«И на старуху бывает проруха», — периодически успокаиваю я саму себя, особенно остро переживая своё человеческое несовершенство. Особенно когда нахожусь в обществе людей, уверенных в невозможности такому идейно подкованному существу, именуемому «тыжпсихологом» (который при это даже берёт с других деньги за то, что «учит людей жить») испытывать сомнения, страх, одиночество, растерянность, тревогу, обиду, злобу и психосоматические расстройства типа нервного перенапряжения. А в условиях большого города, высокого жизненного темпа и избытка социальных контактов получить всё это проще простого.

Как говорится в известном анекдоте, «их есть у меня».  И вынести это бывает действительно трудно, потому что и профессия вроде как обязывает, и просто здоровым и богатым быть приятнее, чем бедным и в постоянном перенапряжении. Которое иногда может стоит кучи сил и физического здоровья.

Так что сегодня я не буду рассказывать про подругу Машу. Сегодня я расскажу про себя.

Вдребезги разбитый нимб

Свой путь в психологию в своё время я начала с нервного срыва, самого что ни на есть банального. Высокие стандарты героической шпалоукладчицы с доски почёта, с которыми я жила всю свою сознательную жизнь, потерпели фиаско. Моё здоровье совершенно не было рассчитано на подобные геройства, мои желания катастрофически перестали совпадать с моими же возможностями.

Из жизни меня вышибло на несколько месяцев, в течение которых я не могла качественно делать своё самое любимое – я не могла совершать подвигов. Не то что поход на работу – обычное причёсывание отнимало силы приблизительно так же, как в былые времена ночные бдения накануне экзамена по теории функций копмлексного переменного.

И вот так случилось, что очередной Великий пост мне пришлось встречать в пансионате, посещая всякие успокоительные ванны, наслаждаясь запахом сосен, соблюдая режим. И касался он не только сна, труда и отдыха, но и питания. Ведь при нервных расстройствах очень сильно страдает иммунитет, дисбаланс происходит во всех системах организма, в том числе и пищеварительной.

Заинтригованные родственники и подруги заранее начали звонить и интересоваться, как же я планирую поступить с постом. «Ну ты там мясо хотя бы не ешь и пироженки»,  — говорили сердобольные матушки, волновавшиеся о состоянии моей души. Сопротивляться их советам у меня не было ни сил, ни желания. А ещё было очень грустно, как будто не было звонившим никакого дела до моего здоровья, и лишь соблюдение буквы закона и «братство во Христе» заставляло их проявлять участие в моей жизни…

И вот, глядя на свои паровые котлетки, думала я о том, как трудно мне в себя их запихивать. Мне казалось, что теперь все будут на меня показывать пальцем, а потом прогонят по городу, написав на спине краской: «Она — чревоугодница». Кажется, именно там, в столовой санатория, я поняла смысл слова «смирение».

Дешёвый героизм

Мне кажется, что «на чужом горбу в Рай» — это поговорка как раз про таких вот нас, не знающих своей меры и пытающихся дословно повторить подвиг отцов пустынников и непорочных жён. Сейчас же я всё больше цитирую замечательный фильм «Формула любви», где героиня Татьяны Пельтцер говорила своему заигравшемуся племяннику: «У Петрарки своя тётушка была».

У других были свои силы, своё окружение, своё здоровье и свои цели в жизни. А что же я? Где я в этих всех уставах, рекомендациях и советах?

В тот пост я училась заботиться о себе, и у меня получалось совершенно отвратительно. Казалось бы, странное задание. У нас как-то больше пост с аскетизмом ассоциируется, с самоограничением… Но что делать, если внезапно оказалось, что вы – мазохист? И самоистязания в общем-то доставляют нездоровое удовольствие и добавляют только тщеславия? А иногда становятся актом действительно самоубийства?

Знакомая врач, работающая в приёмном покое одной крупной областной больницы, жаловалась мне как-то: «Что ж вы, верующие, такие безмозглые? У нас сначала постом бабушек привозят перепостившихся, а потом после Пасхи – разговевшихся». Я, конечно, привычно развожу руками, но в душе-то я ответ знаю.

Вот одна из бабушек, которая живёт недалеко от той больницы, рассказывает: «Пошла я к нашему батюшке благословение брать на пост, послабление просила, он мне благословил масло вкушать, а Татьяне из соседнего подъезда не благословил, а она недавно из больницы. Ох, грешная я, мне теперь этот елей в горло не лезет».

Я помню это ощущение. Мне-то в тот год батюшка настоятельно рекомендовал Великим постом рыбу есть: «Ты – студентка, да ещё и работаешь, тебе надо за здоровьем следить, тебе ж ещё замуж, детей рожать»… Я тогда его не послушала и продолжала кушать постные чипсы и разводить на работе вермишель из пакетика.  Я ведь такая праведная!

Личная ответственность и смирение

В психологии есть такое правило – надо двигаться в сторону наибольшего сопротивления. Где больше всего чувств, где больше всего тревоги, от чего невероятно тянет сбежать – то и надо рыть, разбирать и исследовать.

Если говорить о подвигах, то у нас их очень часто понимают как-то однобоко. «Вот у прабабушки был подвиг», — частенько думала я, укоряя себя в лени. Ну всего-то драмкружок, кружок по фото, хор-кружок (мне петь охота), и не успеваю всего. Надо ещё больше обязательств, постов, молитв и парочку епитимий в придачу, вот тогда будет мне жизнь без страха и упрёка.

А вот совершенно непостижимым образом пришлось признаться, что мой подвиг – это смиряться с собственным бессилием, с собственной неидеальностью, с собственной ограниченностью. Не брать больше, чем можешь унести. Не копировать бездумно чужие сценарии и наконец-то перестать бояться неодобрительных взглядов со стороны. При этом поступать так, не сваливаясь в антагонизм, и не шипеть сквозь зубы: «Мне плевать, что там скажут»… Потому что такое говорят только в случаях, когда надо себя уговаривать, а на самом деле далеко не плевать. Да и наплевательство в сторону других – не самое лучшее занятие.

Вот как остаться на этой трудной дороге из жёлтого кирпича, дороге золотой середины, чтобы одновременно брать на себя ответственность только за себя, но не впасть в осуждение остальных, кому по силам (а ещё сложнее – кому не по силам, но они этого видеть не хотят?), как не скатиться до поучений и нравоучений, как не начать ненавидеть тех, кто невольно послужил причиной болезни, как не выплеснуть с водой ребёнка?

И здесь приходится лицом к лицу столкнуться с новым чувством собственной ответственности, от которой так хочется отмахнуться, как от назойливой мухи. Принимая к сведению ограниченность своих ресурсов, понимаешь, что кроме тебя никто не скажет, что для тебя будет нормальным, что – чересчур, а что – слабостью. Никто не скажет, и ни на кого потом не кивнёшь: «Это, Мариванна, не я, это всё Петька, он первый начал!»

Признаться, очень сложно, почти невероятно сложно вынести, что постом может быть регулярное вкушение бульона, девятичасовой сон, прогулки на свежем воздухе, чтение двадцатой кафизмы (которую, к слову сказать, читают сидя) и высвобождения места для любимого хобби. Это всё — забота о многострадальной голове, которая уже не выносит героических подвигов и требует исключительного информационного поста. Когда надо выключить телефон, интернет — и просто поговорить с близкими людьми.

У нас в семье уже сложилось такое понятие: встреча без гаджетов. Когда мы встречаемся и присутствуем друг с другом, не отвлекаясь на всякую мишуру. И оказывается, что и правда – небо не рухнуло, жизнь не остановилась. И даже не так хочется причинять себе очередную порцию насилия, потому что без него в обычной жизни уже нет сил даже ноги переставлять. А тут появляется желание относиться к себе как к человеку. И по поводу родных и близких людей, по поводу работы, даже по поводу содержимого тарелки просыпается какая-то непонятная и непривычная благодарность.

И мне не всё равно, мясо есть или кашу. Я ненавижу мясо. Я люблю морковку и брокколи. Но почему-то нельзя. А если так получилось, то приходится включать фантазию. Может быть, это и нелегко, но интересно. Ах да, искать в жизни не только подвижническое, но и отдыхновенное, чтобы легко и приносило удовольствие – это моё вечное послушание. А для этого приходится выключить привычный режим «без головы, зато с благословением» и включить голову, сердца и чувства, открыть глаза, и вдохнуть полной грудью.

В статье использованы результаты любимого хобби автора.