Заседание 161. Это страшное слово «праздник»

Доброй пятницы, дорогие сёстры. Мужайтесь. Впереди трудное время: выходные. Выдержим это испытание с честью.

Повезло тем, для кого эти страшные дни — единственный шанс навести порядок в жилище, постирать, обеспечить семью пропитанием на следующие пять рабочих дней и так далее.

А тем, кто в выходные должен отдыхать, — тем что делать?

Я понимаю, что таких бедолаг среди женщин немного. Но они тоже наши сёстры! Неужели их участь оставит нас равнодушными?!

Нам с вами трудно ничего не делать целый час. А им придётся ничего не делать 48 часов!

Допустим, половину этого времени можно попытаться проспать. Но остаются ещё целые сутки чистого времени, которое надо будет как-то убить, чтобы не сойти с ума от безделья.

Не столько, впрочем, от безделья, сколько от того факта, что между ними и… ими вдруг не возвышается никакой стены в виде работы, домашних дел, обязательств перед родными и всего такого прочего.

Телевизор (Интернет), конечно, выручит. Но — вдруг отключат свет?

И человеку таки придётся остаться наедине с собой, а это же страшно…

Страшно, потому что нам с детства запрещали разговаривать с незнакомцами.

В комментариях к предыдущему заседанию некоторые сёстры отметили, что провести час без всякого дела для них тот ещё квест. Могу от себя добавить: от сих сестёр первая есмь аз.

Да, и мне с детства внушали, что человек рождён для того, чтобы работать. А лучший отдых — это смена занятия. Устала на работе работать — дома приберись. Устала дома пахать — вот тебе эпические шесть соток. На заре встала, в полночь упала в постель — вот она, жизнь, наполненная смыслом. А если ни одно из занятий тебе не нравится, то это ещё круче, потому что тогда жизнь будет наполнена сплошным «чистым» подвигом. В ней не будет места позорному эгоистичному «для себя».

Конечно, подобная жизнь вряд ли будет счастливым приключением, но ведь жизнь — она не для того, чтобы радоваться. Она для того, чтобы… да кто ж её знает, для чего. Родили — вот и живу. Тяну лямку от роддома до могилы. Говорят, если тут помучиться, то потом можно в рай попасть. Хотя гарантий нет, там отсев очень высокий и конкурс миллион человек на место. А конкурс, соответственно, кто больше мучился. Проскакивают, правда, иногда те, кто много в жизни радовался, даже если трудности возникали, но это, ясное дело, блатные. Нам не светит.

… В общем, хватит ерничать, давайте серьёзно.

Отдыхать мы не умеем. Это ясно. Когда у нас кончаются дела, мы либо выдумываем себе новые, особенно дома. Это не проблема, домашние дела, как известно, не заканчиваются, поскольку по сути своей являются разновидностью ремонта.

Выезжая на природу, мы берём с собой мангал и что-нибудь громкопоющее. Ну и выпить. Потому что если не выпить, то расслабиться не получится.

А в Интернете — бесконечные тренинги по тайм-менеджменту и увеличению эффективности. И мода на почти круглосуточную активность. А спать — это вообще дурная привычка…

А теперь вспомним, например, Библию. Седьмой день — Господу Богу. Пребывать в покое. Во времена ветхозаветные за субботний труд и прибить могли. Про буквальное понимание всего на свете тома учебников по психиатрии написаны. Но сама по себе заповедь не на пустом месте дана. Человеку необходимо время, когда от вообще ничего не делает. То есть вообще ничего. Сидит и всё. Не спит, не читает, не в Интернет пырится.

Я проводила над собою бесчеловечные эксперименты: заводила таймер на 40 минут, садилась и пыталась ничего не делать. Предполагается, что в это самое время человек остаётся наедине с Богом и с собой. Ага. Минут через пять неодолимо тянуло к феназепаму, поскольку откуда-то изнутри начинала лезть безымянная тревога.

Впрочем, она исчезала, поскольку ещё через минуту я уже ловила себя на мыслях. На всяких. Особенно на мыслях о том, что нужно непременно и срочно не забыть сделать, как только прозвенит чёртов таймер. Разумеется, плечи уже напряжены, подбородок судорожно приподнят, зубы сжаты…

Отдых, блин. Встреча, блин, с собой…

Особенно обидно, что мой племянник восемнадцати лет от роду умеет это всю жизнь: сесть, расслабиться и «просто смотреть».

Впрочем, Стефан родился и вырос в Боснии. Говорит на трёх языках, играет на фортепиано, душа любого коллектива, бешено работоспособен и необъяснимо спокоен. Безуспешно пытался объяснить нам, русским, в десять раз больше суетящимся и в десять раз меньше успевающим, что такое «ничего не делать вообще».

Можно было бы списать на сравнительно лучшие условия жизни… Но нельзя, поскольку, когда Стефан родился, его родители жили в квартире родителей его отца. Две комнаты — две семьи. Кухни в тех краях не принято делать в принципе: кухонный угол — предел мечтаний хозяйки. И кондиционеров тогда не было, летом спали ногами в тазике с водой. Вчетвером в одной кровати. А если глуховатый дедушка допоздна на полной громкости смотрел футбол — то спали под футбол, потому что сын в доме отца не хозяин.

А ещё там только что в очередной раз приутихла вечная междоусобная война. Мостар — город наполовину христианский, наполовину мусульманский. Во время войны у будущей бабушки Стефана — у единственной в доме — была газовая плитка. И все соседки с утра приходили к ней варить кофе. Потому что с утра надо пить кофе. Даже если война и стреляют. И даже если сегодня умирать, то, пока не умер, надо жить. И пить кофе в девять утра.

Сейчас родители Стефана получили собственную квартиру в том же доме, но в девять утра поднимаются пить кофе к родителям. А Стефан, который закончил две школы — обычную и музыкальную, плюс кружкИ, плюс разная внеклассная нагрузка, всё равно умеет «просто сидеть и смотреть».

Что касается меня, то я твёрдо решила тоже этому научиться. Уйти как можно дальше от «Люда бездельничает = Люда плохая». Да, разумеется, такой подход у нас в крови через двести поколений. Менталитет. Но менталитет менталитетом, а я за себя сама отвечаю и уйти из-под гнёта социалистического, а теперь — капиталистического осознавания себя не как человека, а как функции, вполне мне по силам.

Хотя я уже убедилась, что искусство отдыха для меня достаточно сложное, поскольку я совершенно не владею им на уровне рефлекса. Это как пение. Есть люди с поставленными от природы голосами, их учить нечему. А вот с теми, кто природную постановку утратил, приходится возиться годами. И не для того чтобы научить. А для того чтобы вернуть человеку врождённое умение. Ибо все родились певцами. Ни один младенец ещё не охрип от рёва сутки напролёт.

Так же, как и все родились людьми. Не врачами-учителями-космонавтами. Просто людьми. Но ощущать себя просто человеком нас точно так же отучили в раннем детстве. Человек обязан хотеть быть кем-то. И вовсе при этом не обязан просто хотеть быть. И как бы получалось, что если я не хочу кем-то быть, то я неправильный ребёнок. У меня нет мечты. А если у меня есть мечта, но я не ложусь костьми для достижения её, то я тоже неправильная девочка.

Одного моего знакомого так запарили с этим «кем ты хочешь быть», что он до сих пор — а он старше меня — не хочет быть никем. Но при этом не может не работать и не носиться по делам…

Итак, давайте признаемся честно: отдых для нас — нечто из области сверхумений. То, как мы проводим свой досуг, нельзя назвать отдыхом. Потому что отдых начинается не с покоя тела, а с покоя мыслей. То, что Стефан называет «просто сидеть и смотреть».

Для начала нужно осознать: дела не кончатся НИКОГДА. Но их можно закончить. Или — чаще — просто прекратить. На время. И сделать это нужно самостоятельно.

В некотором роде людям, работающим по найму, проще — расписание. Но я фрилансер. У фрилансеров — как потопаешь, так и полопаешь. И всегда существует искушение «написать ещё одну статейку, а уже потом пойти прогуляться». Загвоздка в том, что «потом» уже ничего не хочется по причине заработанности. Можно, конечно, выволочь себя, полудохлую, на прогулку, но получить удовольствие не получится — проверено.

Или «вот сейчас всё уберу, а потому уже займусь любимым вязанием». Неверно. Когда вы всё уберёте, то, во-первых, уже будет ночь. И даже если ещё не будет, у вас уже не будет сил на любимое дело.

Для меня было большим открытием, что почти ВСЕ (не считая аварий) домашние дела можно отложить. По крайней мере, женщине, которая не имеет на руках грудного младенца. Хотя в принципе — разумеется, я рассуждаю лишь умозрительно — даже если женщина имеет на руках грудного младенца, то при наличии адекватного мужа она всё равно может позволить себе хотя бы час в неделю. Про неадекватных мужей здесь не будем, тем более что я про них ничего не знаю.

Для начала следует понять, что невозможность отдыха — это субъективная реальность, а отнюдь не объективная. Возможно, сейчас кто-то обзовёт меня Капитаном Очевидность, но лично для меня это было открытием. Мы сами изобретаем массу способов, как избежать отдыха, но это доведено в нас до такого автоматизма, что мы сами не замечаем, как наше сознание обосновывает абсолютную невозможность откладывания на потом мытья полов или посуды.

Если нам некогда отдыхать, значит, мы сами так устроили свою жизнь. Или согласились, чтобы кто-то устроил её за нас именно таким образом. Это был наш выбор. Мы сделали всё, чтобы исключить возможность нашей встречи с собой.

Потому что, к сожалению, чаще всего это — встреча с незнакомцем.