«Веселое имя Ларионов» — этими словами кураторов открылась в Третьяковке долгожданная выставка отца русского авангарда, художника-кумира современников и вдохновителя эпохи Михаила Ларионова.

Долгожданная, потому что это первая большая ретроспектива за последние десятилетия, объединившая около 500 экспонатов, включая любопытнейший архив, библиотеку художника и фрагмент его коллекции русских, китайских и корейских лубков, японских гравюр и трафаретов для ткани, а также живопись и графику художника из 30 отечественных и зарубежных музейных и частных собраний. Живописные работы Михаила Ларионова, его графические листы, книжные иллюстрации, театральные костюмы и декорации, труд по истории балета, архивные фотографии рассказывают нам об этом уникальном человеке-оркестре, стоявшем у истоков русского авангарда, изобретателя направления «лучизм», заново открывшего для искусства нарочито простые и примитивные народные художественные формы. В своем искусстве Ларионов прошел множество этапов, экспериментируя и пробуя все известные направления своего времени, причем в каждом его гений выражался ярко, выразительно и характерно.

Уже в ранних полотнах, выполненных в начале 1900-х годов, виден незаурядный творческий взгляд талантливого автора. Зимний городской пейзаж, который мы силимся увидеть на картине «Пурга», почти не различим в клубах морозного колючего снега, вьющегося вдоль серых улиц. Мощные широкие мазки увлекают взгляд в глубину пространства, но это же пространство и теряется за этими динамичными мазками. Обещание оборачивается шуткой, ожидание — иллюзией, мистификацией.

Импрессионистические работы Ларионова удивительно своеобразны и энергичны. Чистые, сочные цвета, переливающиеся сотнями оттенков зелени, упругие, ритмичные мазки создают радостное настроение летнего ликования природы и живописной избыточности, витальной энергии и силы.

Большой раздел выставки посвящен теме живой натуры, которой художник уделял пристальное внимание. Знаменитые композиции с волами, свиньями, гусями, павлинами, выполненные в фовистских традициях, демонстрируют великолепное мастерство анималиста, смелость композиционных решений, богатство колористических сочетаний. Яркий солнечный свет, заливающий изображение отдыхающих волов, оживляет каждый мазок, пронизывает светлым сиянием фактурную и динамичную живописную поверхность. С виртуозным мастерством художник передает глубину пространства, сложно построенного в смело кадрированной композиции.

Очень интересен один из немногих в творчестве Михаила Ларионова автопортрет 1909 года. Чистые, разбеленные цвета, по-сезанновски ломающие пространство на плотные цветные плоскости, яркие колористические контрасты, усиливающие впечатление объема и глубины изображения, заключают в себе те живописные возможности, которые подхватили за мастером многие его ученики и последователи. Однако за громким и ошеломляющим художественным высказыванием мы видим и тонкий психологизм портрета, и авторскую самоиронию, не покидавшую художника никогда.

Знаменитая солдатская серия — важный этап развития как собственного стиля Михаила Ларионова, так и всего русского искусства его времени. Утрированная угловатость образов, схематизация жестов, подчеркнутая грубоватая выразительность, примитивизация изображения — те черты, которые Ларионов внес в сферу высокого искусства. Намеренная поэтизация народного, низового, игрового начала, постепенное редуцирование художественных средств скоро приведут к превращению сюжета в знак, идею, очищенную от всяких деталей и поэтому остро выразительную.

Именно в подобный манифест примитивизма превращаются известные композиции из серии времен года, где каждому сезону соответствует один доминирующий цвет, пространство холста расчерчено на плоские фрагменты, заполненные текстом или фигурами-знаками. Мохнатая гусеница, схематичное дерево и обнаженная девушка с косичками рисуют образ весны, жизнерадостно сверкающей желтым фактурным фоном, лишенным всякого намека на пространственное построение. Это почти детский рисунок, но с продуманной до мелочей выразительностью и равновесием. И неудивительно, что на выставку с удовольствием приходят дети — художнику удалось поразительно живо воссоздать эмоциональное и образное богатство, свойственные детскому восприятию, что для взрослого сложившегося мастера — чрезвычайно сложная задача.

Одно из главных художественных достижений Михаила Ларионова, его собственное направление в живописи — знаменитый лучизм, основанный на научных открытиях в области оптики, с которыми художник был знаком в общих чертах. В этом направлении главным становится изображение не предметов, а лучей, которые они отражают и которые мы, в свою очередь, видим. При этом в композиции может присутствовать или отсутствовать сам предмет изображения, что позволяет говорить о первых опытах беспредметности в творчестве Ларионова. Смелый, динамичный узор линий, крепкие формы и энергичные цвета сопровождают этот период жизни мастера.

Высокая степень обобщения, минимализм и движение в сторону беспредметности характерны для более поздней графики художника, которая поражает своим строгим, емким и богатым образным языком и заложенным в нем огромным потенциалом. Здесь проглядывает и эстетика черно-белого кинематографа, и сдержанный лаконизм фотографии последующих десятилетий.

Работа в антрепризе Сергея Дягилева, куда Ларионов был приглашен вместе со своей женой Натальей Гончаровой, и в других балетных труппах увлекла художника, открыв для него новую грань искусства: он пробовал себя в роли хореографа и историка балета, причем легендарные истоки балетного ремесла он сочинял сам, считая вымысел достойным предметом для включения в свой труд.

Проведя около года на фронтах Первой мировой войны, художник получил тяжелую контузию и был демобилизован. Приглашение Дягилева присоединиться к парижским гастролям его труппы, принятое парой в 1915 году, избавило Ларионова и Гончарову от революционных потрясений, постигших их родину, но тем самым и лишило их возможности вернуться. Остаток жизни оба они провели в Париже, хотя и уже не вместе, периодически выезжая на юг Франции, который Ларионову очень напоминал любимый город детства Тирасполь. При этом до конца жизни он поддерживал возможные связи с Россией, несмотря на трудности сообщения.

В графических работах парижского периода особенно отчетливо заметно богатство художественного дарования Ларионова. От красочных театральных костюмов до монохромных шаржей, вычерченных одной точной линией, эти листы демонстрируют нам необъятный спектр интересов мастера, его всеобъемлющий талант наблюдателя и изобретателя. Пожалуй, на этой масштабной выставке нет только одного оттенка — здесь, как и во всем разнообразном творчестве великого русского художника, нет ничего, что не радовало бы взгляд и не наполняло бы душу упоительным чувством вернувшегося на время детства, в которое нас так смело и безотчетно погружает это радостное и живое искусство.