Уже много лет иллюстратор Яна Франк, известная в русской блогосфере под ником Миу Мау, живет в Берлине и ведет дневник творческого человека. В своем блоге она пишет о любимых кошках , креативных проектах и жизненных ситуациях, натолкнувших на размышления.

Но самое главное — Яна на своем примере показывает, что творческая работа может быть грамотно организована, а с Музой можно подружиться. Мы очень рады возможности задать ей несколько вопросов о блоге, профессии и жизненной философии.

— В своих постах Вы очень откровенны, рассказываете о личных событиях жизни, делитесь опытом в рубрике «вопрос-ответ». Есть ли темы, которые Вы никогда не будете обсуждать публично?

— Да, есть. Я не обсуждаю публично проблемы, которыми я еще не перегорела. Пока какая-то личная история кипит и бурлит в моей душе, я обсуждаю ее только с самыми близкими людьми. В жж я начинаю про это писать, когда все выяснено, ситуация разрешилась, вся боль прошла, и я уже могу над этим посмеяться (или трезво размышлять, без истерик).

Так я молчала о своем феерическом разводе — все годы, пока он шел; о том, как крушились мои отношения со следующим спутником жизни. Пока я дома об этом плакала, в жж на эту тему не было ни слова. После того, как давно развелись, уже новое счастье нашли, все слезы у психолога выплакали и со всем разобрались — я об этом пишу. Теперь, когда кто-то в вопросах-ответах про подобное спрашивают, я могу написать: «У меня тоже такое было…»

— Недавно Вы пережили серьезные осложнения со здоровьем, связанные с ухудшением зрения. Есть мнение, что при ослаблении одного из чувств обостряются другие. Случилось ли подобное с Вами? Повлияло ли это на Ваш дизайн и ощущение жизни?

— Да, случилось обострение. Теперь я совсем безошибочно передвигаюсь в знакомых помещениях, где часто бываю. Могу ходить, не врезаясь ни в один угол, при полном отсутствии света. Конечно, обостряется слух и внимательность ко всему, особенно на улице и на дороге.

На иллюстрации положительно повлияло то, что мне восстановили объемное зрение. После болезни я стала видеть прямые линии кривыми, пока это удается компенсировать разными ухищрениями — в компьютерную эру мы везде окружены линейками и вспомогательными растрами.
На ощущение жизни этот эпизод тоже повлиял: впервые за долгое время мне было очень страшно. Когда появилась опасность остаться без зрения (или почти без него), я была в панике.

— Наверное, Вы размышляли, «что будет, если». Какой Вы представляли свою жизнь?

— Я считаю непродуктивным представлять себе свою жизнь в трагической и ужасной ситуации, которая еще не наступила. Я думаю, что проблемы надо решать по мере поступления, а пока они не поступили, стараться радоваться жизни и не накручивать себя. Такие мысли нагоняют страх, тоску и депрессию, зачем они мне? Парализованная страхом и погруженная в депрессию я никому не нужна, даже себе.

Единственное, что я знаю точно — конечно же, в любой ситуации я буду бороться до последнего, чтобы хоть что-то делать и не быть обузой для окружающих. Я живу в стране, где люди без зрения прекрасно функционируют. Но я любому, и себе в том числе, не желаю еще и этого испытания.

— Чему научили Вас болезни? Как вы поддерживаете себя в периоды, когда на пути к выздоровлению можно идти только маленькими шагами, очень медленно?

— Главное, чему научили — бережно относиться к организму, он у нас один. Идти к выздоровлению маленькими шагами мне очень трудно — я нетерпеливая. Но еще хуже — когда я не могу ничего сделать, только ждать. Как только у меня появляется хоть какое-то малейшее задание, я начинаю его исправно выполнять.

Я самая дисциплинированная пациентка, только дайте мне что-то, что в моей власти: любую зарядку, прогулку, упражнение. Когда надо просто лежать и ждать — вот это ужас, я изнываю и жду шанса проявить себя.

— Многие творческие люди помимо той работы, которую они делают для заказчика, занимаются чем-то «для себя», «в стол». Есть ли у Вас что-то подобное и всегда ли это связано с иллюстрацией?

— Да, есть и много, но я стараюсь не заниматься этим «в стол». У меня же есть любимый блог — там можно показать и свое, некоммерческое. Я использую свои иллюстраторские способности для «домашних» проектов: например, я люблю печь тортики, и вообще печь — и иногда украшаю свою выпечку своими же картинками. Некоторые из этих украшений я потом выкладываю в свой магазин, их там каждый может скачать бесплатно, а в жж публикую рецепты того, во что они воткнуты.

Еще я люблю вышивать. Иногда делаю очень странные проекты с футболками (кстати, скоро у меня будет гигантский некоммерческий проект, связанный с вышиванием и одеждой). Иногда шью себе одежду, приступами изучаю какие-то технологии.

Или вдруг захотелось мне понять, как делают акриловые брошки — разберусь, наделаю штук 50, и успокоюсь.

— В чем ключевое различие между людьми, которые зарабатывают творческой работой, и теми, кто много времени и сил в нее вкладывают, но не могу поставить ее на «коммерческие рельсы»? Как человеку разобраться, надо ли делать ставку на финансовый успех своего самовыражения?

— В том, что они не хотят коммерческие рельсы. Я об этом много раз писала: как только что-то становится коммерцией, оно перестает быть хобби. Когда у вас хобби, вы не связаны вообще ничем, никакими правилами, обязательствами, не должны нигде трудиться, напрягаться. Хобби существует исключительно для того, чтобы доставлять вам удовольствие и давать возможность расслабиться. А работа — это работа.

В работе должно быть трудно, тогда мы там растем. Работу часто надо делать столько, сколько надо, а не сколько хочется. Там есть правила, обязанности, обязательства. И если человек занялся творчеством ради отдыха и расслабления, оно для него полностью потеряет смысл, как только обрастет обязательствами. Соответственно, он просто этого не хочет. Не хочет, и не надо.

Когда у людей есть откровенное желание делать что-то как работу, они обычно довольно быстро находят способы превратить это в работу.

— Несколько лет назад у Вас работали помощники-стажеры, молодые иллюстраторы. Планируете ли Вы продолжать сотрудничать с начинающими дизайнерами? Важна ли для Вас тема передачи опыта, разговоров о секретах профессии и в каком виде это сейчас интересно воплощать?

— Стажеры у меня работали, когда было много работы для них. Сейчас фаза такая, что их помощь мне не нужна — соответственно их и нет. Если опять будет такая фаза, где для них будет много дел — опять возьму. Делиться своим опытом и знаниями мне нравится, и для этого у меня есть масса возможностей: тот же блог, книги.

Только недавно я неделю преподавала молодым дизайнерам иллюстрацию в академии, проводила семинары в Москве. Мне очень интересно систематизировать полученные опыт и знания, этому меня учили с детства. Это очень полезно: копаешься в чем-то, крутишься, бьешься, и на некоторых этапах интересно подвести итоги, все пересмотреть, разобрать — как оно было, где все сложилось иначе, вопреки ожиданиям. Где случились ошибки, как их исправили, как предотвратить их в следующий раз. Из таких материалов потом получаются готовые книги и курсы.

Раз я уже разложила все по полкам для себя — было бы глупо не описать это по порядку, чтобы могли прочитать другие. Того глядишь, еще кому-то поможет.

— Есть ли что-то, что выводит Вас из себя? Как Вы восстанавливаете душевное равновесие?

— Вообще меня становится все труднее вывести из себя, и случается это все реже. Я расстраиваюсь, когда я и другие люди очень старательно работают над чем-то, вкладывают в это душу, а потом какой-то участник проекта наносит всей работе заметный ущерб, потому что ему на свою часть работы наплевать. Еще я очень сержусь, когда кто-то обижает моих детей-внуков или маму.

А душевное равновесие восстанавливается само, что бы ни случилось. Главное, в порыве чувств не наломать слишком много дров, поэтому я просто «убираю себя от людей», когда мне плохо. Например, иду в спортзал, чтобы никому кровь не портить.

— Ваша мама — замечательный художник. Обсуждаете ли Вы с ней работы друг друга? Делитесь идеями?

— Да, конечно. Она еще и мой самый лучший критик. Она никогда не скажет мне что-то плохое просто так. Но так же никогда не скажет, все хорошо, если видит, что с работой что-то не то. И мы делимся идеями, иногда помогаем друг другу искать их, иногда можем и срисовать друг у друга — нам не жалко. Мы знаем, что все равно рисуем в разном стиле, и у каждой получится свое. В готовых работах у нас очень разный стиль, а наброски — очень похожие: иногда найдем какую-то зарисовку котика, и не может понять, чей это котик.

— Ваш сын уже взрослый, у него есть семья. Менялись ли Ваши отношения со временем? Как Вы считаете, какую позицию по отношению ко взрослым детям стоит занимать родителям?

— Конечно, менялось — раньше я относилась к нему как к младенцу, теперь — как к взрослому мужчине. Я не советую другим людям, какую им занимать позицию, но сама себе часто напоминаю, что мой сын — взрослый, и живет своей жизнью, как считает нужным. Я могу высказывать свое недовольство некоторыми его идеями, но не могу претендовать на то, что он примет это к сведению. Могу давать советы, но он не обязан им следовать. Он сам решает, ведь ему и нести на себе последствия своих решений. Сам за все отвечает, а я просто верю, что он все решит и сделает наилучшим образом.

— Какого человека Вы бы назвали «зрелым»? Какие у Вас критерии зрелости личности?

— Зрелый человек — это тот, который берет ответственность за себя. Это правда, что часто в наших проблемах и заморочках виноваты не мы, а наши родители, тяжелое детство, разные обстоятельства. Взрослый человек принимает все это к сведению, но понимает, что теперь он — взрослый, и за дальнейшее развитие своей жизни отвечает сам. Теперь это в его ответственности — обеспечить себе то, что ему нужно для счастья. Устроить свою жизнь, решить свои проблемы. Невзрослый — тот, кто во всем находит кучу виноватых, кроме себя, и бесконечно предъявляет всем претензии за свои несчастья.

— В недавнем флешмобе, посвященном счастью, Вы дали очень простую и емкую характеристику этому понятию: «Счастье — это когда то, что впереди нас, радует, а не вызывает страх». Часто ли Вы задаете себе подобные философские вопросы — о счастье, любви, смысле жизни — и легко ли находить на них ответы?

— Довольно редко. У меня есть представление о том, в чем смысл моей жизни, и ответ меня ответ вполне устраивает. Я думаю, что надо жить для счастья. И стараться как можно дольше не быть обузой родным и близким (а в идеале еще иметь достаточно ресурсов, чтобы где-нибудь помочь или кому-то что-то дать, потому что любой разделенный с любимым человеком кусок — вкуснее).

Мне кажется, если копать глубоко, можно прийти к выводу, что никакая деятельность не имеет смысла. Любое наше дело кто-то сделает за нас, если мы не сделаем. Все, что мы можем кому-то дать, люди могут и в другом месте получить, если нас не будет. Соответственно, все равно, кто чем занимается, и что делает своей миссией — хочешь, вышивай крестиком, хочешь — спасай мир.

Главное, чтобы самому человеку было интересно, чтобы он был вдохновлен, чтобы просыпался по утрам и радовался тем делам, которые ждут его сегодня. Кто-то радуется тому, что его ждут цветочки, которые надо полить, и кошки, которых надо покормить. А кто-то бежит смотреть, удачно ли высохла картинка или несется в приют для бездомных, потому что там его ждут. Вот в нахождении таких дел для себя весь мой смысл и заключается.

Я стараюсь как можно дольше быть в состоянии обеспечить себя, быть мобильной, быть в состоянии обслуживать себя во всем, что мне нужно. Сохранить как можно больше здоровья, сил, возможностей, качества жизни. Хорошего настроения, спокойствия. Когда все это есть, мы можем делать больше интересных вещей, тогда и родным и близким с нами хорошо, мы можем не только порадовать себя интересными делами, но еще и помочь кому-то где-нибудь.

Я все больше размышляю о том, как мне быть с теми вещами, которые меня тормозят, пугают и сбивают с толку. Как бы их получше разрулить, проработать, и как с ними обращаться в будущем, чтобы в следующий раз потери были поменьше.

— Что это за вещи?

— Ну, страхи, конечно. У каждого человека есть страхи, иногда и меня они накрывают и тормозят. Вот поэтому я и не люблю размышлять о страшных вещах, которые может быть меня накроют в каком-то будущем — лучше не думать и крутиться в другом, хорошем, пока есть возможность. Еще меня часто тормозят болезни, и это нельзя игнорировать.

Например, в прошлом году со мной в первый раз за всю мою сознательную жизнь случилось, что я больше полугода практически не рисовала, т. к. все время то криво видела, то плохо, то после операций ничего такого делать было нельзя. От этого большинство моих дел провисли, да и я эмоционально провисла довольно сильно. Хотя я нашла себе другие «развлечения», которые меня несколько отвлекли от всего этого — например фудшеринг, про который я тоже писала в блоге.

Иногда не получается совсем безоблачно взаимодействовать с людьми, случаются житейские проблемы у меня, семьи, друзей. С этим нужно разбираться, чтобы восстановить нормальную ситуацию для всех, и чтобы все могли радоваться жизни, а не ссориться, переживать и горевать. В этом мне, помимо психотерапевта и семьи, тоже очень помогает блог. Я люблю вывалить какую-нибудь задачку «коллективному разуму» и получить много мнений и советов. Да и самим читателям это часто помогает: рассказывая свою историю, они иногда сами ее анализируют.

— Случались ли у Вас спады интереса к ведению блога? Как Вы возвращали себе мотивацию писать? Какой была бы Ваша жизнь без него?

— Случались, конечно. Я не знаю, как искусственно вернуть себе мотивацию, если она не хочет возвращаться. Если интерес к чему-то себя исчерпал, ничего не поделаешь. Мне просто повезло, что писать блог — одно из любимых занятий, поэтому после перерыва я сама начинаю по нему скучать и возвращаюсь. С иллюстрацией то же самое — как бы я не выгорела, через неделю начинаю снова хотеть что-то рисовать.

Мне часто кажется, что, живи моя бабушка лет на 20 позже, она тоже была бы топ-блогером и вела бы очень популярный блог. Так же, как и она, я люблю писать, она меня этому научила. Она написала полку книг и регулярно работала над статьями для разных газет и журналов. Думаю, не будь в моей жизни блогов, я бы жила как она.

Беседовала Вероника Заец