Читайте также: Семейная бухгалтерия. Часть третья

— Мадам Анн, так каким образом происходит передача информации в поколениях, которая затем влияет так или иначе на потомков?

— Различают два типа семейной «передачи» — осознанную и бессознательную:

• те виды межгенерационной передачи, о которых думают или обсуждают бабушки и дедушки, родители и дети: это семейные привычки, сноровка, стиль жизни. От отца к сыну передаются профессии врача, учителя, фермера, нотариуса, моряка, военного. Мы работаем «на почте» или «на железной дороге», у кого-то «талант садовода и огородника» и т.д.;

Такой вид передачи нам всем известен — как говорится, все мы родом из детства. Мы готовим так, как готовила мама, уборку делаем, как делали ее в нашей родительской семье. Отношения с окружающим миром строим также по аналогии с родительским примером. Это даже хорошо, если бы не существовало такой возможности, то каждому рожденному человеку, вновь и вновь приходилось бы приобретать умения и навыки, заново покорять мир, и на другие дела не оставалось бы сил и времени.

Передача семейной профессии, на мой взгляд, явление также положительное. Как-то профессор медицины объяснял, что самые лучшие врачи получаются из студентов, вышедших из семьи, где до него  было,  как минимум, два поколения врачей. К моменту поступления в вуз этот абитуриент уже фактически является готовым фельдшером, возрастая в атмосфере, где родители, дедушки и бабушки разговаривают о своей работе, обсуждают новые методики лечения, его окружают книги по специальности. Дома он набирается знаний, за которыми другие приходят в колледж.

Можно вспомнить и знаменитое семейство Бахов, известное своей музыкальностью с начала XVI века. Прежде чем на свет Божий появился Иоганн Себастьян Бах, многие  представители этого рода были музыкантами и писали музыку, подготавливая почву для появления мирового «бриллианта», возглавившего рейтинг великих композиторов всех времен и народов.

• о трансгенерационной передаче не говорят, это тайна, не проговариваемое, умалчиваемое, скрытое, иногда об этом запрещено даже думать («непомышляемое»), все это входит в жизнь потомков, хотя об этом не думают, не «переваривают». Вот тогда появляются травмы, болезни, соматические или психосоматические проблемы, которые часто исчезают, когда о них размышляют, говорят, оплакивают их, о них кричат, если над ними работают и «перерабатывают» их.

— Если с сознательной передачей информации внутри семьи все ясно, то как происходит бессознательная передача, в чем она конкретно проявляется?

— У бессознательного хорошая память, и, как нам кажется, оно любит семейные связи и помечает важные события жизненного цикла повтором даты или возраста: это синдром годовщины. Мы нередко наблюдали, что рождение часто происходит тогда, когда как будто надо напомнить о важном событии в семье, грустном или веселом.

Очень часто дети рождаются как бы для того, чтобы отметить годовщину (дня рождения или смерти) матери мамы, как бы напоминая о связи матери с ее собственной матерью или отцом, о том же самом месте рождения – как будто существовала договоренность между бессознательным матери и предсознанием ее будущего ребенка, чтобы эти даты рождения стали значимыми. Таким образом, можно расшифровать смысл преждевременного или запоздалого рождения по отношению к важному члену семьи – мертвому или живому.

Я намного шире понимаю термин синдром годовщины, так как часто наблюдала повторения несчастных случаев, браков, смертей, болезней в том же возрасте в двух, трех, пяти, восьми поколениях (т.е. «углубляясь» в семейную историю примерно на двести лет).

Легко перейти через два века, когда ребенок знает свою прабабушку, и та рассказывает ему о своем детстве и о собственной прабабушке. Так рождаются живые рассказы о Революции или походах Наполеона – по рассказам пожилых родственников, портрету, медальону, картине, письмам, Библии…

***

Я читаю эти строки удивительной женщины и отчаянно завидую тем, у кого эта связь поколений не прерывалась. Увы, наш многострадальный народ  так много хлебнул горя в прошлом столетии, что, не то чтобы связать воедино, а даже обнаружить родственников — порой сродни подвигу или чуду.

Приехав в старинный городок для знакомства с дальней родственницей, ходим по полузаброшенному  кладбищу. Я расспрашиваю её о наших общих предках. Она разводит руками и говорит: «Вот молодая была, мама-то мне начнет рассказывать о бабушке,  еще о ком-то, да и приговаривает, мол, запоминай, Шурка, ведь будет время, к тебе приедут и начнут расспрашивать: «расскажи» да «расскажи». А ведь ты ничего знать не будешь. А я на нее рукой машу. Да кому они нужны, эти покойники-то ваши, я на танцы лучше  пойду. И вот, ты приехала, а я и правда ничего не знаю. И фотографии после смерти мамы все сожгла, кому они тогда нужны были?»

Мы стоим у могильной ограды, за ней лежат прабабка и её дочь, племянницы… Могилы ухожены: сюда наведываются регулярно, искусственные цветы в стеклянных банках. Весело прыгают воробьи, бойко подбирая крошки печенья с могил. Моя спутница, крестясь на часовню, стоящую в паре метров от наших могил, говорит: «Ты, если фотографии бабушки и деда у кого найдешь, для меня сделай. Я  не знаю, как дед-то выглядел, а то помирать буду, придут они с бабушкой меня встречать, а я и не узнаю его».

В такие минуты я ощущаю себя совершенно одинокой и древней: перед моими глазами встают лица ушедших, я вижу, как плачет и терзается покинутая прабабка, а прадед молится за сына, почти мальчишку, погибшего в войне с Японией.  У меня нет права сказать им, старшим: «А вы вообще-то в курсе, что у нас через поколение, в одну и ту же дату  погибают родственники, не отмахнись вы тогда от информации, что давали ваши родители, может, вы бы прервали эту цепочку?» Такого права нет, но есть другое: искать и обезвреживать самой.

***

— Расскажите подробнее о том, как проявляется синдром годовщины.

— Некоторые люди каждый год в одно и то же время испытывают чувство тревоги и подавленности, а отчего – и сами не знают. Они не помнят, что это период годовщины смерти близкого человека – родственника или друга, и не могут установить сознательное соотношение между этими повторяющимися фактами.

Многие люди перенесли операцию в день годовщины смерти или несчастного случая с отцом, братом, родственником. Это как бы случайное совпадение обнаруживается, например, после постоперационных осложнений. Вот почему я всегда считала важным рассказать о синдроме годовщины семейным врачам, хирургам, онкологам, психотерапевтам, чтобы помочь в их работе с пациентами, поскольку часты случаи физической и психической уязвимости в периоды годовщины при мало понятных симптомах, неясных до тех пор, пока не выясняется связь с этими событиями прошлого. И тут не отмахнёшься, что это всего лишь совпадение. Слишком явно прослеживается такая цепочка.

Приведу пару примеров для наглядности. 11 ноября (дело происходило в 1990-е годы) я была свидетельницей спонтанного выкидыша у молодой женщины, говорившей о «боли, как об уколе шпаги, пронзившей поясницу». До прибытия машины скорой, чтобы как-то её отвлечь, мы начали говорить о семейных историях и поднялись по генеалогическому древу до дедушки ее матери, который во время Первой мировой войны чистил окопы от трупов с помощью штыка в местечке Шемен де Дам. На следующий год у женщины родился здоровый ребёнок.

Часто я встречаюсь со «смертельным холодом», ассоциируемым с болезнью Рейно, который исчезает, когда обнаруживается факт чьей-то смерти в предшествующих поколениях. Это как бы болезнь Крона, которая часто останавливается, когда обнаруживается связь с дедушкой-уборщиком окопов.

— Смысл понятен, как и то, что, осознав травмирующее событие, его можно нейтрализовать. Но возможно ли объяснение такой передачи?

— С 50-х годов я внимательно следила за работами Бенуа Мандельброта, и мне пришла в голову мысль о связи этих повторений с фракталами ((лат. fractus — дроблёный, сломанный, разбитый) — геометрическими фигурами, обладающими свойством самоподобия, то есть составленными из нескольких частей, каждая из которых подобна всей фигуре целиком). В 1999 г. ко мне обратились несколько специалистов по Теории хаоса и фракталам, которые полагали, что моя работа с носителями тяжелых заболеваний и синдром годовщины являлась или могла являться умелым применением их теории для решения проблем, связанных со здоровьем.

Иван Геррини (профессор, специалист по Теории хаоса, штат Бразилия) утверждает, что бесконечное повторение одного и того же является фракталом, так же как и биение нашего сердца, конфигурации снежинки и т.д. Конечно, хорошо и естественно, когда происходят нескончаемые повторения биения нашего сердца (это признак нашей жизни) или воспроизводства клеток, но что происходит, когда нечто вдруг разлаживается и начинается бесконечное повторение раковых клеток (и это ведет к смерти)? Что изменилось? Можно сказать, что ничего не изменилось.

Именно эти теории, соединяющие в себе научные знания по математике и физике, могут подсказать, что самое незначительное событие может «все» изменить. Классический пример  — взмах крыльев бабочки в Амазонии может привести к торнадо в Техасе, что подтверждалось на примерах явлений, имеющих как естественнонаучную, так и комплексную природу: состояние биржи, движение на автомагистралях, кровообращение человека, экономические кризисы и депрессии (в экономике) и т.д.

В той области, где я являюсь специалистом, отмечались случаи прекращения тяжелых заболеваний (так происходило в отдельных случаях рака завершающей стадии: после определенной работы метастазы и раковые клетки исчезали) в результате «раскодирования» синдрома годовщины и лояльности семье, тяжелой травмы и др.  Для этого очерчивается круг того, что притягивает «повторения», ту или иную тенденцию в поведении.

Однако,  задача научного обоснования (с использованием последних достижений науки и междисциплинарных подходов) и более полного объяснения явлений повторения все еще не решена.

Окончание следует

Главное фото: http://www.photosight.ru/photos/1876275/