Пост, как известно — время самоограничения. Время аскезы, когда любителю вкусно и сытно поесть придется забыть о самых вожделенных блюдах, любителю выпить — об алкоголе, модницам — о распродажах, любителям оперы и балета — о театре, равно как и любителю кино — о самых дорогих картинах и ближайших премьерах…. А как быть с теми, кто не хочет ничего? Ну вот совсем ничего не желает, и все тут.

«Разве так бывает? — спросите вы. — Так, чтобы совсем ничего не хотеть? Даже глазированный сырок, ванильный, в шоколадной корочке? Даже кружку горячего кофе со сливками? А кофе со сливками под любимую компьютерную игру? А новые голубые ботильоны, которые ни к чему не подходят, но очень поднимают настроение? Или хотя бы заколку? Маленькую такую китайскую заколку со стразами и кусочками меха, с развала «все по 20 руб.»? Да не может быть!»

Увы, может. И таких людей я встречаю с каждым днем все больше и все чаще. Тех, кто вообще ничего не хочет. Не испытывает острых желаний, не строит планов, ни о чем не мечтает. Даже не завидует тем, кому досталось что-то большее — талант, деньги, счастье, все вместе.

Каждый вечер Юра и Вова допивают начатое по дороге от метро пиво — в зависимости от погоды, либо стоя у подъезда, либо стоя в подъезде. Юра — толстый молодой человек 25-ти лет в сильно поношенных турецких джинсах, который, как он однажды признался, где-то немного работает за 15 тыс. рублей в месяц. Вове — 22, он, несмотря на неограниченное потребление пива, весьма худощав и тоже где-то типа работает за 10 тысяч. Юра живет вдовем с пятидесятилетней мамой-почтальоном, которая время от времени громко отчитывает сына за безделье и пьянство. Вова живет в двухкомнатной квартире со своей «девушкой» и ее родителями. Живет уже то ли год, то ли два, то ли три — кажется, что он был здесь всегда. Никаких планов на матримониальное будущее Вова не строит, а перспектива рождения ребенка — это, пожалуй, самый сильный из его страхов. Впрочем, никто и не убеждает его стать отцом: ни родители девушки, которым и так тесно, ни сама девушка, которой и так хорошо.

Мы, особенно православные, давно привыкли обличать «бездуховных и безудержных потребителей»: хипстеров, которые страстно мечтают о новом ай-гаджете, модниц, сходящих с ума по туфлям и сумкам, гурманов, которые ходят в рестораны именно что вкусно поесть, а не просто выпить водки. Но давайте представим себе: а что станет с человеком, если вдруг одним движением волшебного скальпеля разом отсечь у него желания ай-пада, новых туфель, испанского кафеля в ванной, еще двадцати квадратных метров жилплощади и куска говядины с белым жиром? Выйдет ли из него подвижник, бессребренник, аскет, готовый довольствоваться самым малым и жить только духовным или получатся Юра и Вова с баночками пива, купленными на распродаже в «Пятерочке»? Молодые, здоровые, неглупые парни, которые просто уже не верят, что в их жизни что-то когда-то может измениться и не прилагающие к этому никаких усилий? Которые уже перестали надеяться, что когда-то смогут найти себе хорошую работу с достойной оплатой, разъехаться с родителями, содержать свою семью, рожать и воспитывать детей?

Можно долго рассуждать о том, откуда взялись такие апатичные Юра и Вова, которые не хотят ничего, кроме попить пива и отключиться под громкую музыку. Откуда взялись целые депрессивные спальные окраины, заселенные кислыми Юрами и вялыми Вовами. Виновато ли в том государство, которое не предоставило им возможностей и социальных лифтов, родители, не привившие воли к жизни и продолжающие поругивать, но, тем не менее, подкармливать взрослых детей и тесниться с ними на пятиметровых кухнях, политики и философы, не сочинившие Великую Идею, загоревшись которой, Юра и Вова тут же бы выбросили в помойку баночки  и пошли записыватся в стройотряды добровольцев для освоения Сибири, Дальнего Востока, Крайнего Севера и марсианских равнин. Факт остается фактом — они просто ничего не хотят и живут так, чтобы не надо было ничего хотеть.

Помню, как на одном из форумов «тапками забросали» молодую пару, которая пожаловалась, что им тесновато в двухкомнатной квартире с одним ребенком и хотелось бы «трешку», а то папе негде устроить рабочий кабинет. «Да мы! Да мы с троими живем в однокомнатной и не жалуемся, а вы — зажрались! Ишь, кабинет захотели, баре какие», — так звучали наиболее резкие отклики, а авторы более мягких предлагали успокоиться, повесить на стену зеркало, чтобы комната казалась больше, наклеить светлые обои… Короче, провести сеанс психотерапии, цель которого — перестать хотеть неприлично многого. Это при том, что молодая семья имела все условия как для того, чтобы поменять свою двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, но в менее престижном районе, так и для того, чтобы подкопить денег и совершить обмен с доплатой. Они просили конкретных советов о том, как им обзавестись третьей комнатой, а не интересовались нравственной оценкой своего желания расширить жиплощадь. Но в ответ на эту просьбу их попытались вернуть в ныне распространенное привычно-унылое настроение: как же, мы все ничего не хотим и ни на что уже не надеемся, вот и вы не хотите и не надейтесь, сложите ручки и сидите тихо, а то вдруг вы начнете жить слишком хорошо, и тогда непременно кто-нибудь позавидует и обидится.

Впрочем, Великим постом мы молимся как раз об изгнании этих духов — праздности, уныния… И хватит уже иронизировать над соседями по спальному району — свой молодой человек с баночкой, твердящий: «А зачем вообще тебе все это надо, все равно лучше не будет, так нечего и дергаться» гнездится в душе у каждого. Так давайте деликатно попросим его замолчать и не будем бояться своих нормальных, здоровых желаний. Ведь как было бы здорово, если бы все — и молодые люди с пивом, и их мамы в халатах, и папа в растянутых трениках, и вечная «девушка» однажды захотели что-то изменить, а не просто продолжать вяло киснуть. Тогда, никуда не переезжая, мы бы однажды проснулись в другом городе.