У меня умерла кума.

Это произошло не сегодня. Но узнала я только что.

Решила обзвонить всех друзей по списку. Поздравить с Новым годом. У кого потерялись старые номера, разыскивались через интернет, социальные сети, знакомых, сарафанное радио.

Я слышала ее голос в последний раз, когда лежала в роддоме со своей доченькой. Звонок раздался во время обхода врачей.
Смущаюсь, когда приходится говорить вслух о дорогих мне вещах. И поэтому несколько скомкала разговор.

Едва сдерживая радость, она выплеснула на меня новость о своей долгожданной беременности.

— Не только вам все рожать!

Она очень хотела этого ребеночка и долго шла к этому. Старшей было уже 6 лет. Как психолог она все время говорила, что для полноценного развития детям нужны родные братья и сестры.

Муж очень много работал, чтобы обеспечить семью. Был намного ее старше.

Бытовала легенда, что они познакомились, когда ей было 7 лет, а ему 19. Она сделала ему предложение. Заявив, что женится на нем. Когда ей исполнилось 19, все так и произошло.

Он ее оберегал, не пытался переубедить юношеский максимализм — «я сама все могу». Он ее слишком любил. Так что не мог противоречить.

Мы так смешно познакомились. Жили тогда на окраине Москвы, рядом с лесопарком. Я гуляла с двумя своими детишкам, и двумя приходящими. За кустом был слышен громкий шёпот: «иди же не бойся, ты сама хотела, не трусь».

И тут же выскакивает на дорогу несколько всклоченная девушка с расширенными глазами и поспешно говорит, стараясь не думать о том как она выглядит. Потому что остановись она хотя бы на секунду, сразу бы убежала без оглядки.
Милая моя, я сразу включила всю свою ласковость и тактичность. Будучи страшной трусихой, понимаю насколько тяжело, взять и решиться заговорить с незнакомым человеком, о том, что думаешь, и предстать именно такой, какая есть без масок.

Мы подружились сразу, влет. Именно этот акт мужество, преодоления себя, меня покорил. А уж тем для общения в русле детско-родительской тематики, православно- психологического ракурса было предостаточно.

Она стала восприемницей моего единственного сына.

На черном море, уложив своих неугомонных и загорелых чад, мы крадучись собирались на кухне. Радостно приветствуя друг друга. Столько счастья было в этих посиделках. Нас было три кумушки. И в прямом и переносном смысле.
Они были моложе, и беззлобно подшучивали надо мной, как самой многодетной, и как бы умудренной жизнью. А потом Сашенька заглядывала извиняюще мне в глаза и говорила:

— Ну, скажи, я редиска, да?

О как бы мне хотелось, сказать, да, редиска, и смеяться вместе. Но какое-то чувство сдержанности, скованности не давало мне освободиться. И в каких-то псевдо благочестивых традициях заставляло меня бурчать, что все нормально. Неестественно деланным голосом.

Был вечер когда мы возвращались с пляжа. Усталые до нельзя. Дети как обычно стали шалить. Не сдержавшись, выговорила старшенькой. И для подкрепления решила прибегнуть к тяжелой артиллерии, попросила рассказать Сашеньку о непослушании первых людей в Раю, и о последствиях.

Никогда не забуду ее взгляд. Сашенька сделала, то, что я просила.

Она окружила заботой и любовью моя девочку, так что мне и без слов стало все ясно и нестерпимо стыдно. Я ее очень разочаровала. Мой авторитет пал и обломками накрыл меня.

Мое сердце находится в таком слое жира, духовной лености и черствости, что только взгляд такого чистого человека как Сашенька мог пробиться к нутру.

Спасибо тебе, что Господь позволил мне дружить с тобой. И прости меня.