Варвара Визбор: «Дедушка и бабушка оставили мне в наследство доброе отношение к людям»

Так бывает, что наше, казалось бы, поражение оборачивается победой. Это и произошло с певицей Варварой Визбор, внучкой знаменитых бардов, кумиров не одного поколения, Юрия Визбора и Ады Якушевой. На «слепом» прослушивании телевизионного шоу «Голос», когда Визбор спела песню своего деда «А зима будет большая», к ней не повернулось жюри, но зато повернулись все зрители «Первого канала» и те, кто сидел в зале, наградив ее самыми бурными аплодисментами. Так, как аплодировали Визбор, не аплодировали никому из участников. Варвара не могла не вызвать зрительских симпатий — настолько она открытая, искренняя, естественная, гармоничная.

— Как вы относитесь к тому, что ваши дедушка и бабушка были известными людьми, которых помнят и любят до сих пор?

— Конечно, я горжусь тем, что у меня были такие дедушка и бабушка. Но для меня дед — такой же Юрий Визбор, как и для всех. Ведь мы с ним не встретились, разминулись во времени. Он умер за год до моего появления на свет, поэтому я могу лишь копить некий фольклор о нем, по рассказам тех, кто его знал, мамы, близких друзей, которые у него остались с которыми мы продолжаем дружить. Дед был добрым человеком, судя по тому, сколько добрых воспоминаний о настоящей мужской дружбе, о взаимовыручке он по себе оставил.

А бабушку мне посчастливилось застать. Я очень любила к ней приезжать в ее уютный уголок на проспекте Мира. Бабушка была с большим чувством юмора, очень добрая. Она не шутила специально, просто все, что она говорила, было невероятно смешно и остроумно. Бабушка очень любила готовить. Когда я звонила ей и говорила, что приеду, она сразу же начинала печь пышки с яблоками, очень вкусные. Всегда у нее был горячий чай из заварки, и она спрашивала меня, сколько мне положить сахару. С бабушкой всегда можно было посоветоваться, но она никогда не давила на меня в плане воспитания. Главное наследство, которое мне оставили дедушка и бабушка, — доброе отношение к людям.

— Каким было ваше детство?

— В детстве меня привлекала природа, заброшенные, обветшалые, уединенные места, и животные — собаки, кошки, лошади, ящерицы, рыбки. У нас с братом была собака — стаффордширский терьер Ядвига, которая любила висеть на нижних ветвях деревьев, чем поражала прохожих, — и кот Прохор. Их, к сожалению, уже нет, но они всегда в моем сердце, мои любимцы.

В Тверской области, в деревне Поповка у нас был домишко, сейчас он совсем обветшал. Хотя я родилась в Москве, одно из моих мест силы — этот домишко. Наш участок с краю, с видом на поле и дальше на лес. А с другой стороны тянулась песчаная дорога, и за ней, за полем текла река Хотча. Летом мы там проводили несколько недель. По-разному бывало. То дожди зарядят, и ты в этих галошах, никуда не выйти, топчешься вокруг печки. А бывали и хорошие денечки. На участке раскладывали палатки, когда приезжала вся семья — в доме не особо много было места.

Когда надо наполниться, если внутри пусто, я сажусь и представляю себе нашу дачу, где я проводила детство, бродила по лесам и полям с моей любимой собакой. Училась я в обычной школе, рядом с домом, и училась плохо, потому что не понимала, во всяком случае, в начальных классах, зачем все это нужно. Хотя я в детстве была жаворонком и думала, что после 12 ночи, до которых я никогда не досиживала, наступает какой-то другой мир, по утрам было очень тяжело. Не хотелось вставать, одеваться, идти в школу. На уроках я спала.

А к выпускным классам как-то подобрались хорошие учителя, они внушали большее доверие, было интересно их слушать. Неожиданно у меня хорошо пошли история и литература. Родительского гнета я не испытывала, а вот своевременную поддержку ощущала. Родители были сами по себе, а мы с братом — сами по себе. Никто никем не занимался, как многие в то время. Но в ответственные моменты они включались, и мы это чувствовали.

— А чем занимаются ваши родители?

— Матушка моя — журналист, она пошла по стопам своих родителей, Юрия Визбора и Ады Якушевой. В первую очередь Юрий Визбор считал себя журналистом, это была его главная профессия. Но маме пришлось, как я понимаю, достаточно тяжело на этом пути, потому что у людей были всякие предрассудки. Ей говорили: «Нам династии не нужны, у нас не завод». Почему-то в их представлении династия могла быть только рабочей.

Она стала журналистом скорее вопреки обстоятельствам, чем благодаря. И я понимаю, что журналистика — ее настоящая любовь. Она уже долго работает на «Радио России», больше 20 лет, ведет прямые эфиры с разными гостями, новостные программы. Когда мне необходима помощь, мама всегда рядом. И папа тоже — я, вообще-то, папина дочка.

Папа экономист, очень любит музыку, литературу, природу, спорт. Именно папа в детстве отдал меня в секцию тэквондо — я там была одна девочка среди мальчишек. Хотя у меня был только желтый пояс, это вроде как ничего не значит, но все равно меня туда водили. Из спорта моя любовь к движению, танцам, к преодолению себя.

Папина спортивная подготовка очень пригодилась мне во время недавней поездки на Урал, где мы снимали клип про 40-е годы, про женщин тех лет, работавших в тылу, благодаря которым, может быть, наша страна и выжила. Для съемок мы в течение полутора часов поднимались в гору, по снегу, через огромные сугробы. Было такое ощущение, что твои ноги идут сами по себе, подворачиваются, выворачиваются, и ты уже не отдаешь себе в этом отчета. Когда мы покидали Урал, в аэропорту я буквально ревела — так не хотелось возвращаться в Москву, хотя мы работали в суровых условиях.

В Москве тяжело по-другому. Не хватает простоты. Если бы у меня была такая возможность, я бы жила в деревне. На Урале я управлялась с лошадью, с повозкой, ехала на лошади по лесу, общалась с собаками и кошками. Чистый воздух, тихо, никаких звуков — это счастье!

— Что вы почувствовали, когда жюри к вам не повернулось?

— Я понимала, что может никто не повернуться, и это нормально. И я просто сказала себе, что мне нужно получить максимальное удовольствие от этого момента выступления, каким бы ни был результат. Надежда, конечно, присутствовала, и если в начале песни ее не было совсем, то постепенно она нарастала. А когда в середине выступления у меня промелькнуло ощущение, что, наверное, не повернутся, я как-то расслабилась и поняла, что все, без проблем, я просто буду петь людям.

Там же собирается замечательная аудитория. Видишь живые глаза людей, чувствуешь живое дыхание зала, и это привычные ощущения, когда на концерте ты общаешься со слушателями. Я почувствовала себя в своей тарелке, перестала делать ошибки от волнения и запела гораздо лучше. Когда жюри не повернулось, я пережила этот момент вместе со зрителями и не чувствовала себя одинокой. Поддержка людей — сначала тех, кто сидел в студии, а потом и тех, кто смотрел телевизор, — стала неожиданностью. Даже не хватило времени проанализировать то, что произошло. Пожалуй, я просто восприняла все как огромную радость.

Мне кажется, даже неудача — это опыт, который стоит воспринимать максимально позитивно. Без опыта мы не будем теми, кто мы есть. Открываются другие ходы, ты переживаешь, а через переживание понимаешь какие-то новые вещи. Ты бы без неудачи их не понял никогда. Ты бы их даже не заметил. В общем, к неудачам надо уважительно относиться. Ведь они, возможно, принесут пользу.

— Что важно для вас в жизни?

— Для меня очень важно, чтобы люди, окружающие меня, были добрыми, не агрессивными, целеустремленными. Ценю настоящие вещи.

— Много ли вам нужно для счастья?

— Совсем немного. Чтобы любимый человек был рядом со мной.

В материале использованы фотографии Тимофея Лебедева, Татьяны Волоховой и Олега Шаронова.
Беседовала Елена Ерофеева-Литвинская.