Когда-то я уже писала о странной тяге моих детей к самым невообразимым игрушкам. Но сейчас я опять хочу вернуться к этой животрепещущей теме. Потому что в нашем доме завелся очередной кошмар. Это «друг» двухлетней Антонины, которого зовут Кока. Семь лет назад у нас была эпопея с «индюшонком Константином» (об этом эпохальном для нашей семьи персонаже чуть ниже). И я надеялась, что любимцев такого масштаба больше не будет. Но, увы, я ошибалась.

Недобарсук Кока

Недавно Тоня подобрала на территории нашего храма странное произведение игрушечной промышленности. Наверное, кто-то принес вместе с вещами (нам их часто сдают для последующей раздачи всем желающим). Не подумайте ничего такого, мы покупаем нашим дочерям разные прекрасные игрушки, которыми ныне забиты несколько контейнеров. Но почему-то подобрать что-нибудь на улице — для них святое.

Я даже затрудняюсь определить, кем является данный объект Тониной горячей любви. Мышь не мышь, медведь не медведь… Недобарсук-недохомяк… На мой вкус, жутко несимпатичное Нечто с одним зубом, большими ушами и желтыми пластмассовыми волосами. Но, как бы то ни было, дочь категорически отказалась идти домой без него. Так Оно проникло в нашу квартиру.

Почему это Кока, я, кстати, тоже не знаю. Но, проснувшись после тихого часа, Антонина начала плакать и кричать на всю квартиру: «Мама, Кока! Мама, Кока!». Кто такой Кока, я понятия не имела, и показывала ей по очереди все наши игрушки, которые со слезами и воплями были отвергнуты. Так прошло минут сорок. Когда плакала уже я сама, дрожащими руками капая себе корвалол, Тоня, наконец, вытащила откуда-то это существо и радостно провозгласила: «Во! Кока!». Вечером я показала его всем домашним и объявила: «Имейте в виду, это Кока! И, по-моему, это серьезно!».

Я оказалась права. Уже месяц Кока — полноправный, если не сказать главный, член нашей семьи. «Мы с именем этим ложимся и с именем этим встаем». Если он случайно затерялся в недрах нашего многодетного бардака — это катастрофа. Под Тонины крики мы ищем Коку всей семьей, включая бабушку (мою маму), которая тут же забывает про свой радикулит. И я с ужасом думаю, что будет, если мы вдруг его не найдем.

Тоня не будет есть, предварительно не убедившись, что ее друг не голоден. Поэтому я сначала торжественно сажаю на почетное место за столом Коку, наряжаю его в слюнявчик, сую в его пластмассовый рот пару ложек супа (не забыв предварительно подуть — Тоня за этим внимательно следит), а потом уже занимаюсь дочкой, весьма довольной этим действом.

Антонина не ляжет спать без Коки. Это даже не обсуждается. Однажды вечером, правда, она забыла взять его в кровать. И часа в три ночи в комнате раздался леденящий душу крик: «Мамаааа! Кокаааа!». Я шарила впотьмах по квартире и ругала про себя на чем свет стоит и тех, кто произвел этого Коку на свет, и тех, кто принес его в храм, и его самого… Нашла! Теперь перед отходом ко сну я сначала разыскиваю Коку, а потом уже занимаюсь укладыванием дочки. Вроде все… Но вдруг из-за закрытой двери раздается возмущенное: «Мамаааааааа! Кокаааааа!». И я с ужасом понимаю, что Тоню на ночь поцеловала, а Коку забыла. И мчусь обратно всех расцеловывать, пока дочка не «разгулялась» перед сном.

На улице я больше боюсь потерять его, чем собственных детей. Потому что однажды мы уже забыли Коку во дворе. Дома Тоня плакала так, что я боялась: соседи вызовут полицию. Я кинулась обратно на улицу. И увидела какую-то маму с мальчиком, уносящих нашего Коку.

— Постойте, подождите! — орала я на весь двор. — Верните! Это наш Кока!

— Не волнуйтесь вы так! Заберите этого вашего, как его…. А почему его так зовут? — удивленно спросила та мама.

— Я не знаю, — честно ответила я. И рассказала нашу захватывающую историю взаимоотношений с этим Кокой.

— Понимаю, — с улыбкой сказала она. И поведала мне о любимце сына — «динозаврике».

Как-то ее Федя со слезами отказался идти с прогулки домой, потому что потерял этого самого динозаврика. Мама была озадачена, потому что такой игрушки у них никогда не было. Около получаса они искали ее во дворе, а потом мальчик радостно показал маме какой-то камушек, который оказался тем самым динозавриком. Несколько дней их новый друг «жил» у них дома, спал и ел вместе с сыном. Пока где-то окончательно не потерялся. И это была трагедия…

…В общем, Кока был найден, торжественно возвращен в лоно семьи, и мы бережем его, как зеницу ока. Попутно вспоминая историю любви нашей старшей дочки Варвары и «индюшонка Константина».

Индюшонок Константин

Появился Костя, когда Варюше было пять лет. Она нашла его в старой корзине моей украинской свекрови бабушки Кати, к которой мы поехали на лето. В ней она бережно хранит игрушки, с которыми играли еще ее дети. В том числе и мой муж.

Костя принадлежал когда-то старшей сестре моего мужа, Ирине. И, предполагаю, он даже взрослее меня. На самом деле, это пластмассовый розовый воробей. Но Варя решила, что это индюшонок. Сама она стала индюшкой и пару дней высиживала его в кресле. Когда он появился на свет, дочка принесла его мне и торжественно представила: «Это мой сын, птенчик Константин». И он стал для нее таким же дорогим, как сейчас Кока для Тони.

Мы также панически боялись потерять или где-то забыть этого Костика, как теперь — Коку. Потому что если Варя хотя бы ненадолго упускала его из виду, случалось страшное горе. Мы точно так же укладывали спать первым Константина, потому что без него Варя категорически не шла в постель. Не дай Бог на улице кто-то из детей дотронется до Кости и «повредит ему перышки»… За столом он сидел с нами, и ему доставался лучший кусок. Соответственно, его нельзя было потерять перед едой, иначе мы не могли бы приступить к трапезе. В храм он тоже ходил с нами, и Варя выпускала его из рук только перед Причастием. Но к иконам он прикладывался наравне со всеми православными христианами.

А однажды случилось страшное. Это было в сквере недалеко от дома бабушки Кати, тем же летом, когда он у нас «вылупился». Я сидела на лавочке, качала в коляске маленькую Соню, читала книгу, а Варя учила летать своего Константина, подкидывая его над головой. Ничего не предвещало беды.

И вдруг крик: «Мама, мама, он провалился!». Там, где мы гуляли, перпендикулярно земле была вкопана широкая труба высотой больше двух метров. В нее в какой-то момент и «залетел» Костя.

— Как я теперь буду жить?! — рыдала на весь север дочка.

— Как мы все теперь будем жить?! — испуганно думала я, глядя на нее, и судорожно соображала, как теперь его оттуда достать. И понимала, что готова вызвать МЧС, пожарных с лестницей, заказать вертолет, сама взлететь, сгрызть зубами эту трубу, но спасти Константина.

Под удивленные взгляды прохожих я собрала весь мусор, который нашла в округе — ящики, коробки, доски… Выстроила пирамиду и взгромоздилась на нее. И — о, счастье! — оказалось, что в эту трубу кидают не только индюшат, но и бутылки из-под пива, пачки сигарет и прочий хлам. И Костик, в итоге, оказался на самом верху. Но скажу вам честно: даже если бы он был глубоко под землей, и достать его было невозможно, я бы это сделала. Потому что Варя и правда без него не могла.

Мы привезли индюшонка в Москву, и через какое-то время он пропал. Это произошло спустя примерно 4 месяца после его «вылупления». Последний раз Костю видели в руках у годовалой Сони. Всей семьей мы обыскали каждый сантиметр квартиры. Он как сквозь землю провалился! Варя была безутешна, но вечером мы кое-как уговорили ее пойти спать, пообещав, что с первыми лучами солнца вновь все перероем.

Поисковая операция продолжалась неделю, а потом Соня, улыбаясь, принесла откуда-то нашего Константина и вручила Варе. До сих пор никто не знает, где он был. Но за эту неделю Варя от Костика отвыкла и уже почти в него не играла. А мы поняли, что нам даже жалко, ведь Костик — это целая эпоха. Даже бабушка Катя, звоня нам с Украины, все время спрашивала: «А как Костя?». И до сих пор — а прошло уже семь лет — мы с мужем бережно его храним и, раздавая игрушки, вынося их на детскую площадку или в воскресную школу, Костю всегда оставляем дома. Хотя нервы он нам потрепал изрядно. Как сейчас это делает любимый Тонин Кока.

Щенок Бим

Пишу все это и вспоминаю себя. У меня ведь тоже был «эпохальный» любимец — плюшевый спаниель Бим. Мне его «принес» на Новый год Дед Мороз. Я всегда мечтала о собаке, как тот мальчик из мультфильма про Карлсона. Но родители категорически отказывались ее заводить. Потом это, правда, случится, но я уже вырасту.

В общем, вместо живого пса мне тогда подарили Бима. И я горячо его полюбила. Я таскала его везде и рассказывала ему все свои тайны. Подозреваю, Бим знал обо мне больше, чем мои папа с мамой. Я делилась с ним конфетами, печеньем, всем самым вкусным и каждый день расчесывала его. Когда меня наказывали, я утыкалась лицом в его мягкий бок, плакала, а он меня «жалел».

У меня было много чудесных игрушек, которые даже не снились моим сверстникам, — половину детства мы провели за границей. Но Бим, обычный «советский» плюшевый пес, был самым дорогим. Стыдно признаться, но спала я вместе с ним до 15 лет и неимоверным волевым усилием заставила себя «выселить» его к другим игрушкам. Ведь я была уже взрослая.

А потом, когда мне было уже лет 20, в квартире сделали ремонт. И Бим куда-то пропал. Наверное, вынесли на помойку с другим хламом. Не поверите, но я, взрослая девица, плакала, как ребенок. Я и сейчас иногда грущу, когда вспоминаю его, моего верного друга Бима! Такого же любимого и «живого», как Варин индюшонок Константин. Или Тонин Кока, которого мы прямо сейчас с ней ищем. Потому что время обеда, а оставить друга голодным наша двухлетняя Тоня не может.