Я — Лахор

Новость о теракте в Пакистане всколыхнула во мне старые воспоминания о терактах в Тель-Авиве. А именно память о взрыве на дискотеке для подростков «Дольфи» («Дельфинариум») и в моем любимом пабе Mike’s Place.

Я скажу честно, я тот самый фарисей, для которого свои дороже чужих, и в голове есть иерархия — кто мне близкий, а кто не очень. Эти Израиль обидели, эти в ООН не так проголосовали, этим вообще так и надо! От подобных мыслей мне неловко, но они — есть. Я их вслух стараюсь не выражать. Считаю личной слабостью.

Но вчера я в первый раз плакала над новостями о теракте…

Когда я прочла про взрыв в Пакистане, я как будто я вернулась в лето 2001-го на пляж в Тель-Авиве, где в лужах крови плавали дети 13-16 лет. И там тоже висело в воздухе это сообщение — убирайтесь отсюда или мы убьем ваших детей.

Собственно, когда уже начинается — не в толпу, а избирательно прямо в самое больное, дорогое, нежное, — от этого никак не защититься тем, у кого есть дети. Я не знаю, христианам ли было адресовано это послание или просто всем жителям Пенджаба. Но я бы, наверное, после такого взяла своих детей и уехала, куда подальше. Так быстро, как только смогла.

Я уже умею читать сообщения в лужах крови.

После того, как я нечаянно оказалась свидетелем «Дольфи», а потом через пару лет случился теракт в моем любимом пабе Mike’s Place, где погиб мой друг Ран Барон, я не начала плохо спать по ночам. Мне было 20, я была молода, ничем не связана, свободна, как ветер, и жизнь свою ценила настолько, насколько она была  полна апельсинов и ни к чему не обязывающих знакомств.

А потом я полюбила своего мужа, и у нас родилась дочка. И вот тогда кошмары вернулись. Мы в то время жили в Шотландии, и я панически боялась даже ездить в Израиль. Воспоминания о «Дольфи», вытесненные из моего сознания на долгие годы, вернулись… Только теперь в моих кошмарах там, на пляже, погибали мои самые любимые и дорогие люди. Постепенно я справилась со своим страхом и сейчас снова могу жить в Израиле, и даже чувствую себя тут в большей безопасности, чем где-либо еще.

Когда я прочла про взрыв в Лахоре, я действительно почувствовала что я — Лахор, как раньше все писали про «я — Париж». Я хорошо представляю чувства тех матерей Пенджаба, которые стали свидетельницами теракта и теми, кто узнал об этом из СМИ. Я сама такая. Им теперь просыпаться от кошмаров, им не суждено смеяться беспечно, глядя на то, как их дети качаются на качелях в парке. Как и я, они будут трижды оценивать риски пойти с семьей на народные гуляния в центр города.

Страх за свою жизнь легко преодолеть! И я, и мои друзья, когда были одиноки и независимы, приходили на места терактов, чтобы показать, что нам не страшно. Пили пиво в обгоревших от взрывов пабах, поминали погибших, смело отправлялись в Старый город в Иерусалиме… Но с детьми все по-другому. Ты не приведешь своего ребенка играть в парк, где до этого взрыв убил и покалечил его друзей и сверстников. И на праздник ты соберешь детей дома, за высокими стенами, а не вынесешь столы на улицу или в сад, чтобы разделить радость со всем районом. Террор против детей — он самый страшный и унизительный! От этого страха не лечат самоотверженность и отвага, ему просто нечего противопоставить.

Можно только, наверное, разделить этот страх с другими, и тогда его хватка будет не такой холодной.

Я знаю, что чувствуют матери в далеком Пенджабе.

Чтоб никому из нас не знать их горя!

Я — Лахор.

В материале использованы фото из открытых источников.