Жаркий московский день, периодически поливавший измученных горожан  ливнями, подходит к концу. Мы сидим с тобой на лавочке в парке, наслаждаясь свежестью. До этого  мы сидели в дешевом кафе. Ты мог бы позволить себе  (нам) и вон тот ресторанчик с заоблачными ценами. Но ты не считаешь нужным много тратить на женщину – так, символически. Я это понимаю. И все равно мое сердце сейчас отдано тебе, и очень сложно этому противиться…

Ты – настоящий городской хищник. Ты молод, красив, у тебя потрясающие мускулы. Для своих юных лет (я старше тебя аж на двенадцать годков) ты слишком хорошо зарабатываешь. Может, ты берешь взятки? Не знаю. Через пару месяцев после этого дня ты купишь БМВ. Новую.

Разговор крутится вокруг «расологии», вокруг того, как нужно правильно бить «хачей», вокруг капищ и тех неуважительных товарищей, что позволяют себе стоять у языческого святилища с пивом. Ты  — язычник и националист. Русский националист.

Естественно, ты не можешь не пройтись по христианству. Я как-то старалась обходить тему религии в разговоре, я не люблю ее обсуждать. Но теперь мне уже никуда не деться…

— Мой бог меня рабом не называл, — говоришь ты фразу  — один из языческих «слоганов», символов этого мировоззрения.

Что я могу ответить? Ничего. Сердце ли мое отдано тебе или это только игра гормонов – все равно моя голова затуманена. Она думает о другом. Точнее, в ней борются два тезиса: «Ни в коем случае, влюбишься, и это будет катастрофа!» и «Живем один раз, война план покажет».

Я рассеянно улыбаюсь и вспоминаю тот день, когда мне пришлось срочно сдавать анализы на ВИЧ. Было так же жарко. Я сидела в прострации у памятника Энгельсу на «Кропоткинской», ожидая результатов. Потом я пошла в церковный магазин, купила маленький образок Николая Чудотворца и сразу же надела его на шею. За час до этого я стояла со слезами на глазах в любимом храме (с того дня он у меня любимый). Я получила ответ на мою молитву – я, атеистка и большой скептик (тогда). «Все хорошо, ступай и не греши». Анализы дали отрицательный ответ.

Я отлично помню, как я тогда молилась. Возможно, это была самая искренняя молитва в моей жизни – молитва грешницы, болящей, уставшей от тьмы, но еще не знающей света. Молитва маленького человека, обращающегося к вездесущему и всемогущему Богу…

«Рабом… не называл…»

— Вот ты когда-нибудь видела доказательства, что есть Бог? – настаиваешь ты.

Надо что-то ответить (вроде бы), иначе ты сочтешь меня полной дурой (впрочем, ты обо всех женщинах такого  мнения). Но мне почему-то невыносимо сказать «да». А соврать, что нет – преступление. И я вспоминаю тот день, когда я хотела купить билет на «Норд-Ост», и передо мной как будто рухнула железная стена: «НЕТ, НЕЛЬЗЯ, НЕ НАДО!» Мысленно пожав плечами, я не стала брать билет, и тут грянул теракт. Если бы я взяла билет, я бы оказалась в зале в тот день. А потом был теракт на  фестивале «Крылья», и я поленилась туда ехать, а если бы я не поленилась, то оказалась бы как раз в эпицентре. А еще на меня не упала сосулька, огромная сосулька, хотя  должна была упасть. И что это? Цепочка случайностей?

Для очистки совести я пытаюсь вспомнить доказательства существования бытия Божия, но не могу. Четыре часа  буйных плясок на музыкальном фестивале и близость того, кто давно нравится,  как-то понизили мои интеллектуальные способности.

— Знаешь, давай о чем-нибудь другом,  — предлагаю я. Мы оба не курим, не пьем и не употребляем наркотики. В конце концов, можно поговорить о здоровом образе жизни.

— Ага, давай, — поддакиваешь ты.  – Вот пару дней назад у меня такой махач был, ох, зверькам не поздоровилось…

«Во Христе несть ни эллина, ни иудея», — проскакивает в моей голове. Честное слово, я не понимаю, как можно кого-то не любить по национальному признаку, за форму черепа или носа. Вспоминаю татарина и китайца, которым помог все тот же «русский старик с бородой» — Николай Чудотворец. Вспоминаю таджика, который убирает у нас мусор и всегда улыбается, несмотря на тяжелую работу, безденежье и маленькую комнатушку…

— Ладно, — навыки соблазнения безошибочно подсказывают тебе, что мне неинтересно говорить об этом. – Но все равно, христианство – религия слабых. А я не хочу иметь ничего общего со слабыми, — ты демонстративно играешь мускулами под дорогой  футболкой.

Я опять рассеянно улыбаюсь. Все святые и мученики за веру проходят перед моими глазами. Их терзали звери, их пытали цари, военачальники и НКВД. Они не отреклись. Они пошли на смерть, потому что верили в Него, в вечную райскую жизнь после коротких страданий. Я вспоминаю парня из Ирана, которого повесили в наши дни, потому что он христианин. Он смотрел в петлю с улыбкой. «А ты мог бы умереть за свою веру?» — хочется спросить мне у тебя, но я не буду…

— Смотри, какое небо, — теребит меня мой  спутник и начинает рассказывать про языческих богов.

Небо. Небо…

Какое строгое, суровое небо над Покровским монастырем, где покоятся мощи Матроны Московской… Какая там восхитительная, очищающая и умиротворяющая атмосфера! Стоя в очереди к мощам, понимаешь, что это действительно небольшое паломничество, позволяющее стать лучше, выше, чуть-чуть ближе к Богу. Проведя там несколько часов, ощущаешь, что ты мотылек, песчинка на Его ладонях. А присаживаясь на скамеечку, ты как будто качаешься на качелях в Его заботливых руках…

А какое небо у тебя? То, которое над капищем? Небо над лесом, над полем мне тоже «любо». Я не имею ничего против него. Просто есть и другое небо.

…Я  сталкиваюсь с тобой на очередном фолк-концерте. Мы любим похожую музыку, хоть у нас и разное мировоззрение. Я уже переболела тобой. Ты, наверное, поставил галочку где-то в своих списках, ну и ладно. Главное, что мое сердце уже не принадлежит тебе. Отболело, отгорело…

— Как ты?  — задаю я дежурный вопрос.

— Меня должны рукоположить в ученики жреца на Масленицу, — гордо отвечаешь ты.

«Рукоположить». Чудесно! Я поздравляю тебя, и какое-то время мы болтаем ни о чем. Ты стал еще крепче и еще мускулистее. Да и по «языческой карьерной лестнице» ты продвигаешься. Что ж, каждому свое. У тебя —  капище, у меня  — купола церквей. У тебя – майка с перевернутыми крестами, а я сменю вечный черный на более жизнерадостные цвета, а может, куплю майку с цитатой из Первого Послания Апостола Павла к коринфянам о любви. У каждого свой путь. Мы пересечемся в веселой пляске и разойдемся в разные стороны. И я не сужу тебя. А судишь ли ты  меня – мне тоже неважно. Будь счастлив. Хотя у тебя и так все очень даже хорошо.