Весной, в сентябре-октябре, когда пройдут первые дожди и в вельде поднимутся густые зеленые травы – такие высокие, что в них может укрыться антилопа – над долинами Трансвааля запорхают удивительные птицы-бабочки. В своем блестящем агатово-черном оперении они взмывают свечкой из травы и зависают в воздухе, трепеща крыльями и распустив по ветру роскошный шлейф хвоста – раза в три длиннее самой птички. Потрепетав так с минуту, птицы камешком падают назад в траву, словно в глубокую воду, чтобы через несколько мгновений снова взмыть и продолжить свой удивительный танец – танец весны и теплого ветра. Иногда танцоры присаживаются передохнуть на верхушки травяных стеблей, и тогда становятся заметны красно-белые полосы, перехватывающие их крылья у основания, словно эполеты.

Этих птиц называют вдовушками, потому что агатовое их оперение напоминает траурный наряд великосветских вдов позапрошлого века. Но эполеты на крыльях говорят о другом: танцоры – не слабый, а сильный пол, и не скорбящие вдовцы, а красующиеся женихи. Да и не эполеты это, а свадебные ленты!

Весна – время птичьих свадеб. Но птичьи невесты – разборчивые, придирчивые, чуть что не по ним – вильнут клювиком и улетят, вот женихи и стараются на все лады, чтобы уговорить их вместе строить гнездо: кто распускает разноцветные перышки, кто поет нежные песни… Даже серый турако не кричит, как обычно, свое гнусавое «куэ-э», а блеет то ли барашком, то ли лягушкой-жерлянкой – поет, как умеет, серенады жемчужно-серой невесте. А вдовушки исполняют для суженых танец! Издалека видно вьющийся на ветру агатовый шлейф – и невзрачная буроватенькая, похожая на воробья, но такая желанная дама сердца не сможет его не заметить, обязательно прилетит, чтобы взглянуть на танцора поближе…

А что же потом, спросите вы? Для кого же потом, когда отойдет время свадеб, вьются и сверкают на ветру агатовые шлейфы женихов?

Да ни для кого. Отыграв свадьбу, вчерашние блестящие женихи, а теперь многозаботливые мужья скидывают роскошное оперение вместе со шлейфом и превращаются в таких же, как и их жены, невзрачных буроватеньких птичек с коротким воробьиным хвостишкой. От всего их прежнего великолепия остаются только эполеты, да и те сильно тускнеют, так что издалека и не разглядишь.

«Какое надувательство!» — скажет кто-то. Но жены бывших танцоров с этим не согласятся. Для чего, спросят они, блестящее оперение, если нужно искать для гнезда укромное место, где его не заметят хищники? Для чего длинный шлейф, если нужно целыми днями пробираться между травяных стеблей, собирая жуков и мух сначала для жены, а потом и для целой оравы птенцов? Наряды и танцы хороши на первое время – а чем дальше, тем привлекательнее становится простая рабочая одежка заботливого отца семейства. И теперь уж никто не взглянет в сторону запоздавшего щеголя-бездельника…

…А веселые танцы со шлейфом еще обязательно будут. Следующей весной…