«Ничего, кроме гармонии» — так называется открывшаяся вчера в пространстве фонда IN ARTIBUS foundation крупная монографическая выставка к 95-летию художника Владимира Вейсберга.

В название вынесен своеобразный манифест мастера, говорящий о его загадочном и глубоком искусстве его собственными словами: «Мы видим предмет в силу несовершенства нашего зрения. Если бы зрение было совершенным, мы бы не различали больше предметов, мы не видели бы ничего, кроме гармонии». Именно этот путь — от красочной, эмоциональной и витальной демонстрации предмета к его растворению в гармонии пространства — можно проследить на выставке из двух крупнейших в России коллекций Владимира Вейсберга — государственной (ГМИИ имени А. С. Пушкина) и частной (Инны Баженовой).

Как это часто случается при осмыслении творческого пути большого художника, мы сталкиваемся с чередой парадоксов и противоречий. Увлеченный живописью бубновалетцев, особенно Ильи Машкова, Вейсберг не получил системного художественного образования (вдохновленная французской живописью палитра не нашла понимания в системе официального советского искусства), однако Петр Кончаловский, увидев его работы, назвал их «настоящей школой Машкова». Никогда не порывавший с пространством фигуративной живописи, он вел художественный диалог с абстракциями Казимира Малевича, «выписав» его супрематические композиции в своих натюрмортах. Названный русским Моранди, он, однако, посвятил свое творчество решению исключительно собственных живописных задач, только иконографически напоминающих искания знаменитого итальянца. Возможно, секрет удивительного своеобразия и самобытности творческого пути художника смог разгадать его ученик и близкий соратник Борис Касаткин, вспоминавший, что учитель не отрицал ни одного течения богатого на эксперименты 20 века, его одинаково интересовали и официальное искусство, и абстрактная живопись, на основе которых он строил собственный космос из хаоса окружающей жизни.

Уже в ранних натюрмортах Вейсберга нас встречает дыхание сильного и самостоятельного дарования. Экспрессивные, эмоциональные мазки, чистый, но сложный, полифоничный колорит с яркими акцентами конструируют, или скорее вылепливают, выливают, как из бронзы, динамичное, насыщенное, вибрирующее пространство.

Ликующая красота, значимость и весомость объемов и форм, радостная витальность предметов сияет юношеским задором и неприкрытым восхищением перед художественным изобилием Ильи Машкова.

К любимым композициям мастеров «Бубнового валета» тяготеет и построение работы «Венера и кактус». Сложное и крепкое сочленение плоскостей стен, пола, стульев, живописное многоголосие насыщенных цветов, горящих и переливающихся сотнями оттенков, скульптурные, живые мазки — все это звучит сложносоставной гармонией, затягивая в свою притягательную живописную реальность.

С годами в этом виртуозном вихре цветных мазков постепенно появляется сияющий белым воздух, вылепленный, как что-то плотное и осязаемое, из миллиона проскальзывающих перед глазами оттенков. Это сияющее марево в портрете молодой женщины рисует вокруг модели притягательный ореол тайны и недосказанности, из этого скульптурного белого рождается не только характер, но и сама материя, плоть портрета. Душевное состояние неотрывно связано здесь с реальностью этого вязкого света, осязаемого и плотного. Появившись как чистый живописный эксперимент, этот белый воздух у Вейсберга постепенно становится тем всеобъемлющим выразительным материалом, который строит на полотне свой собственный космос.

Немало нового в пластический язык Вейсберга добавил его художественный диалог с живописью Малевича. Отдавая должное исключительности черного квадрата, Владимир Григорьевич добавлял, что остается только «его написать». Что он и сделал, не отрываясь от поля предметности. Его композиция «Арбуз и виноград» — попытка воплотить идею черного квадрата в предметных живописных формах. И если критику самой идеи такого переписывания мы сейчас опустим, то не отметить смелость и остроту хрупкого равновесия этой напряженной, наэлектризованной живописной «постройки» невозможно. Полифония звучания вязкой и при этом крепкой фактуры напоминает плотные ноты органа, богатые обертонами и искусной, многогранной гармонией.

Постепенно магия белого пространства взяла верх над ликующим многоцветием ранней живописи Вейсберга. Однако при внимательном, долгом созерцании можно как будто проникнуть в суть удивительной полноты и богатства этих монохромных пространств. Одна из переходных работ, в которых просвечивает путь к знаменитым белым композициям, изображает смятую газовую ткань. В глубине этого живописного ландшафта (именно ландшафта, потому что, как отметила куратор фонда IN ARTIBUS Елена Руденко, художник трактовал каждый свой натюрморт как пленэрный пейзаж, наполняя его светом, воздухом и дыханием жизни) подобно биению сердца пульсируют горящие интенсивные цвета.

Но и в классических «белых» сюжетах эти едва заметные вибрации цветового ритма лежат в основе густой живописной среды, рождающей новые миры и новый космос, который, по словам самого автора, он создавал из хаоса. Растворяя формы предметов, пространство творит само себя (наблюдение Елены Руденко). Тишина и статика этих пространств дышит ветерками иных миров, проникающих через неверные, зыбкие очертания материи. Здесь в своеобразном парадоксальном и невозможном единстве слиты предмет и беспредметность, реальность и абстракция.

Последняя работа Владимира Вейсберга, оставшаяся незавершенной на мольберте, как будто приоткрывает нам тайну этого неправдоподобного соединения, как будто мы видим навечно остановленный процесс превращения материи, растворения ее в световом калейдоскопе еще не слившихся в единое пространство измерений и вселенных.

Помимо множества живописных работ на выставке в два этапа будут демонстрироваться прекрасные коллекции графики Вейсберга. Ротация экспозиции произойдет 1 мая.

Выставка продлится до 28 июля.