Сейчас, задним числом, я никак не могу припомнить, откуда в голову проникло и застряло слово «сальса». Насколько понимаю, до того, как начала заниматься, я не видела ни одной записи, не слышала ни одной песни.

Может быть, свою роль сыграло счастливое лицо подруги, которая к тому времени танцевала уже пару лет, может быть, — детские мечты о балете, из которых в моей памяти остались бессмертный «Щелкунчик» в постановке Большого (естественно в записи, с Максимовой и Васильевым) и мамины восторженные рассказы о раннем детстве и о том, «какая пластичная была девочка» (которые, подобно всем рассказам родителей о собственных чадах, следует, по-видимому, делить на шестнадцать). По крайней мере, в четыре года всякие мечты о танцах как профессии безвозвратно пресекли врачи, а детство и отчасти юность, проведённые «у мамы на работе» — за кулисами – навсегда отучили воспринимать театр и сцену с восторженностью Белинского – работа как работа, тяжёлая, в чём-то вредная, требующая полной отдачи сил, жестоко не прощающая халтуры.

В итоге к половине четвёртого десятка за спиной была вполне рядовая карьера девочки-отличницы, которая закономерно привела её саму на преподавательскую кафедру. Кроме того, в жизни было ещё много всяческих перипетий, но любви, такой, чтоб она закончилась замужеством, не случилось. И вот в какой-то момент, озаботившись судьбой очередного конверта, поднесённого на очередной день рождения с посвящением «ну, купи себе что-нибудь сама», я вдруг решила, что мечты должны исполняться.

Прежде всего, заглянула на сайт ближайшего ДК, где с удивлением обнаружила танцевальную студию для взрослых, работающую под лозунгом «Мы выведем Вас на сцену». Находясь в здравом уме и трезвой памяти и представив себе, как будет там смотреться тётя под сорок, средней степени сохранности, обладающая к тому же богатым опытом освобождения от физкультуры и координацией поломанного робота, сайт я закрыла навсегда и отправилась, по совету всё той же подруги, через полгорода – о чём впоследствии не пожалела ни разу.

И никто, в общем, не думал, что это затянется так надолго – в программу-минимум входило похудение на пару килограммов, в программу-максимум – поход по отдалённым следам детских мечт. Однако дальше начало происходить интересное.

Нет, сначала всё было обычно и ожидаемо – чуждой русскому человеку кубинской пластике организм начал сопротивляться всем своим внезапно обширным набором мышц, так что первые пару месяцев, пытаясь глушить постоянную крепатуру то контрастным душем, то холодными обливаниями, всё происходящее я воспринимала исключительно в плане глубокой аскезы. А потом из головы полезла психология.

Девочки, если кто не в курсе, в парном танце ведёт всегда мужчина. Всегда. Но ему будет очень сложно это делать, если Вы ему этого не позволите. А как я – умная и самостоятельная – могу кому-то позволить меня вести, если у меня всё под контролем? Да не бывать такому вовек! На перелом этой ситуации ушло ещё месяца полтора, капитально так, с королевским терпением педагогов и слезами в подушку по ночам после занятий. И понадобилось очень много добрых слов и улыбок, чтобы каждую ошибку я перестала воспринимать как мировую трагедию.

Позже появились новые нюансы. Допустим, меня ведут и я ведусь – танцуем, и во всех ошибках партнёрши виноват, как учили, партнёр – не так показал, не предупредил, не досмотрел – вот она, жизненная мечта? Не тут-то было! Девочки, те из вас, кто думает, что вся суть патриархата состоит в том, что женщина села мешком со словами «ну, тыжемущина», глубоко и искренне ошибаются. Да, в танце тебя ведут, но при этом, чтобы не подставить партнёра под травму, нужно проявлять много чуткости и интуиции.

То есть, думаешь ты в первую очередь не о себе, красивой, а о том, что же именно от тебя, красивой, в данный момент хотят – поворот, шаг, ещё поворот. В общем, не о себе, а о вас двоих. Потому что скорость и траектория такая, что одна выдающаяся глупость – и суставы можно будет собирать по танцполу. Вот такое практическое освоение патриархата – полезная штука, поверьте. И потом, ещё позже, начинаешь задумываться о том, что и по жизни-то мы ведомы — впрочем, кажется, эта истина куда более очевидна из женской партии.

Дальше начались уже вечеринки, и из глубин души полезло честолюбие: меня? ни разу! не пригласили!?! Аааа!!!! И только потом в доверительных разговорах со своими же соучениками по танцклассу я поняла простую вещь: если мне стоять весь вечер у стенки просто обидно, то им подчас пригласить на танец взрослую и наверноеужетанцующую тётю…страшно. Страшно ошибиться в движении, страшно забыть связку, страшно почему-либо выглядеть недостойно – ну, он же ведёт, он же мужчина! То есть мысли наши в какой-то момент очень схожи – только девочки топчутся на краю танцпола, спрашивая подруг, не потекла ли тушь, а мальчики в это время лихорадочно и в тайне друг от друга повторяют хореографию.

И отсюда, кстати, следует ещё одна мысль: в танце ты тоже не сама по себе – на вас смотрят, а значит, твои поступки отбрасывают тень и на партнёра. Короче, всё очень хитро связано: и, думая о том, почему вас не приглашают, оцените не только то, насколько интересно и удобно Вам, но то, насколько комфортно с Вами.

А ещё танец – это, знаете, такая маленькая жизнь-сейчас. Вот начинается музыка, и ты выходишь, и у тебя есть всего четыре минуты на всё – на то, чтобы понять партнёра, на то, чтобы дать понять, что ты поняла. Но, в отличие от жизни реальной, даже если вы оба где-то напутаете, можно просто улыбнуться и начать заново с нового такта. Или с новой песни, потому что даже в один вечер их умещается много – грустных, весёлых, всяких.

А ещё в танце очень видно человека: как он поведёт себя в стрессовой ситуации – будет прессовать собеседницу или подстраиваться, будет думать о себе или о ней, паниковать или спасать положение? В общем, если раньше говорили: для того, чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли или, по крайности, сходить в разведку, то теперь у меня появился новый вариант – нужно просто пригласить его на танец.

Итак, прошло полтора года. И теперь я точно знаю, что в жизни можно позволить себе быть слабой. Что свои желания надо формулировать конкретно – потому что, во-первых, тот неразборчивый лепет, который мы обычно принимаем за проявление воспитанности и вежливости, на самом деле, бывает очень сложно правильно истолковать, а, во-вторых, неконкретно сформулированная мысль плохо смотрится в жесте. Что ошибки – это не повод для приговора, а просто опыт, и что стесняться их не стоит, потому что не ошибается только тот, кто ничего не делает. И признаваться в них надо просто, потому что с совершенными людьми сложно общаться – они выглядят либо бездушными куклами, либо большими врунами; то есть ошибки – это вообще-то не повод для нелюбви, это – повод для понимания.

Прошло полтора года. Не скажу, что круг моих знакомых вырос за это время с нуля до бесконечности – их и было немало, но в нём появилось много новых лиц. А ещё была поездка в Питер, куда до того я всё мечтала выбраться, но не могла собраться несколько лет. Вообще многие вещи в жизни, как выяснилось, делаются просто: берёшь – и делаешь.

По скепсису, на мгновение мелькнувшему во взгляде одного из партнёров по последней вечеринке, стало понятно, что танцую я по-прежнему…не очень. Ну, значит, всё ещё впереди.