Привет, сестрёнка, как поживаешь? Я знаю, что ты никак не поживаешь, потому что тебя нет и никогда не было, но это, разумеется, не повод, чтобы не писать тебе хотя бы изредка. Вот, выдалась у меня свободная минутка размером в несколько часов, так почему бы нам немного не поговорить?

О чём? Да всё о том же. Поскольку мы с тобой сёстры, практически двойняшки (ну разве что я постарше лет на несколько), то я в курсе всех твоих текущих проблем. Я знаю, что ты сейчас скорее всего грустишь и не знаешь как быть. Вот я тебе и пишу, потому что прекрасно помню себя в твоём возрасте.

Итак, сестра, сегодня я узнала, что ты влюблена. Впервые или нет – неважно, уж если мы влюблены, то это всегда как впервые. И ты думаешь (впервые или снова), что твоё счастье зависит от его благосклонного взгляда. Что делать: во всех книжках, которые мы с тобою читали в таком страшном количестве (и за это наши учительницы литературы возлагали на нас большие надежды), чёрным по белому было написано: главное счастье человека заключается во взаимной любви.

Главное же несчастье – соответственно, в невзаимной.

Книжки приучили нас к тому, что от нас в этой области мало что зависит. Книжки заставили нас относиться к любви как к высшей силе, безжалостной и непреодолимой. Она может вознести на небеса, она может ввергнуть в бездну адских мук. Мы бессильны. И это бессилие сладостно. Сладостно – ибо многократно воспето столь высокими и прекрасными словами, что жизнь без страдания кажется нам чем-то низменным и почти неприличным.

Ведь я права сестра? Ведь если я сейчас предложу тебе полкоролевства, а за это отниму у тебя твои страдания, ты с негодованием вышвырнешь меня за дверь (спасибо если не в окно).

Да, мы с тобой девчонки суровые.

Но, скажу я тебе, это значит только одно: ты ещё ни разу не доходила до дна. Ты стояла над бездной и представляла себе падение как полёт, но ещё ни разу не падала. Иначе сейчас ты не сидела бы у окна в томной печали, не лила бы слёз в подушку. Ты бы – только не удивляйся —  рассекала на велосипеде по парку, беззаботно улыбаясь последним лучам осеннего солнца и думая про будущий Новый Год. Нет, это не значит, что ты совсем перестала бы думать о нём, но…

Ах, сестрёнка, если бы ты хотя бы один раз пострадала по-настоящему, ты бы поняла, что только выдуманные страдания могут быть прекрасными. Когда же ты реально посмотришь в лицо смерти или безумию, всё твоё существо, если в нём сохранились остатки жизни, рванётся к свету, наплевав на лучшие образцы мировой литературы и общественное мнение заодно.

Надеюсь, ты всё ещё читаешь моё письмо? Читаешь, я знаю. Мы с тобой никогда не могли прекратить чтение на середине. Поэтому я продолжаю.

Сейчас ты в том упоительном состоянии, когда все достоинства предмета кажутся умопомрачительными а все недостатки – очаровательными. Вы ведь ещё толком и не общались. Да, была случайная поездка в лифте, когда тебе показалось, что он нервничает, находясь рядом с тобой, и ты уже полмесяца рассматриваешь эти двадцать секунд под микроскопом, пытаясь убедиться в том, что это волнение было от страстной любви.

А может, ему просто жали новые туфли?

… а теперь вытащи письмо из мусорного ведра, расправь и читай дальше.

Милая сестрёнка, поверь, я вовсе не исключаю первого варианта. И, возможно, уже послезавтра, когда вы снова окажетесь в одном лифте, лифт застрянет между этажами, и через пару часов вы выйдете на свободу женихом и невестой. Я не смеюсь. В конце концов, выбор всегда делает женщина. Но что делать, если кто-то успел сделать этот выбор раньше тебя?

Ты, конечно, можешь прыгнуть с десятого этажа. И пусть он поймёт, что ты его любила гораздо больше, чем та, другая. И порыдает над гробом. А при наилучшем раскладе и сам повесится над твоей могилой. Тебе, правда, уже будет всё равно. Но это будет потом, не сейчас.

Ещё ты можешь назло выйти замуж за первого встречного и, поскорее родив мальчика, назвать его заветным именем. И дальше жить только для него, а вернее – им. А что, тоже вполне себе трагично. Правда, не советую при таких раскладах рожать девочку: она будет постоянно напоминать тебе постылого мужа.

Ещё можно стать стервой и пуститься во все тяжкие. Тоже вариант: уж ломать, так до основания.  Лет через двадцать будешь очень колоритной дамой с горящим взглядом, циничным юмором, кучей невнятных поклонников, изящным мундштуком и букетом изысканных болезней. В сущности, то же самое, что с десятого этажа, но значительно дольше.

Ещё можно пойти в монастырь. Или хотя бы просто завернуться в чёрный платок и юбку до пят, обмотаться чётками и убедить себя, что всё равно скоро опять Конец Света. Если попадётся подходящий батюшка, который не станет тебя разубеждать, а сможет направить твоё разочарование на благо своего прихода, то уже лет через пять ты опять-таки превратишься в очень колоритную особу (тоже с горящим взглядом, букетом болезней, но без юмора вообще), а обычные люди начнут шарахаться не только от тебя, но на всякий случай и от всех верующих и церкви в целом.

Что приятно – во всех случаях твоё поведение будет оправдано. Ибо, как уже сказано выше, любовь, как её рисует наше сознание – сила непреодолимая и роковая. А мы не виноватые. И нас всем будет очень жалко. Потому что трагических героинь всегда жалко, поэтому мы и стремимся им подражать, правда?

Мы любим их вместо того чтобы любить себя.

Потому что любить себя – это тяжело. Любить себя – это значит заставить себя вынуть лицо из подушки, утереть сопли и слёзы, и поставить перед тем фактом, что, если мы захотим пустить свою жизнь под откос, это будет только наша воля и наша вина. И никаких оправданий несчастной жизни не существует. Мы страдаем потому что хотим страдать и используем для этого все возможности, начиная от реальных и кончая выдуманными.

И несчастная любовь – лишь одна из таких причин. Я больше скажу: даже если твой текущий роман закончится свадьбой, это не гарантирует тебе светлого будущего. Если ты не умеешь быть счастливой независимо ни от каких внешних обстоятельств, ты не будешь счастлива, даже если все твои желания начнут исполняться без перерыва на обед.

Сейчас ты мне не веришь, сестрёнка, я знаю. Тебе кажется – он придёт, признается в любви, и твоя жизнь станет раем. Или ты узнаешь, что он любит другую – и твоя жизнь станет адом. Но скорее всего всё будет совсем не так, как ты себе представляешь. Честно. Ты проиграла в голове сто вариантов, а наяву случится сто первый. Это нормально. И это, кстати, обнадёживает.  Ведь мы с тобой не станем прыгать с десятого этажа, пока не узнаем «ну а чем же всё закончилось-то?»

Да здравствует наше любопытство, сестрёнка. И слава Творцу, Который не устаёт давать ему пищу. Слава Автору, Который никогда не пишет трагедий, если персонажи не принуждают Его к этому своей гордыней.

Сейчас мне только жаль твоего времени. Когда доживёшь до моих лет, будешь вздыхать: ах, почему бы мне параллельно с воздыханиями было не выучить, например, ещё один иностранный язык? Или заняться танцами. Или сходить на ролевую тусовку. Или просто сесть на велосипед и поехать покататься, жмурясь на последние лучи осеннего солнца и думать про то, что уже скоро Новый Год.