Говорят, что ступень развития цивилизации определяется мерой уважения к женщине. Хочется добавить: и к ребёнку. Мы привыкли рассуждать о детях как о маленьком количестве материи, как бы с точки зрения физики, а между тем человек — это не только материя. Дети вновь и вновь доказывают нам эту истину, а мы лишь записываем их остроумные изречения в родительские дневники, чтобы тут же забыть эти достигающие до сути бытия слова. Иначе нам пришлось бы детей уважать.

Трудно уважать того, кто полностью зависит от тебя, ещё труднее принять, что так умилительно сложенный человечек, с большой головой и маленькими пальчиками, плоть от плоти твоей, имеет свою волю. Пожалуй, тут я прекращу говорить общие слова и расскажу вам некоторые эпизоды из своей родительской практики.

Есть два типа мам: те, что отдыхают во время утреннего, дневного или вечернего сна ребёнка, и те, что предпочитают в это благословенное время заниматься делом. Когда я рисую спящих младенцев, мне трудно отнести себя к какой-либо вышеназванной группе. Это, безусловно, труд — находиться в вынужденной позе и постоянно сравнивать пропорции, но и отдых, ведь почему-то рассматривая и перенося на бумагу родные чёрточки, я качественнее всего внутренне расслабляюсь.

Вот я присаживаюсь на коврик у кровати и начинаю работать карандашом. Натурщики быстро растут, поэтому на край ложа моститься уже неловко — расстояние слишком маленькое. Нечаянно оглядываюсь назад и ловлю себя на мысли, что вот так, собственно, и смотрит на мир любой карапуз. За окном видны только кусочек неба и верхушки тополей, крышка стола показывает свою изнанку (под ней приклеена жвачка), а входящий в комнату взрослый человек выглядит совсем монументально. И если он закричит на меня, то, скорее всего, тополя за окном исторгнутся из почвы и рухнут.

Так, а пока я об этом рассуждаю, натурщица потягивается и поворачивается ко мне спиной, не позволяя закончить набросок. Трогаю её за плечо, пытаюсь осторожно вернуть на место. Нет, сеанс окончен. Странно, но это решила не я.

Ещё вспоминаю, как я пекла куличи ночью накануне Великой Субботы. Все, кроме младшей дочери, уже мирно сопели, а она не захотела укладываться без меня. Когда тесто в формах поднялось, мы отправили всё это добро в духовку и в изнеможении опустились на пол прямо около плиты. Мы тихо разговаривали ни о чём и фотографировались на фоне стоящей за прозрачной дверцей выпечки. Спустя положенное время я взяла деревянную палочку из японского кафе и стала проверять готовность крайнего изделия. «Мама, ты протыкаешь кулич как Бога», — прошептала моя маленькая помощница. Эта фраза настолько меня ошеломила, что стала, пожалуй, кульминацией всей Страстной седмицы.

И опять в сказке я ищу своё утешение и назидание.

Когда-то в дремучем лесу жил могучий лев. Кроты и мыши чувствовали приближение большого зверя по осыпающимся сосновым иголкам с потолков своих жилищ, а пчёлы платили ему налог мёдом и цветочной пыльцой. Лев был величественен и красив, от его поступи к земле пригибали свои головки колокольчики, а одуванчики роняли невесомые седые зонтики. Царь зверей каждый день решал самые значительные вопросы лесной общины, разбирал жалобы, принимал судьбоносные решения. На эти решения влияли крупные животные леса: медведь, волк и лиса. Мелкие зверушки только мешались под ногами, впрочем, их старались зря не обижать.

Но вот в лесу появился охотник. У него был хитрый ум и толстая верёвка. Человек привязал льва к дереву и ушёл. В страшном предчувствии все сильные и смелые животные попрятались в чаще, а львиный рёв только дополнял картину всеобщего отчаяния.

И тут на душераздирающие крики царя зверей прибежала маленькая мышка и перегрызла путы льва. Там, где были бессильны могучие лапы, острые когти и страшные клыки, выручили короткий рост, лёгкий вес и маленькие зубки.

Давайте теперь сделаем аппликацию: изобразим большого и сильного льва. И будем помнить, что сила не всегда у того, кто больше. Сначала приготовим:

— Цветную бумагу;
— Цветной картон;
— Ножницы;
­— Клей-карандаш;
— Чёрный карандаш, фломастер или ручка.

Аппликацию исполним на цветном картоне. Самая примечательная часть львиной натуры — это грива. Сделаем её очень просто: вырежем круг из коричневой бумаги и выполним глубокие надрезы к центру по всей его окружности. Голову, тело, уши, лапы и хвост можно полностью доверить творческому порыву маленького, но проницательного художника. Обычно все эти детали делаются из жёлтой бумаги, но лучше не ограничивать ребёнка в выборе и дать ему возможность поэкспериментировать. В конце работы нарисуем глаза, нос, усы и прочие подробности личности льва чёрным цветом.

Таким образом, пусть и житейский опыт, и старая сказка, и художественный труд учат нас, взрослых, не превозноситься над малышами.

Некоторые дети возрастают как трава в чистом поле, некоторых растят в парниковых условиях. И тот, и другой подход подвергается нареканиям. Как бы хотелось понять, что такое уважение к ребёнку! Полная свобода — это уважение? А как же защита детства от ошибок, от травм физических и духовных? Но полный контроль тоже никто не рискнёт назвать уважением к личности ребёнка. Многие взрослые и сейчас с болью вспоминают свои когда-то вывернутые карманы, подслушанные телефонные разговоры и прочитанные дневники. Истина как обычно где-то посередине, но и эта середина не поддаётся математическому расчёту.

Не знаю, порадует ли моё открытие большинство родителей, но воспитание чад не сводится к простому набору правил. Есть, конечно, прописные истины вроде запрета на избиение детей и оскорбительные прозвища. Но ни в одном учебнике педагогики нет попунктного перечисления действий, которые неизбежно приносят воспитательную пользу. Поэтому разумно, думаю, в рассуждении об уважении к ребёнку перефразировать золотое правило этики: всегда поступайте с детьми так, как хотите, чтоб они поступали с вами.