Заседание 112. Возвращение короля. Глава 7

Меня она брать не хотела.

— Пойми, мы должны вернуться очень быстро, иначе Подарок может погибнуть, — втолковывала мне тетушка Миллу, -— это значит, что мы не станем заезжать к тебе домой…

Но мне было все равно. Я не так уж скучал по своему мрачному дому. Зато я так полюбил путешествовать! Я ходил за Миллу и канючил до тех пор, пока она не рассердилась.

— Хорошо, я тебя беру! — сказала она. — Но учти: если ты начнешь ныть в дороге, я тебя высажу и уеду!

Я так усердно закивал головой, что все засмеялись. Миллу велела мне одеться потеплее. Друзья поймали двух кобыл и запрягли их в нашу карету. Мы с Миллу забрались внутрь, странник уселся на козлы.

— Удачи, — сказал доктор Иолли, подавая ему вожжи.

Лен похлопал по холке Гнедого, который нетерпеливо гарцевал у окошка тетушки Миллу, Анэ махнула нам платочком. Мы поехали.

Уж и не знаю, что меня потянуло уехать из моего любимого замка! Путешествие вдвоем с тетушкой Миллу оказалось таким скучным, что и представить себе нельзя! Тетя Миллу молчала всю дорогу, а я помнил ее строгий наказ и поэтому тоже молчал: а вдруг она решит, что я ною? Я с тоской смотрел в окно, хотя смотреть там было не на что. Сначала была одна трава, потом мы переехали границу, и дорогу обступил сплошной черный лес. Я заснул, а проснулся уже в городе.

Как мне и было обещано, в Эффре мы почти не задержались. Мы быстро проехали по нашей улице, я увидел свой дом — несколько окошек тускло светились. Я успел увидеть темное окно высоко, под крышей. Мне даже показалось, что я вижу за ним маму… Я немедленно загрустил. Я собрался было заплакать, да вспомнил, что нельзя. Мы свернули за угол, и дом скрылся из виду.

Тетушка очень быстро купила все, что нам требовалось, и уселась на козлы. Странника она отправила отдыхать в карету. Пожилой ученый уснул, едва уселся напротив меня. Мы повернули обратно. Мы снова проехали мимо моего дома, и я, чтобы не зареветь, попытался подумать о чем-нибудь хорошем. Я вспомнил о лягушке Жабите. Я очень хотел, чтобы она проснулась. И я мечтал, чтобы это случилось на моих глазах.

Подумав, что Жабита может проснуться без меня, я так разволновался, что мигом перестал тосковать по дому и стал начал мысленно подгонять лошадок и тетушку Миллу…

Но лошадки бежали ровной рысью, Миллу не понукала их. Да еще, как на грех, спустя пару часов ей втемяшилось остановиться. Она решила, что всем, включая лошадей, необходимо передохнуть и перекусить. Выбрав подходящее место, тетушка остановила карету и велела нам выходить.

Мы остановились на унылом берегу небольшой речки.

Странник, зевая спросонок, пошел распрягать лошадей, а тетушка Миллу, расстелив на траве чистый белый платок, начала вытаскивать из сумок еду. Я отошел и сел поодаль, чтобы не видеть, как она неторопливо и тщательно нарезает хлеб, холодное мясо, сыр и расставляет на скатерти кружки. Я боялся заныть от нетерпения.

Когда все было готово, Миллу позвала странника, который к тому времени распряг лошадок и развесил сбрую прямо на карете. Я изо всех сил старался дать понять, что я очень спешу. Я торопливо затолкал в себя три ломтя хлеба с ветчиной и едва не захлебнулся, глотая компот, но все было тщетно. Миллу и странник, закусывая, вели неспешную беседу… Я расстроился, отвернулся от скатерки и сел, обхватив колени руками и глядя на реку.

Прямо передо мною тихо шелестел прибрежный тростник. Там, у его корней, невидимо струилась темная река… Внезапно я почувствовал, что меня так и тянет туда, в таинственные заросли, к черной, как сама ночь, воде…

Нельзя сказать, что я ринулся к ней, недолго думая. Я вообще не думал нисколько. Я одумался, лишь когда с разбегу по пояс провалился в холодную воду. Я споткнулся о гадкие осклизлые стебли и едва не окунулся с головой. Я порезал руку об острый жесткий лист. Я заревел от страха… Но тетушка Миллу уже крепко держала меня за шкирку.

— Да ты что, совсем сдурел?! — кричала она, таща меня к берегу.— — И как только ума хватило?! Погоди, вот вернемся в замок, все расскажу доктору! А ну перестань упираться, маленький разбойник!

— Я не упира-а-а-а!.. — ревел я, и это было сущей правдой.

—Он за что-то зацепился, — сказал, помогая Миллу, странник.

— Вечно подберет какую-нибудь гадость! — продолжала возмущаться все еще испуганная тетушка Миллу.

Это она, конечно, хватила! Я никогда ничего не подбирал. А эта штука сама ко мне прилипла…

— Взгляните-ка, госпожа Миллу, — промолвил странник, отцепляя от моих мокрых грязных штанов какие-то тонкие досочки со штырьками и веревочками.

— Ну, что там еще? — устало спросила тетя Миллу.

— Любопытно, — молвил странник, пробуя что-то сложить из хрупких мокрых кусочков, — ох, да это же…

— Лютня! — удивилась Миллу, отпуская мой воротник. — Как она могла оказаться в реке?

— Наверное, она сломалась, и кто-то положил ее в воду, — отвечал, разглядывая дощечки, странник, — у музыкантов когда-то был такой обычай.

Он замолчал, внимательно разглядывая неожиданную находку.

— Миллу, у нас нет свечей? — вдруг спросил он.

— Есть, а зачем вам они? — спросила тетушка.

— Тут, кажется, что-то написано, — отвечал, всматриваясь, странник, — я попробую прочесть.

Миллу немедленно достала и зажгла пару свечей. Я стоял в сторонке и замерзал в своих мокрых штанах, довольный уже тем, что тетушка, похоже, совсем обо мне забыла.

Она опустилась на колени рядом со странником, держа свечи так, чтобы ему удобнее было читать.

— Ммм, интересно, — промурлыкал странник, — на остатках верхней деки действительно сохранилась какая-то надпись. Она сделана в виде рисунка… Буквы древневеданские… Да, лишь немногие ученые могли бы прочесть то, что здесь написано. Не подумайте, что я хвастаюсь, но я один из них. Я всю жизнь изучал подобные вещи…

— Ну, и что там написано? — спросила, сгорая от любопытства, тетя Миллу.

— Немного терпения, — прощурился странник, — сейчас, сейчас… Тут два слова. От первого, увы осталось несколько букв, но по ним можно догадаться… Да, да, конечно… Странно. Необычно!.. Любопытно…

— Ну?! — вскричала тетушка Миллу.

— Похоже, — молвил странник, — что надпись читается как «Королева Каллистэ», или что-то в этом роде. Как я сказал, от первого слова осталось лишь четыре буквы: о-о-ле…

— О-о-ле, — повторила Миллу, — Каллистэ…

Через несколько мгновений деревья вокруг содрогнулись от пронзительного вопля. Миллу, уронив свечки, вскочила на ноги. Следом за нею вскочил и завопил странник. К ним подбежал Гнедой и заржал так, что я поскорее заткнул уши. Я тоже завопил — от страха. Ведь это ужасно — оказаться в незнакомом месте вдали от дома в компании трех сумасшедших!..

Они сначала немного поорали, а потом стали прыгать на месте, хлопать в ладоши, бить копытами, смеяться, плакать, вставать на дыбы и виснуть друг у друга на шее! Я хотел было задать стрекача, когда тетушка Миллу неожиданно бросилась ко мне, размазывая по щекам слезы. Я уже повернулся, чтобы убежать, но тетушка схватила меня на руки и закружила, прижав к груди.

— Мы вспомнили, вспомнили! — повторяла она. — Малыш, мы вспомнили!

— Нет никакой Мертвой Земли, есть Каллистэ! — промолвил, всхлипывая, странник.

— И король Каллистэ!..

— И корона!..

Потом оба неожиданно замолчали и, взглянув друг на друга, тихо произнесли:

— И Край Света!

Миллу опустила меня на землю и стала лихорадочно собирать вещи. Странник побежал к лошадям. Гнедой носился вокруг нас, взбрыкивая от радости. Я тоже вздохнул с облегчением. Похоже, меня не накажут. Единственной неприятностью оставались мокрые штаны. Про них забыли все, кроме меня, а напоминать о них мне не хотелось. Я терпеливо мерз около кареты. Мне казалось, что ветер еще никогда не был таким пронизывающим.

Впрочем, это мне вовсе не показалось. Я посмотрел на траву: по ней пробегали волны. Над головой я услыхал шорох и скрип…

— Что это? — удивилась тетушка Миллу. — Я целую вечность не слыхала, как шумит лес!..

— Ветер проснулся, — молвил странник; его глаза сверкали, — вестник Небес… Скоро все изменится!

Ох, и задал он жару нашим лошадкам! Карета неслась, как бешеная. Я и не заметил, как мы уже очутились в…

— Каллистэ! — вздохнула Миллу, глянув в окно.

Больше она ничего не говорила. Я тоже. Я боялся прикусить язык и изо всех сил держался руками за сиденье. Теперь я не был уверен, что не хочу ехать помедленнее… Я боялся, что наша карета вот-вот развалится. С содроганием сердца я прислушивалась к ее грозному скрипу, к свисту кнута, к возгласам нашего возницы, к топоту копыт и храпу лошадок… И вдруг я подумал, что мне чего-то недостает…

— А где Гнедой?! — воскликнул я, глянув в окно.

Миллу подпрыгнула на месте и, высунувшись, закричала страннику, чтобы тот остановился. Мы выбежали из кареты и стали звать Гнедого, но напрасно: его нигде не было.

— Поворачивай, — велела тетя Миллу, — он остался далеко позади! Ах, что с ним стряслось?! Может, он споткнулся и сломал ногу!.. Может, мы его загнали!..

Она схватила меня подмышку и запрыгнула в карету. Странник повернул лошадей и погнал назад. Лошадки бежали рысью, а мы зорко глядели по сторонам… Гнедого нигде не было. Мы с Миллу начали плакать. Я тоже испугался, что с конем случилось что-нибудь плохое. Я даже забыл про мокрые штаны, хотя к тому времени я весь трясся от холода.

Неожиданно карета стала замедлять ход, а вскоре и вовсе остановилась. Мы услышали, как странник спрыгнул с козел.

— Здравствуйте, господин, — обратился он к кому-то, — что вы делаете в этих пустынных краях? Вы не заблудились?..

Никто не ответил.

— Вам не нужна помощь?

Я высунулся и увидел стоящего на дороге незнакомого мужчину в темном плаще. Он покачал головой.

— А вы не видали где-нибудь поблизости гнедого коня? — продолжал спрашивать странник. — Мы его потеряли…

— Коня больше нет, — тихо ответил незнакомец.

Услыхав его голос, тетушка Миллу выскочила из кареты и опрометью бросилась к незнакомцу. Я с изумлением смотрел, как она падает в его объятия!..