Юлия Сысоева: «Для добра препятствий нет!»

В наши дни в среде православных часто слышны высказывания о месте женщины в мире. По мнению некоторых, оно находится в зоне четко очерченного круга: дом, дети, религия. Женщин, которые рискуют протестовать против этого правила и хотят и могут реализовывать себя и на ином поприще, часто подвергают жестокому осуждению, основываясь на якобы христианском мировоззрении. Но действительно ли удел женщины — только молчание и ничего больше? Юлия Сысоева, вдова известного священника-миссионера Даниила Сысоева делится своим опытом и размышлениями о традиционном христианском понимании «места женщины» в социуме.

— Юлия Михайловна, что побудило вас вступить на такой, с одной стороны, благодатный, но, с другой стороны, неблагодарный путь благотворительности?

— Я сама по себе достаточно энергичный человек и не могу сидеть на месте сложа руки, мне всегда надо что-то делать. Пусть это будет творчество или рукоделие, книги или статьи. При жизни отца Даниила я по мере сил участвовала в его задумках. В его миссионерской деятельности я никогда не участвовала, потому что это не совсем мое, а что-то сделать для храма я всегда почитала за честь. Самую большую пользу я видела для себя в благотворительности.

Благотворительность — это самый доступный вид деятельности для любого человека, в том числе и для домохозяек. Никому из нас ничто не мешает подать милостыню нуждающемуся, было бы желание. Фонд помощи вдовам священников был задуман еще при жизни отца Даниила, но реализовать этот проект удалось только после кончины батюшки. О благодатности задуманного и о неблагодарности в ответ я не думала. Любое дело, если оно приносит хоть немного пользы, всегда становится в некотором роде неблагодарным.

— Ваша деятельность была воспринята в православных кругах довольно неоднозначно. Нашлись те, кто посчитал, что вы, вместо того чтобы пожизненно носить траур, «пошли в народ», стали, как говорится, раскручивать себя, свой фонд, издательство, что, по мнению многих, не приличествует женщине-христианке. Как это сообразуется со смирением? Что вас вдохновляло?

— Когда начинаешь делать что-то новое, никогда не задумываешься о том, что побуждает на это, какова будет реакция окружающих людей, будут ли об этом говорить плохо или хорошо. И это правильно, потому что, если бы каждый раз так начинали анализировать и копаться в возможных последствиях, ни один проект не воплотился бы в жизнь. У нас традиция: всегда всех и вся ругают. Я не знаю ни одного православного, да и светского проекта, который не подвергался бы критике, причем, как правило, это не конструктивная критика, а просто брань.

Так было и с нашим фондом. Когда мы только-только начинали, я часто вспоминала слова отца Даниила, которые он любил повторять: «Ввяжемся, а потом и посмотрим». Этот заряд, что называется, голого энтузиазма остался от отца Даниила в наследство и вдохновил меня.

Сразу после кончины батюшки у меня был момент полной растерянности. Мне казалось, что все, моя жизнь закончилась, и дальше только существование ради того, что бы вырастить детей. Не будет ни творчества, ни каких-то начинаний, ни обычных семейных радостей — никогда. Я даже думала, что перестану готовить, потому что некому и не для кого, и у меня будет только одна сплошная черная полоса и задача жить ради детей. У меня будут только воспоминания, пыльные фотографии, пожелтевшие альбомы с карточками и цветы на могиле.

Потом я поняла, что все не так, невозможно жить воспоминаниями, а дни посвящать только детям. Это медленная смерть, это приведет к тому, что меня просто не станет. Уже через месяц я все же начала дописывать свой роман, который был начат задолго до кончины отца Даниила. Я начала с мысли, что мне надо дописать то, чего так ждал отец Даниил. И к первой годовщине его памяти вышел первый тираж. Для меня, как, думаю, и для него, это был праздник. Это означало, что жизнь продолжается.

— Сейчас существует мнение, что единственный верный путь для женщины должен пролегать через роддом на кухню. Женщин, которые осмеливаются опровергнуть это, в чем только не обвиняют. Вы стали без преувеличения одной из первых православных женщин, да еще и матушкой, не побоявшихся пойти против течения.

— Пресловутые «три К» для женщины… Эта тема настолько избита и буквально затерта до дыр, что не хочется к ней возвращаться. Однако она не перестает быть актуальной и, самое главное, горячей и злободневной. Первый раз я коснулась ее в своих «Записках попадьи», описала некий образ женщины — «бабы на чайник», у которой в жизни кроме кухни, детей и воскресного посещения храма ничего и не остается, а взамен не предложила ничего конкретного.

Многие тогда даже неправильно меня поняли, восприняв выражение «баба на чайник» чуть ли ни на свой счет, думая, что я имею в виду лишний вес и какие-то внешние факторы. Вовсе нет, имелся в виду некий менталитет, тот стереотип, который плотно засел в головах у многих. Мне хотелось сказать о том, что православная христианка — это как раз не кухонная клуша, и, если вы стали православной и отринули привычный светский образ жизни, вы не обязаны застревать именно в кухонно-кастрюльном пространстве.

А многие тогда именно так и понимали. Причем навязывали этот стереотип другим, особенно новоначальным, которые, как наивные дети, впитывают абсолютно все, что им преподносят. Я нисколько не осуждаю выбор тех женщин, которые хотят заниматься только семьей. Варить борщи, гладить мужу рубашки и воспитывать детей — это их выбор, и он тоже должен быть уважаемым. Это тоже служение перед Богом.

Но поскольку вопрос именно о деятельном служении, то попробую о нем и сказать. Тем более что мне как раз по складу характера и темпераменту близка именно деятельная жизнь. Если я помимо семьи занимаюсь еще чем-либо, это не значит, что я не варю борщ, не кручу допоздна котлеты на всю семью и не переглаживаю горы белья. И если женщина выбрала деятельную сферу, а я знаю много таких женщин, это не означает краха ее семейной жизни: что теперь у нее в доме непролазная грязь, голодные дети, недовольный муж и пустой холодильник. Это не так.

— То есть социальная деятельность вполне «законна» для женщины-христианки и не противоречит апостольскому изречению «жены ваши в церквах да молчат»?

— Скажем так — наоборот. Вспомним институт диаконис в древности. Это женщины-миссионерки, которые занимались именно апостольским служением, которые просвещали и проповедовали, помогали другим женщинам пройти оглашение и принять таинство крещения. У апостола Павла есть прямой ответ на вопрос, где же «жена да молчит». У нас часто забывают одно слово: «в церквах». Апостол сказал, что женщина должна молчать в храме и только в храме. А у нас, как правило, начинают эту фразу передергивать и пытаются от имени апостола заставить молчать женщину везде и всюду, давая понять, что ее место у печи и что деятельная жизнь — это прерогатива мужчины. А если вы смеете думать не так, то обвиняетесь в феминизме, модернизме и прочих модных «пороках». Совет здесь один: не обращать внимания на ругань, а просто делать свое дело.

Хочется привести совсем недавний пример деятельного служения. Я не буду оригинальна: Елизавета Федоровна. И в древности женщины тоже не были «клушами»: вспомним Анастасию Узорешительницу, которая избрала помощь заключенным в тюрьмах как вид социального служения. Вспомним Марию Магдалину — равноапостольную. Почему-то это воспринимается как норма и пример для подражания, но зачастую, если наша современница начинает заниматься этим же, то ее начинают подозревать чуть ли не в подрывной деятельности против православных устоев. Я думаю, что скоро эти штампы уйдут в прошлое. Люди поймут, что есть разные служения в Церкви и что место женщины не только на кухне.

— Чем занимается ваш фонд, кроме того, что помогает вдовам православных священников?

— Еще один вид деятельности фонда — миссионерство. Конечно, я не хожу по улицам и не раздаю брошюрок. Наше миссионерство заключается в издании и распространении православной литературы, в том числе и на зарубежных языках, в финансовой поддержке православных общин за рубежом, в организации миссионерских курсов. Это, как показывает практика, очень важно в современных условиях. Ошибаются те, кто считает, что апостольские времена давно в прошлом. Нет, мир нуждается в проповеди о Христе. За Христа до сих пор убивают. Именно миссионерство было делом жизни и отца Даниила, и именно из-за миссионерства он стал мучеником.

— Как вам удается сочетать общественную деятельность с успешным воспитанием детей? Ведь вы не просто мама — вы многодетная мама. Многих отпугивает именно то, что совсем не останется времени на семью, если заняться социальным служением.

— Этот вопрос мне очень часто задают, и каждый раз я пытаюсь на него правильно ответить, но каждый раз встаю в тупик, потому что совмещать это я не совсем умею. Я как была мамой и домохозяйкой, так ею и остаюсь. Я встаю рано не для того, чтобы пойти на работу и начать руководить фондом и издательством. Этим занимаются как раз другие люди, целая команда. Без них ни фонд, ни издательство не могли бы работать. А работы много, и работа колоссальная. Я встаю рано для того, чтобы накормить и собрать в школу детей, сделать обычные дела по дому, ведь моих домашних и материнских обязанностей никто не отменял.

— Что вы хотели бы сказать тем девушкам и женщинам-христианкам, которые хотят заниматься социальным служением?

— Держите в сердце пример наших великих святых, таких, как Анастасия Узорешительница, святая равноапостольная Мария Магдалина, Великая княгиня Елизавета Феодоровна, — и дерзайте. Для добра препятствий нет.

Беседовала Лилия Малахова. В материале использованы фотографии Ксении Прониной