«За счастье держать на руках маленького ребенка мы расплачиваемся потом всю жизнь»
Пословица

В научной литературе стали появляться такие термины как «детоголизм» или компульсивное (то есть навязчивое) деторождение. У одних семьи с большим количеством детей вызывают ужас, у других — восхищение. О спорах вокруг деторождения размышляет семейный психолог Екатерина Бурмистрова, недавно ставшая мамой в десятый раз.

Со стороны семья с 4-5 совсем маленькими детьми подряд может выглядеть диковато. Любой «нормальный» человек сразу в уме пересчитывает: умножает то внимание, которое он дает своему единственному ребенку на это количество, понимает, что такое невозможно и входит в ступор — как они могут? Наверное, все обделены.

Но это просто — неевклидова геометрия. Совсем другая модель семьи. Иные отношения и между детками, и между детьми и родителями. Со стороны многодетность кажется дикой и непонятной.

— Можем ли мы вводить в лексикон новый термин «детоголизм» и всерьез употреблять его?

— Это большой вопрос. Ведь соглашаясь с ним, мы признаём, что такое явление есть, что оно действительно присутствует в жизни. Интересно, что название это родилось не во внешних бездетных или малодетных  кругах, а среди людей, у которых есть по несколько детей, как правило по 3-4.

— То есть это взгляд с позиции «среднедетной» семьи?

— 3-4 ребенка — это так называемая социологами среднедетная семья. Обычно такое количество деток по силам «среднестатистической» семье, в которой есть неплохие отношения между супругами, приличное здоровье и относительный материальный достаток. И воспитывать 3-4 детей можно по нормам «обычной» (в смысле, той, где растут 1-2 ребенка) семьи. Конечно, родители будут скрипеть и надрываться, но вытянуть на относительную «норму» смогут. Но не большее количество.

А дальше что начинается? Детоголизм или просто другая история? «Вы прошли на новый уровень игры» или «Вы выиграли миллион»? И кому известно, какие новые просторы открывались с носа колумбова корабля? И что испытывал человек, открывая пространства нового континента?

Со стороны это вполне может выглядеть безумием, неприличием, «детоголизмом». Но давайте все же попробуем предположить, что термин «детоголизм»  использовать полезно, что такое явление бывает, и попытаемся описать его.

Один мой знакомый, отец 3 детей, заявил: «Женщины любят только самых маленьких младенцев. Они и детей рожают, только чтобы понянчиться с малышом, а потом орут на ребенка всю жизнь». Он, кстати, категорический противник дальнейшего увеличения собственной семьи. Ему хватит. И его религиозные убеждения (точнее их отсутствие на сегодняшний момент) дают ему право подобное решение принимать. Так «повезло» не всем.

Кроме того, я, например, не верю, что даже этого рационалиста не пробьет под излет детородного возраста абсолютно иррациональное желание «еще». Еще этих сладких бессмысленных младенческих глаз, лишь наполовину смотрящих в этот мир. «Свет просвещает всякого человека, грядущего в мир». И, видимо, этот свет — столь сильное переживание, что сказать себе, принять решение: «В моей жизни никогда больше этого не будет!» могут не все.

— Как можно  оценить, есть ли в семье склонность к «детоголизму»?

— Я бы рекомендовала желающим пройти такой  «домашний тест»: попробуйте  задать — но только самим себе, а не ближним – следующие вопросы:

• Вызывает ли у меня умиление любой другой возраст ребенка, кроме раннего младенчества? Думаю и я с нежностью о ползающих детях? О детях, которым 2-3 года? О том, что ребенка надо будет водить на подготовку к школе?
• Интересно ли мне разговаривать с теми детьми, что уже родились в нашей семье?
• Хватает ли у меня сил, чтобы радоваться их достижениям и замечать смешные и необычные вещи?
• Думаю ли я, что беременность и рождение детей — тяжкий долг? Или все же хотя бы иногда проскальзывает мысль о том, что это радость и привилегия?
• Сколько процентов времени я не хочу видеть и слышать вообще никаких детей?

— В психологической литературе часто напоминают о разнице между любовью к детям и компульсивным деторождением.

— Термин «компульсивный» относится к области психиатрии и расшифровывается как «навязчивый», «неудержимый».

Современный человек, который хочет все держать под контролем, конечно же, не может оставить как есть такую спонтанную и непрогнозируемую функцию, как способность к деторождению. И мы, люди европейской цивилизации, так давно (50-60 лет, а это память двух поколений) вывели деторождение из области естественного, что нам странно думать, что может быть иначе, даже если «иначе» — это наш собственный выбор. Я, например, знаю далеко не одних многодетных родителей, которые регулярно вслух и про себя задают вопросы: «Как это случилось с нами? Как нас угораздило? Откуда такое счастье?»

Собственный выбор порой кажется людям удивительным, но вовсе не потому, что мы имеем дело с мифическим «детоголизмом», а потому, что область рождения детей — сфера иррационального. Так же собственно, как и любовь (извините за патетику) человека к человеку.

Заметьте, когда какая-либо общественная формация приближается к состоянию антиутопии — как было с развитым социализмом — способность человека любить подвергается критике и сомнению. Потому что все иррациональные тенденции — такие, как способность верить в невидимое, любить, иррациональное желание иметь детей — нельзя контролировать. Но, отвергая иррациональное в себе, человек перестает быть человеком.

Сферы жизни, в которые раньше люди просто не лезли, теперь никому и в голову не приходит пустить на самотек. Так же и про количество детей в семье сейчас чрезвычайно много рефлексии. А как же — мы делаем выбор (рожать или не рожать), и  потом про него все время думаем, его оцениваем (Правильно или неправильно? А как лучше? А как у других?). Мне кажется, попытка ввести в лексикон термин «детоголизм» — результат избыточной рефлексии.

Я бы не употребляла термин «детоголизм». В этом есть опасность (осуждение других), оценочность (откуда мы, внешние люди, знаем про других — зависимость это или нет), постановка диагноза (зависимый  — он же больной, болящий, ну его совсем, всерьез к его опыту относиться нельзя).

Используя этот термин, можно явление непонятное, новое и загадочное — современную российскую большую семью — свести к некоторому болезненному, нездоровому явлению. Давайте будем судить себя со своими «бревнами» и оставим в покое «соломинку» в глазу ближнего. Каждая семья — своя, особая история. Как говорится , «в каждой избушке свои погремушки». Мне кажется, крайне сложно, и даже опасно для оценивающего судить — вот здесь, мол, мы имеем дело с  детоголизмом, а здесь все в порядке, эти рожать могут.

Возможно, про такие вещи может судить духовник, если он у семьи действительно есть и знает обоих супругов многие годы. Но решение о рождении или паузе в рождениях — опять же, как технически эта пауза будет обеспечиваться и кто возьмет на себя ответственность  — могут принять только сами супруги. И только им двоим действительно понятно, как обстоят дела.

Но тут возникает несколько условий, о которых надо подумать:

• Нормально ли семья тянет еще рождения, может быть понятно только при наличии достаточно хорошего контакта между супругами;
• А контакт этот возможен, если оба не находятся в депрессии или другом тяжелом душевном состоянии (алкоголизме, иной зависимости, включая экранную, маразме).

Если смотреть на короткие временные интервалы (пять, даже десять лет), то семья с несколькими маленькими детьми подряд периодически представляет из себя, извините за просторечие, дурдом и маразм… Детки пищат, кричат, ссорятся и дерутся. Не хватает сил, времени, денег, терпения, места — любой многодетный родитель в минуту откровенности скажет вам, чего не хватает… Слезы льются, крыша едет, душевные силы иссякают, человеческие связи не выдерживают.

Так, глядишь, прошло 10-15 лет. Быстро, незаметно, насыщенно. И этот караван-сарай и вспоминается уже совершенно по-другому, как веселое приключение, хотя слезы и кошмар не забылись. Но на первый план выступает совсем не это. А поездки, дни рождения, смешные события. Таково свойство человеческой памяти.

А главное — рядом большие, почти взрослые люди. Родные. Подросшие дети. С ними можно говорить о многом, с ними интересно обсуждать и вспоминать. Им давно не надо вытирать попу, и мирить их приходится лишь иногда. И можно почувствовать обратный ток заботы.

Конечно, бывает, что и «маленькие детки спать не дают, а от больших сам не уснешь…», но в целом это уже совершенно другое ощущение семьи.

— Все ли могут потянуть то самое «сколько Бог даст», или в некоторых случаях это бывает опасно для семьи, для матери?

— Как говорится в русской пословице: «Не устанешь детей рожаючи, а устанешь , на место сажаючи». Я — как психолог, а не как человек, мать и женщина — могу, и то с оговоркой, назвать несколько формальных причин и ситуаций, когда по всем соображениям лучше бы больше не надо. Но моя личная вера и убеждения здесь серьезно расходятся с экспертными, профессиональными знаниями. И если в консультировании об том спрашивают, приходится так и говорить: вот вам соображения профессионала, а вот мое личное, неэкспертное мнение. На вас оно влиять не должно. Я не знаю, и не могу знать, как надо вам. Слава Богу, нет у меня такой власти и права. Не знает никто, кроме двоих. И всякий третий — лишний.

Мне кажется, что это и есть основное: кроме двоих супругов никому не известно, нужно ли и можно ли им еще рожать (кстати, не рожать  — тоже вполне серьезный выбор и действие, за которое придется нести ответственность). В наш век планирования семьи  «с мозгами набекрень»  отсутствие планирования воспринимается как что-то неприличное, эпатажное или безответственное.

А ведь это следование природе, отсутствие действия, приводящее к «необратимым»  последствиям. Но от безответственности первые же дети родителей быстренько отучают. Так что отсутствие предохранения в браке — это особая позиция, даже если люди и затрудняются формулировать ее. Не у всех есть склонность к пафосу.

— Случается, что выбор женщины не поддерживается, и она начинает испытывать негативные чувства – вины, стыда, страха – перед родственниками, мужем или духовником, понимая, что она хочет (или не хочет) ещё одного ребёнка, пытается сама перед собой обосновать возможность своего желания родить ещё одного/пока воздержаться от беременности.

 — Одно дело, если любой набор подобных чувств испытывает женщина перед мужем, и совсем другой разговор — если перед всеми остальными близкими, включая (быть может, это ужаснет кого-либо) и духовника. Вот с мужем по таким вопросам очень важно достигнуть хотя бы временного, но — согласия. Согласие такое — совсем не всегда результат долгих переговоров. Наоборот, во многих случаях это «согласие по умолчанию», когда выборы супругов совпадают.

Но бывает и так, что полное единодушие незаметно сменяется серьезным расхождением позиций. И чаще всего такое случается, когда увлекшись процессом увеличения семьи и погрузившись в хлопоты, его сопровождающие, у мужа и жены перестает хватать времени и сил друг на друга. И если женщина испытывает именно перед мужем чувства сложные и противоречивые по поводу дальнейшего  увеличения (не-увеличения) семьи, то это прекрасный повод для так называемой «реколлекции» — переподписания внутреннего супружеского договора. Говоря высоким слогом, подтверждение обетов.

— А как объяснить свою позицию другим людям?

 — А вот если такие чувства женщина испытывает по отношению к кому-либо (всем) из более широкого социального окружения, то тут стоит подумать. Ответьте для себя на следующие вопросы:

• Так ли вам важно, что о вас думают другие?
• Готовы ли вы отказаться от того, что вам важно и дорого, поменять взгляды, чтобы заслужить одобрение окружающих?
• Нормально ли для вас идти вслед за окружающим вас большинством, или вы привыкли отстаивать собственные решения и предпочтения?

В зависимости от ответов на эти вопросы и строится отношение к реакции окружающих у каждого из нас. И, конечно, людям с «нестандартным репродуктивным выбором» (термин-то каков!) легче, если они устойчивы к реакции ближних и дальних. А если подобной устойчивости нет, возможно, придется отрастить броню или панцирь..

С духовником вопрос отдельный, и я не чувствую своего права рассуждать на эту тему. К тому же, это каждый раз своя история. Могу лишь с уверенностью говорить о том, что увеличение (не-увеличение) семьи  — дело только супругов, и сфера их ответственности. Потому что именно им жить эту жизнь и воспитывать, растить тех, кто родился.

— Каково в целом отношение современного общества к многодетным семьям?

— Мы живем в такое время, когда естественность отсутствует почти везде. Естественность процесса появления новых детей в семье — которая раньше, заметим, считалась прямым Божьим благословением — сейчас выглядит какой-то акцией, возможно акцией протеста или эпатажным заявлением собственного странного мнения.

В мире асфальта, бетона, окислителей, красителей и генно-модифицированных продуктов скорее покажется естественным идея ЭКО и эвтаназии, чем идея отсутствия контроля за рождаемостью. И уздой на шее среднестатистической семьи стали так называемые нормы воспитания детей, предположения о максимальном количестве жизненных благ для каждого ребенка..

И будто, если ты как родитель, не можешь обеспечить ребенка всем лучшим и «упаковать его по полной», то ты — личность безответственная, а возможно вообще «детоголик», т. е. не  совсем вменяем. Но вот за свои выборы и поступки ответственность с нас никто не снимал.

— А каково Ваше личное, «неэкспертное» отношение к многодетности? 

— То, о чем мы говории, — всего лишь мнение, причем мнение человека не нейтрального, то есть мнение пристрастное и действительно неэкспертное. Другие люди могут думать любым другим образом. Так, человеку свойственно поддерживать жизненные выборы, похожие на его собственные, и отвергать противоположные.

Не хочется никого ни за что агитировать (ответственность-то на агитаторе), хочется просто сформулировать кусочек своей позиции.

Лично мне страшно не рожать. Но для других это не может быть руководством к действию. Лично мне кажется, что отказ от рождения детей в семье, где есть папа и мама, где все относительно здоровы психически и физически, куда более серьезное действие, чем появление новых детей. Просто последствия проявляются не сразу, а спустя годы и десятилетия.

А как думаете вы, дорогие читательницы? А ваш муж? По-настоящему важно только это.