Я не люблю молиться

На этот раз сразу начну с ужасных откровений – я не люблю молиться. И службу в храме тоже не люблю. Так и не смогла по-настоящему полюбить, хоть все и надеялась на это долгие годы. А еще я не читаю душеполезные книги, Святых Отцов и даже, о ужас, Священное Писание. Новый Завет я прочла несколько раз (когда еще была благочестивой) и хорошо помню, от остального засыпаю. Чего уж врать и притворяться, так есть, и с этим надо жить.

Бог все равно знает об этой моей «проблеме», от Него не скроешь. Но почему-то, чем дольше я живу, тем больше мне кажется, что эта черта моей личности Его совершенно не волнует. И не добавляет отягчающих обстоятельств в мой окончательный приговор. Так что скрывать ее от других не имеет никакого смысла.

Все, что я напишу можно смело оценивать как самооправдание, это оно, по сути, и есть. Потому что я решила, что и дальше заниматься бессмысленным самобичеванием и впадением в ложное смирение в связи с этой вот нелюбовью, – лишь впустую тратить свое и без того весьма ограниченное время. Которое можно потратить на что-то гораздо более полезное и созидательное, чем горесть о недостаточном благочестии (следствием которого является, будто бы, равнодушие и нелюбовь к богослужению). К тому же подобное самобичевание приводит к тоске и унынию, а уж они-то точно не способствуют достойному течению христианской жизни.

Это еще и попытка перестать ненавидеть себя за несоответствие стандартам православного благочестия и найти тот путь, который сможет привести меня к Богу, сделать Его для меня ближе и роднее. И, кажется мне, что не через православное богослужение это мне доступно и не через прочтение молитвослова и священных книг. Так уж вышло. Богослужение – это служение Богу, и разве оно состоит прежде всего из молитвы и песнопений? По-моему, на этот вопрос есть разные ответы. Кому как.

Сразу хочу сказать, что я ничего не имею против православных служб и даже немного завидую тем, кто их любит, для кого они и отдохновение, и польза, кому милы песнопения, кто любит молитву. На самом деле, иногда и я радуюсь молитве (готовой, из книги), порой радуюсь службе (когда долго не была), люблю церковное пение и сам церковнославянский язык. Просто я в какой-то момент поняла, что в глобальном смысле это не мое, не моя стезя. Ходить на службы по необходимости, где-то по долгу, и, конечно, ради Причастия, я могу. Любить их искренне и желать бывать на каждой – нет. В этом пора признаться себе, наконец, и перестать уже ждать, что что-то изменится.

Что я обычно делаю на службе? Молюсь? Как бы не так. Я думаю. Обо всем на свете, а вовсе не о возвышенном и духовном. Иногда я думаю о работе, иногда о детях, иногда о том, сколько денег до зарплаты. Могу думать о беге, о поездках, о людях, да вообще о чем угодно. Думаю ли я о Боге? Или о душе? Очень редко, когда вдруг накатывает. Смешнее всего, что я обычные службы знаю практически наизусть, по крайней мере, неизменяемые части. Память у меня хорошая, и еще я люблю подпевать. Но это знание не только не облегчает мне погружение в молитву, а напротив, делает мое присутствие еще более механическим. Я знаю, о чем поется в данный момент, понимаю в большинстве случаев, о чем говорится в молитвах, и просто пропускаю это мимо, не через себя.

Честно говоря, единственное, что мне по-настоящему нужно на службе – это Причастие. И я, как маленький ребенок, все время жду, когда же, ну когда же уже? Ну зачем все эти проповеди, скорее бы! А если я не причащаюсь, то быть на службе вдвойне тяжело, все время мучит мысль – зачем я здесь сейчас, ради чего? Мне скучно, я не испытываю умиления или благоговения (если только очень-очень редко), не испытываю потребности в и радости от коллективной молитвы.

Зато я испытываю, например, огромную благодарность, восхищение и умиление, даже восторг, когда вижу природу, созданную Богом. Каждую веточку, каждый листик! Поэтому погулять в парке для меня как-то полезнее службы получается иногда.

В общем, я решительно не молитвенник. И в последнее время мне все меньше стыдно за это. Более того, я стремлюсь к тому, чтобы мне вообще не было за это стыдно. Поверьте, есть масса вещей, которые являются для меня гораздо большим поводом для раскаяния. И это все вполне реальные, не надуманные поводы. Есть с чем бороться и что исправлять.

А в отношениях с Богом, как никогда, хочется чего-то более личного, чем посещение богослужений. Мне очень нужен добрый и любящий Отец, которого мне будет жаль огорчить и радостно обрадовать. В последнее время меня преследуют мысли о природе настоящего благочестия, да нет, благочестие  – это даже не то слово… Очень трудно объяснить, но я попробую.

Вот есть у меня муж и дети, и порой я чувствую, что решительно их недостойна. Что они заслуживают лучшего, большего. И не потому, что они так прекрасны и идеальны, нет. Скорее потому, что они во многом лучше меня. Я делаю что-то, чтобы их порадовать, мне нравится, когда они довольны и веселы, цель моих действий именно в этом. Это же любовь, да? И если я не делаю этого, мне стыдно, я чувствую, что не выкладываюсь так, как должна, как желает душа (пусть даже где-то в глубине). А когда был жив мой папа, не было большей радости, чем заслужить от него искреннюю похвалу за какое-то дело, порадовать его своими достижениями.

Так вот, представляется мне, что и в отношениях с Богом должно быть то же самое. Именно таких отношений я хочу и ищу. Их не было никогда, по крайней мере, раньше. С некоторыми святыми, с Пресвятой Богородицей, например, у меня более душевные отношения, чем с Богом. Но это как-то неправильно, я чувствую ущербность. Больше, чем людям, любящим службу и разнообразные молитвы, я завидовала всегда другим – тем, которые вот так запросто могут с Богом поговорить, пожаловаться, поблагодарить, попросить. И кто может делать что-то хорошее, потому что любит Его действительно как родного отца и хочет Его лишь радовать, а не разочаровывать.

Долгое время у меня не находилось слов для искреннего и непосредственного общения с Богом, я действительно могла молиться только книжными словами. Так было легче, так можно было выразить хоть что-то. Это было нечто сродни официальному обращению, на бланке, как положено, с перечислением нужд и грехов по реестру. Искренне возопить получалось только, когда совсем припирало – болезнью телесной или духовной. Что-то стало меняться совсем недавно. Возможно, я не права, но я связываю это именно с отходом от «официальной», книжной части. Все-таки когда ты идешь на службу, пусть и редко, когда твоя душа по-настоящему жаждет, это совсем другое дело. Обращаешься к Богу не потому, что надо правило читать, порядок такой у всех благочестивых, а потому что ты чувствуешь – только Он, только Отец может сейчас тебя понять, помочь, принять не только твою боль, но и твое восхищение и благодарность. Это иное чувство.

Не скажу «уровень», какой уж тут уровень. Я знаю, что у других все иначе, но я-то отвечаю только за себя и за свои личные отношения с Богом. И как оно у других, меня не касается. Возможно, когда-нибудь я полюблю и снова стану читать правила, акафисты и каноны, полюблю ходить на службу, часто и регулярно, но не теперь. Сейчас все по-другому, и слава Богу за это!

Буду ли я ходить на службу и дальше? Конечно, буду, я ведь понимаю, что в некоторой степени это как духовная физкультура, и нельзя отказаться от нее совсем. Буду ли я ее любить? Не знаю. Буду ли я себя ругать и бичевать за то, что не люблю? Нет, теперь нет. Наверное, стоило все эти годы ненавидеть себя за недостаточную благочестивость, корить себя за духовную лень, чтобы наконец обрести свободу и радость хоть иногда говорить с Богом просто так, не по делу, не по долгу, не ради упражнения в благочестии. А потому что он Отец, и тебе хочется, чтобы он тебя одобрил, порадовался твоим успехам, помог и обогрел, обнял и взял на ручки. А ты бы принес Ему то, что можешь сделать сам, – вот, Папа, я старался.

Заглавное фото:patriarhia.ru