы воцерковления»: «Именно живая жизнь со Христом — самое важное, и единственно важное в Церкви; этот опыт нужно культивировать, взращивать, приумножать… Безусловно, внешний церковный чин, правила и запреты, дисциплинарные нормы и традиционно сложившиеся формы поведения православного христианина имеют огромное значение; они нужны и важны. Но не сами по себе, а только лишь тогда, когда они способствуют жизни во Христе, исполнению святых Его заповедей, становлению человека как христианина, то есть ответственной, зрелой, свободной, богоподобной личности. Если же этого не происходит — грош цена всем обрядам, юбкам, постам и православным словесам. Обряд сам по себе не является источником духовной жизни… Через обряд «пробиться» к Живому Христу чрезвычайно сложно, почти невозможно. Но естественен обратный путь — от познания Христа к церковному обряду».

Священное Писание дает нам критерии правильности нашего духовного пути: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал 5:22-23). К сожалению, семья Кати не смогла прийти к евангельскому пониманию Бога, осталась в ветхозаветном состоянии. Для них Бог не любящий Отец, а грозный Судия. Аннотация книги очень верно обозначает эту проблему: «Кто же победит, кто сильнее, кто настоящий — Бог-Страх или Бог-Любовь?..»

Православие (от слов: «правильно славить») учит тому, что вера — это радость: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1 Фес 5:16-18). «Нельзя верить, стиснув зубы: это очень ненадежно и оскорбление Господу… Великий подвиг сейчас — сохранить веру, и не угрюмую, точно загнанную в какой-то подвижнический тупик, а веру-любовь, любящую веру, веселящуюся о своем Христе» (С. Фудель). Помните, как называется главная книга об Иисусе Христе? Евангелие, что в переводе означает благая (или радостная) весть. Где же радость у героев-христиан Нины Федоровой?..

Во время чтения мне невольно вспоминались слова пророка Исайи: «Слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис 6:9-10). Наверное, по-своему Катя была права, когда размышляла о том, что она не ушла от Бога потому, что попросту и не приходила к Нему. Еще в подростковом возрасте она поняла, что «внешне все исполняла, а душой была не с Богом…» Ее научили лишь обрядовой стороне, но не передали опыта живой радостной веры, поэтому неудивительно, что «…Катя православную жизнь не любила, хотя никогда не признавалась в этом даже самой себе».

Члены Катиной семьи так и не стали самостоятельными христианами, вся ответственность за их жизнь лежала на духовнике — отце Митрофане: «Самым частым выражением в Катиной семье было «батюшка сказал»… Из-за бесконечных «батюшка сказал» случались даже ссоры с дедушкой, когда он приходил в гости». Не Христос, а батюшка стал центральной фигурой в их жизни. При этом отношения с отцом Митрофаном у них были основаны на подчинении и страхе. Общение с духовником не приносило Кате пользы, а только увеличивало ее душевные страдания: она чувствовала себя униженной, и каждый раз исповедь у батюшки заканчивалась слезами в парке.

«Перед вами драматичная история последствий добрых намерений, не учитывающих лишь одного: человеческой свободы» (Майя Кучерская). «Не делайтесь рабами человеков», — предупреждает нас апостол Павел (1 Кор 7:23). Святые отцы предупреждают: «Если же руководитель начнет искать послушания себе, а не Богу, — не достоин он быть руководителем ближнего! — Он не слуга Божий! — Слуга диавола, его орудие, есть сеть!» (свт. Игнатий Брянчанинов). Неслучайно один из эпиграфов к роману — слова из Евангелия от Матфея: «Не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас наставник — Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Мф 23:8-12).

Отец Митрофан внушал своим прихожанам, что самоукорение — важная добродетель, но не пояснял, что заниматься этим нужно с рассуждением, иначе можно впасть в уныние. Батюшка пугал смертью и геенной огненной, сводил смысл жизни к борьбе с грехами, при этом не давая никакой надежды: «Катя приходила в уныние. Получается, всю жизнь надо страдать и идти тернистым путем, а потом еще и неизвестно, где окажешься, может быть, в аду, с теми, кто всю жизнь грешил и радовался». На страхе и основана вера прихожан отца Митрофана. Но прочный ли это фундамент? «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение, боящийся не совершенен в любви» (1 Ин 4:18). Катю научили самоедству, а не покаянию, не рассказали ей о правильной любви к себе, поэтому она не умела видеть в себе в первую очередь образ Божий, а потом уже грехи и несовершенства.

В свете искаженных представлений о вере становятся понятными боль и метания Кати. Она интуитивно чувствует, что поведение ее православного окружения в чем-то ненастоящее, и не хочет вести себя лицемерно. Катя искренне считала, что «…надеть джинсы и постричься было предательством веры, отречением от Христа», и одновременно ее восхищали ребята, которые не боялись быть непохожими на всех — они были свободны. Героиня не смогла сродниться ни со «своими» (православными), ни примкнуть до конца к «чужим» (светским). Она одинока до встречи с Костиком, у нее не было близких друзей и подруг, и даже дома она не может поделиться своими проблемами с родителями. Отчасти это и родительский промах: ей не показали, как выстраивать близкие, доверительные отношения с людьми.

Через несколько лет, уже окончив учебу и уйдя из Церкви, Катя встречает свою православную знакомую Машу. Но как удивительна эта встреча! Они сталкиваются не в храме, а… в курилке университета! Казалось бы, до чего дошли две благочестивые девушки! Но все не так просто. Их разговор искренен, полон боли о поведении некоторых верующих: «У нас так много неуважения, даже хамства, но все считают, что это надо терпеть — ведь это «тебя смиряют». Батюшки на исповеди незнакомым «тыкают», отвечают грубо. И ведь сам не замечаешь потом, как сам так же хамишь — ведь от жизни в хамстве и в неуважении к тебе теряется и способность любить, уважать другого человека…»

Из этого разговора Кати и Маши становится понятным, почему так необычно называется книга. Это роман о переходе в другое, более совершенное состояние. По словам Маши, «…может быть, иногда и в этом воля Божия — выйти из этого загончика, прыгнуть за борт лодки, в которой ты так долго сидишь, и пойти самостоятельно, пусть даже и по воде». Поэтому все же это роман о надежде. Можно сказать, после этой встречи с Катей случается настоящая метанойя (греческий термин, обозначающий покаяние) — перемена сознания. Она начинает понимать, что во многом она и ее окружение — те самые двуличные фарисеи, которых осуждал Христос: «Разве Богу нужна эта скользкая, склизкая ложь, эта липкая смазанная маска, под которой не видно истинного твоего лица…».

Перед очередным Новым годом, в последний день старого года, Катя совершенно искренне собиралась умирать. Депрессия, нервный срыв. Она плохо ела, мало спала, боялась наказания от Бога или отца Митрофана (он ждал ее для разговора, а она не пришла). Я думаю, что именно из этой пустоты, из глубины боли и отчаяния рождается ее первая настоящая молитва: «Господи, я так устала бояться… Я больше не хочу верить в Бога Страха. И хочу сказать Тебе это честно, наконец… Я всю жизнь врала, но больше я не хочу врать — ни себе, ни Тебе. Я всю жизнь верила в Тебя-Страх, но больше я так не хочу… Не верю, что Тебе нас не жаль, что Тебе нужно, чтобы мы боялись еще и Тебя. Не верю, что Тебе нужно, чтобы мы считали себя ничтожными и недостойными, унижали себя, втаптывали в грязь, любящий не хочет унижения любимых, отец счастлив, когда счастливы дети. Я не верю в Тебя такого, в Тебя-тирана. Я буду верить в Тебя-Любовь, несмотря ни на что, что бы ни говорили…»

Вот это уже вера, облеченная в силу, вера, которая сможет преодолеть все препятствия. Помните, как говорил Достоевский? «Если б кто доказал мне, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели со истиной». Федорова ставит радостный «диагноз» своей героине: «Как там пишут в книгах? «Кризис миновал»?»

Удивительно показательна одна из последних сцен в романе — случайная встреча Кати с отцом Митрофаном в Греции. Это уже не тот «старец», которого боялся весь приход: «Оказывается, все эти годы она росла, а он умалялся. Она напитывалась силой, а он силу терял. Из него уходила жизнь. Ложь разъедает, фальшь, предательство самого себя — разрушит что угодно, даже мощные скалы». Значит, Катя все же выбрала верное направление, когда решила «уйти по воде»!..

Интересен и показателен духовный путь, который прошла Катя, — путь от страха к любви. Думаю, что многие православные могут узнать себя в главной героине. Святые отцы учат, что отношения с Богом сначала могут строиться на страхе наказания (раб), затем они могут основываться на принципе «Ты — мне, я — тебе» (наемник). Главная задача христианина — дойти до состояния сына, который исполняет заповеди не из-за страха или за награду, а по любви к Богу. В конце романа становится понятным, что Катя начинает подходить к состоянию дочери, она уже чувствует себя любимым Божьим чадом. «Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен» (Ф. М. Достоевский, «Преступление и наказание»).