Персональные выставки художницы Светланы Перотти в российской столице и крупных городах мира проходят с неизменным успехом. И она, и ее муж итальянец Фредерико (Кико) Перотти — входящий в десятку лучших ботанических художников мира, чьи работы есть в коллекции английской королевы — всегда пребывают в прекрасном настроении. Смотришь на них, неизменно улыбающихся, и думаешь: до чего же позитивные люди! И дети у них такие же.

— Я родилась в Москве в районе Октябрьского Поля, — рассказывает Светлана. — Мой папа, который, к сожалению, уже умер, был довольно крупным ученым и очень интересным человеком. До конца жизни он оставался ребенком, был, что называется, немного не от мира сего, и мы все его очень любили. Папа занимался квантовой физикой, и через науку он пришел к Богу, проделав путь от всеобщего в те времена коммунистического настроя к духовности. Наверное, всегда у него внутри была вера, но осознание ее пришло к концу жизни. Мама тоже занималась наукой, закончила Менделеевский институт. Но для нее семья была важнее работы, она у нас такая общая мама — и для папы была образцом света и любви, и для нас со старшим братом, а теперь она еще и бабушка.

До сих пор я учусь у нее замечательному качеству, которым она обладает в полной мере — принятию всего, что с тобой происходит. А моя бабушка по папиной линии Вера Шевцова была первой женой знаменитого русского художника Ильи Репина. Если судить по нашим семейным легендам, женщиной она была немного странной. Сажала в саду цветы, поливала их и тут же благополучно забывала. Так что спустя какое-то время, оказавшись возле новой клумбы, очень удивлялась: откуда взялись цветы? Еще обожала — и делала это часами — прыгать через скакалку.

Но больше всего на свете она любила поспать. Могла уснуть во время оживленной беседы, за чаем… Что и увековечил Илья Ефимович в портрете жены «Отдых». Бабушкина сонливость, по словам папы, каким-то образом перешла ко мне в виде особого сновидческого дара. Именно во сне ко мне стали приходить разные образы и истории, которые я потом воплощала в своих картинах. Своего будущего мужа я увидела во сне, за несколько лет до знакомства с ним в образе человека с цветами вместо волос и нарисовала его портрет. Теперь эта картина висит у нас в доме, как наш семейный талисман.

— У меня сложилось впечатление, что ваш муж Кико, как всякий истинный художник, в чем-то большой ребенок. Это так?

— Совершенно верно. Большой ребенок, который иногда играет во взрослого. У него есть очень важное качество — он не теряет детского, непосредственного восприятия мира и любопытства к происходящему вокруг. Ко всему он относится с радостью и с интересом. Каждый день ему интересен, суток не хватает. Как и детей, его невозможно заставить пойти отдохнуть, поспать, потому что все интересно. В принципе, он не склонен к депрессии или к каким-то негативным эмоциям, он не впускает их ни в отношения, ни в себя, так же как и дети. Может ненадолго расстроиться, выплеснуть из себя эмоции, а потом снова стать полностью счастливым и радоваться жизни. Его радуют самые простые вещи: конфета, вкусный пирожок. Любит устраивать праздники, и сам — человек-праздник.

 — Совпадают ли у вас с мужем привычки?

— Наверное, не все, хотя сейчас уже на протяжении стольких лет появились совпадающие привычки. Но есть и принципиально разные вещи, они никуда не деваются, потому что это часть характера человека.  Кико более организованный, я менее. Это ему и нравится в наших отношениях. Он в чем-то более структурированный, нежели я. Например, в нашей работе в школе. Он придумывает всю структуру, динамику развития, стратегические планы, а я больше общаюсь с людьми, больше занимаюсь творчеством, живописью.

Дома я никогда не знаю, где у нас что лежит, не помню, все время теряю. А он всегда знает, у него все в порядке. Но Кико говорит, что стал таким, потому что я в этом вопросе безнадежна. Он тоже может забыть ключи от машины, но в целом это ему не свойственно. А так есть много привычек, которые действительно общие. Скажем, его любовь к готовке, к тому, чтобы долго ужинать, пить вино вечерами передалась и мне. Хотя я, вроде, сторонница здорового питания и стараюсь не есть на ночь, но от этого никуда не денешься, потому что это часть культуры семьи. Привычка Кико готовить вместе с детьми мне очень нравится. Это всегда итальянская кухня — паста, лазанья, ризотто, спагетти с разными соусами. Десерты он тоже готовит — легкие фруктовые, тирамису.

— Какая вы мама? Считаете ли вы, что ребенку в раннем возрасте не надо ничего запрещать?

— Я не строгая мама, а все-таки добрая и нежная. Стараюсь быть наполненной мамой. Я провожу с детьми в силу своей занятости не так много времени, но при этом стараюсь быть максимально вовлеченной в их состояния, в их жизнь, в их эмоциональные проблемы. Разрешаю себе быть мамой разной, живой. Не играю никаких ролей. Если мне плохо, если мне больно, я говорю об этом. А если у меня радостно и хорошо на душе, я тоже стараюсь делиться этими переживаниями с детьми.

Дети, на мой взгляд, воспитываются тем, какие мы, а не тем, какие слова мы им говорим. Считаю, что ребенка, прежде всего, надо любить, и любить абсолютной любовью, которая должна быть мощным тылом для ребенка. Это не значит, что ему ничего не надо запрещать. Нет, конечно. Я не противник запретов как таковых. Я противник неоправданных запретов, чтобы это было, потому что вот кто-то, вроде бы, сказал, что так надо. Нужно слушать своего ребенка, пытаться его понять и создавать ему такие условия, в которых он бы органично развивал все свои стороны — силу воли, самостоятельность. На этом пути приходится проходить через определенные конфликты. Но и в конфликте ребенок тоже развивается. Поскольку дети у нас совершенно разные, к ним и совершенно разный подход.

— Какие ваши дети по характеру?

— Филиппо у нас актер, он очень открытый, его эмоции направлены на внешний мир. Ему очень важно с этим внешним миром общаться и доказывать свою самостоятельность. Для него очень болезненна даже небольшая коррекция в той или иной ситуации. Надо делать это очень аккуратно и вписывать его в какие-то правила. А Марта, наоборот, достаточно закрытый ребенок, интроверт. Она любит свое пространство, любит рисовать, мыслить, наблюдать за собой. И при этом она обожает родителей. Мир нашей семьи для нее очень важен. Марта настолько тонкий человек, что боится этот мир разрушить. Никогда не скажет ничего плохого о нас, никогда не выразит свое недовольство.

Мы пытаемся, в свою очередь, очень тонко к ней относиться, чтобы эта боязнь сказать правду, эта дипломатичность не привела к еще большей закрытости и замкнутости. Пока все это мы держим под контролем. С ней мы стараемся больше общаться, больше разговаривать, стараемся ее ничему не учить, потому что она очень болезненно это воспринимает. Она учится рядом с нами. Для нее самое счастливое время — когда она рисует и я рисую рядом с ней. Она смотрит то, что делаю я, и делает со мной.

 — А Кико — авторитарный папа?

— Да, он бывает авторитарным. При этом он очень нежный, особенно с дочкой. Но есть проблемы, которые он решает быстро, в отличие от меня. Если надо идти спать, он надевает на ребенка пижаму и несет его в кровать. Я бы долго ребенка уговаривала, и ничего бы не сработало. А Кико посидит еще минут десять около кровати, нежно беседуя, и уходит. Таким образом, он Филиппо интуитивно отрывает от меня, и в этот период кризиса трех лет такой подход помогает мальчику быть еще более самостоятельным и на энергетическом и физическом уровне быть отделенным от мамы. В такие моменты, когда надо принимать решения, Кико спасает положение.

— Что для вас самое важное в воспитании детей?

— Наверное, как у врачей — не навредить. Не разрушить те миры, которые уникальны. Единственное, что я могу — это наполнить их любовью и поддержкой, потому что дети — это не наша собственность. Для меня самое ужасное, когда они начинают подстраиваться под какие-то социальные формы. Мне важно, чтобы они чувствовали мою любовь. И, конечно, мне бы хотелось, чтобы они разделяли мое мировоззрение — верили в Бога, знали и понимали, что такое хорошо и что такое плохо. Это, наверное, вопрос будущего и постепенного осознания порядка вещей.

— Какое будущее вы бы хотели для своих детей?

— Об этом я часто задумываюсь и понимаю, что у меня нет никакого ответа. Говоря банально, как любая мама, я хочу видеть детей счастливыми и наполненными.  Главное, чтобы они состоялись, могли выражать себя, чтобы они реализовали себя. Это очень важно. Я не считаю, что для девочки удачно выйти замуж — это уже и есть большое счастье. Хотелось бы, что бы так же, как и я, они были счастливы в том деле, которое они выберут. Это необыкновенно важно, я по себе это понимаю. А все остальное они решат сами. По поводу профессии я даже не могу думать определенно — боюсь влиять.

— Помимо живописи и преподавания, вы занимаетесь еще и созданием интерьеров. А как организовано ваше пространство, ваш дом?

— В доме, в котором мы сейчас живем, мы сами делали все с нуля, с цемента. Мы его очень любим. В этом доме все намешано — это и немного кантри, и классика, и современные предметы. Нам очень нравятся контрасты в интерьере. Для нас дом — место нашего расслабления, источник нашей энергии. Он очень светлый, очень уютный. Мы не любим перегородки, и у нас их минимум. Много окон и много света. Пространство для нас — это самое драгоценное, что может быть в доме. Поэтому мы планировали максимальное пространство.

Вообще наш дом всегда, где бы мы ни жили, устроен так, что мы живем все везде. Мало у кого есть свое очень личное пространство, кроме Марты, которой просто это необходимо по ее темпераменту. Гостиная и кухня у нас объединена, и это самое большое пространство в доме, где можно и играть в салки, и детям на велосипедах кататься. Что касается цветового решения, то это сложные серо-голубые оттенки.

— Со стороны кажется, что ваша жизнь — сплошной праздник. Но, так же, как и у всех, у вас не может не быть проблем, трудностей, тревог, волнений. Что позволяет вам всегда находиться в приподнятом расположении духа, всегда улыбаться, несмотря ни на что?

— Стечение всех обстоятельств моей жизни. У меня есть любимый человек, который наполняет меня этим светом, семья, дети. И любимое дело, которое мы для себя придумали и которое обожаем. Когда мы общаемся с учениками, мы отдаем свою энергию, но получаем-то мы в десятки раз больше! Учеников у нас много. Только в нашей школе постоянно учатся порядка двухсот человек. Мне кажется, это такое счастье, когда дело, которое ты делаешь, тебя этим праздником питает.

Я иду на работу, и что бы со мной не происходило, у меня будет всегда прекрасное настроение, потому что само предчувствие того, что я сейчас всех встречу, что мы начнем писать картины — для меня великое счастье. Получается, что поводов для грусти в жизни не так много. Если происходят какие-то грустные моменты — обиды, предательства, — то при взгляде на эту историю сверху она кажется сущей ерундой, совершенно не стоящей того, чтобы долго расстраиваться по ее поводу. Кико про меня говорит: «Да, у Светы бывают депрессии, но не дольше двадцати-тридцати минут».

Беседовала Елена Ерофеева-Литвинская