Когда мой ребенок рано заговорил, меня распирало от материнской гордости. Однако, довольно быстро я поняла, что заткнуть этот фонтан будет трудно. И наступили последние времена. Которые длятся вот уже 8 лет. Например, сегодня. Гуляли по городу. Вышли из дома в 10. Вернулись в 18. Все это время было занято непередаваемым трепом. Я затыкала уши, прикидывалась шлангом, отмораживалась, делала вид, что занята, тогда мальчик начинал петь песни или свистеть, чтоб не огорчать маму. Потом я сдалась и стала записывать. Вот 5 минут 6-го часа:

Домодедово нигде, а Шереметьево возле нашей дачи, который час, бон пари кактус невкусный, мне нужно животное, ты в курсе — билеты в последний ряд Художественного стоят 60 рублей, ух ты, здесь поезда едут в одну сторону, американцы едят один фаст фуд, который кстати час, что пишешь — дай посмотреть, о, работа 24 часа, дураков нет работать 25, люди есть, чтобы Богу было не скучно, я придумал песню, в танках онлайн есть чат и конкурсы, у сперматозоидов нереальный путь и очень сложная судьба, выживают штук 6 и который час, почему я должен молчать, это вы имеете право хранить молчание и этого, как его, адвоката…» 

Эту хронику, датированную одним из летних дней сего года, я прочла на ФБ, на страничке моей подруги. Смеялась, потому что очень живо представила себе ее неугомонного тормаху-Сашку.  Если многокилометровую траекторию его движения обозначить одной непрерывной линией, прямой она будет, наверно, только на протяжении метров ста… Вверх — в сторону – резко вперед – стоп — в другую строну – назад… и так до бесконечности… И при этом он говорит, говорит, говорит…

Мальчик-радио, мальчик без выключателя… Рано или поздно количество переходит в качество. Почему-то уверена, что у этого человечка качество будет очень высоким… Хотя, почему будет? Оно уже есть…

Это интервью мы писали в течение нескольких дней. Между делом. Между школой и занятиями английским, во время прогулки, когда наводили порядок в его коробках с игрушками, когда кормили в аквариуме черепашку…  Сашу удивляли мои вопросы, а меня поражали его ответы. Немного сумбурные, но пробивающие порой до мурашек…

— Что такое семья? Какой будет твоя семья?

— Семья – это когда все вместе. Заводить семью можно уже лет в 18. Я мальчика очень хочу. Ну, пусть и девочки будут, главное, чтобы хоть один мальчик родился! Потому что с мальчишками интереснее. Больше интересов общих. Жена, я тоже уже знаю, кто будет. Вроде бы… Девчонка одна, постарше меня на месяц… Но какой она будет, когда вырастет, я не знаю… Правда не знаю…

— Тебе нравится ходить в школу?

— Да, нравится. Многое очень интересно. Да все, пожалуй, кроме математики. Она у нас слишком легкая. Приходится в дополнительный кружок ходить по пятницам. А на уроках сложных задач совсем нет. Только по Гейдману (автор задачника). Мы с Ксюшей и с мальчиком одним из класса сильно отличились, и нам сразу вторую часть его учебника дали. А всем только по первой.

— А зачем нужна школа?

— Чтобы учиться, конечно! Чтобы новое узнавать, развиваться как-то… Там еще продленка у нас есть. Сделал уроки и общайся, играй, сколько влезет!

— Как ты думаешь, какой должна быть идеальная школа?

— Такой, как наша. Мне в ней все нравится! Только один пункт не очень… Я про директора. У нас директор жесткий. Женщина… Но зато у нас везде порядок. Везде, только не в раздевалке. Там вообще неразбериха почти всегда. А уроки у нас интересно проходят. Только вот со временем плохо. Звонок звенит, а мы все сидим. Я хотел, чтобы уроки у нас по 45 минут были, а не по 50, не по сорок шесть… Мы иногда почти  всю перемену просидеть можем. Ну, так вот… Не отпускают… Но когда звенит звонок на урок, надо, чтобы все учебники уже лежали на парте. А то все: ты опоздал. Но нас не ругают за это. Не-е-т! У нас вообще самая добрая учительница! Хотя нет, самая добрая – Ирина Петровна. А наша… она не как все учительницы: если не так что-то сделаешь, они кричат: не делай так! И  «ды-ды-ды-ды»  аж на целый час. И даже к доске вызывают! А наша просто говорит: больше так не делай. И все. И мы не делаем! Потому что мы видим: она ласково с нами, по-доброму, не орет. Спасибо ей за это. Мы и ведем себя нормально, в смысле лучше …но не идеально, конечно…

— А зачем нужно учиться?

— Чтоб работать пойти, конечно.

— А ты решил уже, кем будешь?

— Решил – легкоатлетом. Почему? Потому что бегать люблю. Я уже и самокаты во дворе обгоняю.

— Сколько ты хочешь зарабатывать?

— Не знаю. Главное – интерес, чего там деньги-то… Баблосы – не главное. Ты можешь ходить на какую-нибудь отравленную работу, туда, где люди, например, каждый день детей крадут. И зарабатывать при этом миллионы. Согласись, это как-то это не очень… А можешь ходить куда-то за 10 тысяч, и ты там будешь побеждать, такой радостный будешь, крутой, люди там нормальные с тобой в одной компании будут… Вот так можно. Или можно сто тысяч на какой-нибудь скучной кабинетной работе зарабатывать. Так вот это не мое. Но атлетика – тоже не на всю жизнь. Лет до 35-ти. Потом – гонщиком буду. А потом можно и что-то поспокойней найти. Я подумаю… Может, машинистом электропоезда стану. Ну, нравятся мне скорости, что поделаешь?

— Ты всегда играешь в игры с друзьями?

— Почти всегда.

— А какие они – твои друзья?

— Они разные. Многие имеют со мной одинаковые интересы. Вот с Аку мы сначала в самолеты играли, потом в танки. У меня есть один друг – маленький, ему 5 лет, ему тоже, как и мне, поезда нравятся. »

— Объясни, лучший друг – это какой?

— Для меня — Аку. Ему все доверить можно. Он ничего никому не расскажет. У нас интересы похожи.

— А с каким человеком тебе не хотелось бы дружить?

— Со Степой. Ему ничего нельзя доверять. И потом я не хочу, чтобы рядом со мной шел человек и орал какие-то непонятные слова. Он не грубый, не злой. Он немного глупый, что ли… Но хотя бы перестал сейчас на бачок туалета вставать и заглядывать в другие унитазы.

— Я тебе сейчас очень серьезный вопрос задам. Что такое любовь?

— Ладно, только если я скажу, то навру обязательно. Почему? Потому что мама говорит, что на свете вещей намного больше, чем слов. Вот мой друг говорил, что он со своим братом не дружит, но его любит. А как это понимать, ведь любовь сильнее, чем дружба. Про дружбу-то я могу сказать. Это когда ты с кем-то встречаешься часто, разговариваешь о всяких вещах, если ему скучно – придешь, в беде не бросишь.

— А в любви разве не то же самое?

— В любви ты это делаешь все время! А когда дружишь – только при встрече. А когда любишь, думаешь о нем, молишься, даже когда его нет рядом, если знаешь, что у него там сложности… У нас есть девочка в классе… Женя… И не поймешь, кого с виду она любит. Она всех жалеет, помогает. Хотя все знают, кого именно она любит на самом деле. Но если она идет, к примеру, счастливая, радостная со своими подружками, а кто-то ударился, она подбежит сразу, спросит, что случилось. Вот такая она, Женя…

— А ты знаешь, зачем живут люди?

— (долго думает) Чтобы поддерживать Христа. Делать дела добрые и все такое… Это странный вопрос. Это все равно, если бы Вы спросили меня, зачем мир создан.

— А зачем он создан? Что такое жизнь?

— Я не могу сказать. У меня слов нет таких.

— Хорошо, тогда давай говорить про развлечения. Зачем люди развлекаются?

– Чтоб хорошо жить. Без развлечений будет скучно.

— Можешь объяснить, что такое зло?

— Это когда ты не идешь по пути Христа, отрицаешь его и не делаешь добрых дел.

— Зла на свете много?

— Много.

— Зачем нужно зло?

— Я не знаю… это Адам и Ева виноваты (хитро улыбается). Ну, многие считают, что без зла неинтересно жить.

– А ты как считаешь?

– Ну, без того зла, что в мультиках, в фильмах, в играх, — без этого было бы реально скучно. А когда люди друг друга гробят по-настоящему – это уже настоящее зло.

– А ты мог причинить кому-нибудь зло?

– Смотря какое… Вот, к примеру, ко мне Никита пристает, я мог бы ему ногой вмазать. А чтобы убить – не мог бы. А вот мне зло часто причиняют, точнее, раньше причиняли, в детском саду еще. Сейчас Никита пристает, чтобы я поржал и только-то, с шуточками его. И это не зло. А вот Диана, которая специально толкнула Никиту, а он, когда падал, очень больно наступил мне на ногу, а она сказала, что ничего не делала — это зло. Не сильное, но зло. Когда специально нападаешь на того, кто тебе ничего не сделал.

— Если бы не было на свете зла, люди смогли бы понять, что такое добро?

— Смотря какие люди… Если бы не было зла, то понятие «добро» было бы одним и никто не мог бы знать, что такое зло. Я одного мальчика, еще когда мы в первом классе учились, спросил: «Ты в Бога веришь?»  А он говорит: «А что это такое?»  То есть до такой степени человек не знает… И я внутри задаюсь вопросом: а кто же у него тогда родители? Если он не знает о Боге и они ему ничего не сказали?

— Ты часто помогаешь людям?

— Смотря кому…

— Без разницы… людям…

— Как сказать… средне, наверное. Почему я это делаю? Не знаю… Взамен я точно ничего не жду, и сил мне на это не жалко. Никогда не жалко. А вот времени, смотря когда и смотря для чего…

— Если бы на свете была волшебная палочка и ты мог загадать три желания, то что бы загадал?

— А это нельзя говорить, потому что тогда желания не сбудутся.

— Логично… А какие-то желания твои уже исполнялись? Можешь рассказать о них?

— Ну, когда я нематериальное желание под Новый год загадал, оно сбылось. Ко мне девчонка одна из класса все время приставала, она ко всем приставала, и мне надоело это, и я попросил Деда Мороза, чтобы она отстала уже. И это сбылось…

Беседовала Ольга Щербакова