Читайте также: Заседание 59. В пути. Глава шестая

Кузнецова жена немедленно смекнула, к чему клонится дело, и сообщила соседкам, что любезный господин доктор, возможно, заберет с собой бедняжку Анэ. Женщины обрадовались: они, все-таки, были не без сердца и переживали за судьбу сироты. Девочку, едва она проснулась, увели в соседний дом, вымыли, причесали и приодели, попутно надавав кучу советов, как ей следует себя вести, чтобы завоевать расположение господина доктора.    

Когда на вечерней перевязке доктор  похвалил студента Иолли, сказав, что из него выйдет толк, хозяйка подумала, что и его удастся сплавить подальше. Деревенские мужики обрадовались: этот бестолковый парень всегда умудрялся причинить родному поселку большой ущерб. Иолли любил выпить, и это обыкновенно кончалось, в лучшем случае, серьезной дракой, а два года назад из-за него и вовсе сгорело полдеревни. Соседи потихоньку вызвали к себе студента и торжественно вручили ему сумму, необходимую для путешествия в Интэллу. Когда Иолли попытался поблагодарить их, соседи предупредили, что, если он посмеет вернуться обратно, его встретят вилами. Посему они в один голос советовали студенту, на случай неудачи на экзамене, стараться во всем угождать господину доктору.

Девочка и студент превзошли себя. Анэ ходила, опустив глазки долу, и выполняла все поручения хозяйки с кроткой улыбкой. Иолли на лету схватывал замечания доктора и час от часу становился все ловчее и искуснее. Лен, которому  милая девочка нравилась все больше и больше, не упускал случая подбодрить ее улыбкой, правда, улыбка эта день за днем становилась все более смущенной. Хозяйка время от времени громко вздыхала, что такая красавица и умница, как Анэ, обречена прозябать в глуши, тогда как ей с ее талантами нужно было бы жить в большом городе.

Раненые из местных, посвященные в хитрый план своими родными, не менее громко восхищались студентом Иолли, говоря, что в жизни не встречали такого умелого и заботливого брата милосердия.

Тем временем  больные потихоньку выздоравливали. Многие уже разошлись и разъехались по домам — среди посетителей сгоревшей харчевни были также и жители соседних хуторов и селений. Но все они вскоре возвращались — с подарками для доктора Ивара  и  хворающими родственниками.

Убитого хозяина гостиницы и всех, кто погиб вместе с ним, хоронили, как того требовали местные обычаи, на третий день. На кладбище собралась почти вся деревня. Во время погребального обряда родственники покойных, как им и положено, плакали, а остальные обсуждали погоду.

Погода за последние три дня никак не менялась: по-прежнему небо окутывали тяжелые серые облака.

— Все тучи и тучи! — громко ворчала какая-то древняя старуха. — И что за напасть такая?! Каково теперь душенькам на небо идти? Пойдет душенька на небо, а тучи ее и не пустят!

Женщины тревожно шептались, даже мужчины выглядели мрачно. Плач у могил стал еще отчаяннее.

Доктор Ивар  и студент Иолли также присутствовали на похоронах вместе с Анэ и Леном, который, едва встав на ноги, следовал за девочкой, как верный паж за своей королевой. Анэ плакала, сидя у дедушкиной могилы. Слова старухи заставляли ее содрогаться от ужаса.

— Несчастные, темные люди! — вещал вполголоса студент Иолли. — Вольно же им пугать себя разными небылицами! Воистину, свет несет нам наука, которая ясно говорит, что никакой души у человека…

Поскольку студент разглагольствовал только для того, чтобы произвести впечатление на Ивара,  ему было интересно узнать, как господин доктор относится к его словам. Иолли одним глазом покосился на своего строгого наставника — и уставился на него, разинув рот: доктор, точно так же, как и все прочие люди на кладбище, с мучительной тревогой вглядывался  в небо.  Студент страшно сконфузился.

— Разумеется, я могу ошибаться, — поспешил прибавить он, — без сомнения, доктор, я знаю о мире гораздо меньше вас…

Но Ивар, похоже,  не слушал его. Подойдя к Лену, доктор взял мальчика за руку.

— Пойдем, — сказал Ивар, скорбно взглянув на Анэ.

Недоумевающий Иолли поплелся следом.

Бедная Анэ и не заметила, как все разошлись, и кладбище опустело. Она сидела около свежей могилы и горько рыдала. Девочка вспомнила все обиды, которые причинила дорогому дедушке и думала о душах, которые бьются о серую стену туч, как птички о прутья клетки.

«Ах, если бы волшебный камень не испортился! — думала Анэ. — Он бы помог им!»

Без надежды достала она подарок и посмотрела на него. Да, камень начал терять свою прозрачность. Раньше он напоминал пронизанную солнцем каплю дождя, а скоро, вероятно, станет похож на обыкновенный янтарь…

Анэ уже хотела спрятать его обратно в карман… но внезапно на кладбищенскую поляну хлынули потоки солнечных лучей! На мгновение Анэ словно ослепла — от яркого света и от нежданной радости. Потом в ветвях ближней рощи загомонили птицы. Тучи расходились, и тем, кто видел это, казалось, что небо еще никогда не было таким синим. Анэ, заливаясь слезами, улыбнулась этой синеве; по ее рукам прыгали солнечные зайчики.

Когда доктор Ивар покидал деревню, его вышла провожать целая толпа народу.  Молодого врача одарили на дорожку деньгами, одеждой, провизией и повозкой, в которую все это было сложено. В повозку запрягли двух лошадей доктора — Дымку и Ветра (конечно, Подарок уговорил взять в компанию и вороного). За несколько дней лошади отдохнули и немного отъелись, и, хотя ноги у них, несмотря на лечение, все еще болели, тащить маленькую тележку было им по силам.  Около тележки стояли, держа в руках узелки, студент Иолли и маленькая Анэ. Поскольку доктор Ивар так и не предложил им ехать вместе, жители деревни придумали другой план. Они сказали, что Иолли решил составить господину доктору  компанию для далекого путешествия, и что студент захотел взять с собой сиротку Анэ, так что, «вы уж там слегка приглядите за ними, пожалуйста!». Доктор  вздохнул, покачал головой и усадил Анэ в повозку. Лен сел верхом на Подарка, и компания тронулась в путь.

Идти им было весело. Анэ, Жабита, Подарок и Иолли по очереди пели песни или рассказывали сказки — кто что умел. Студент, к тому же, вспоминал разные смешные истории из студенческой жизни, над которыми ржали даже больные лошади, и даже печальный Ивар улыбнулся пару раз. Сам доктор молчал и выглядел обеспокоенным.

— Простите, доктор, — не выдержал, наконец, Иолли, — не могли бы вы объяснить причину вашей тревоги?

— Не обращайте на меня внимания, Иолли, — отвечал Ивар, — просто я сожалею о том, что мое путешествие так затянулось…

— А зачем вам спешить, доктор? — беззаботно улыбнулся студент. —  Посмотрите кругом, какая красота… О, а это что такое?

В придорожной траве лежал какой-то предмет. Анэ тоже увидела его и остановила повозку.

— Это дедушкина лютня, — сказала она, поникая головой, — любимая.

— Сломанная, — вздохнул Лен.

Ивар молча поднял с земли хрупкие деревяшки. Иолли подошел поближе.

— Старинная! — присвистнул студент. — Дорогая, небось… была. Может, ее можно починить?.. Э, осторожней, доктор!

Ибо тот  внезапно едва не уронил остатки несчастного инструмента.

— Что случилось? — спросил Иолли.

— Как она попала сюда?! — странным голосом проговорил Ивар.

— Ну, вероятно, тут проходил скурондский обоз, — пожал плечами студент, — тот самый, который сжег гостиницу… Они же забрали все подчистую… А что, вам знаком этот инструмент?..

Ивар не ответил. Отвернувшись от друзей, он стоял неподвижно и смотрел вдаль. Иолли забеспокоился.

— Э… доктор, я что-нибудь не то сказал? — спросил студент, легонько трогая доктора за плечо.

— Что? — встрепенулся Ивар. — Ах, нет, нет, все хорошо!.. Знаете что, постойте здесь немного, я сейчас вернусь.

По-прежнему пряча лицо и прижимая к груди обломки лютни, Ивар бегом скрылся в придорожном лесу. Друзья в недоумении смотрели ему вслед.

— Странно, с чего это он так расстроился? — промолвил студент. — Ну, деревяшка, и деревяшка!..

— Это не деревяшка! — обиженно возразила Анэ. — Между прочим, эта лютня стоила, как говорил дедушка, дороже всей нашей гостиницы! Она была очень  древняя!.. Дедушка пытался изучить ее историю… Он спрашивал у лучших мастеров, и один из них сказал, что, возможно, этот инструмент принадлежал королю Ооле Каллистэ Первому…

— Вот уж драгоценность! — усмехнулся Иолли. — Если так, твоему деду подобало бы разбить ее своими руками!..

— Лютня не виновата, что у нее когда-то был плохой хозяин! — возразила Анэ.

— Ооле Каллистэ Первый был не просто плохой, — назидательно произнес студент. — Он был самый ужасный из всех ужасных злодеев! Он повсюду сеял вражду и ненависть! Это он втянул Восток в ужасную и несправедливую войну с Западом! В той битве погибли тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей!.. А его потомки? В то время, как весь остальной мир освободился от рабства, они продолжали тиранить свой несчастный народ! Они не хотели, отказавшись от власти, подарить подданным свободу! Они были ослеплены жестокостью и властолюбием, и что из этого вышло? Их племя выродилось. Последняя принцесса несчастной страны стала убийцей собственного жениха! А ее отец спятил. Ему померещилось, что некто хочет отобрать у него корону. Он стал подозревать всех подряд, и в конце концов велел увезти корону подальше, после чего скончался от тоски и горя!.. Разве ты ничего этого не знаешь?

— Да все я знаю! — с досадой молвила Анэ. — Не учи ученую, я прочла гораздо больше книжек чем ты, между прочим!.. Но, в конце концов, какое нам вообще дело до этого Ооле Каллистэ Первого?

— Мы должны помнить позорные страницы собственной истории, чтобы не повторять их! — торжественно проговорил студент Иолли. — Не правда ли, господин доктор?

Ивар как раз воротился — уже без лютни. Он вышел на дорогу и спросил:

— А о чем речь?

— Мы говорим о том, — важно отвечал студент Иолли, — что вся история Востока была, в сущности, бесконечной чередой кровавых преступлений. Все эти ужасные войны с несчастным Западом… заметьте, они прекратились, как только исчез последний король Илиантэ — тоже неприятная личность, между прочим!.. Какое счастье, что современная наука смогла, наконец,  разрушить гибельные чары лжи и спасти нас от…

Тут студент осекся. Он увидел, как прекрасное лицо Ивара вспыхнуло от возмущения. Синие глаза сверкнули гневом… но еще больше в его взгляде было страдания.

— Да как вы смеете… — начал было Ивар, и тут очнулись лошади, Лен и Подарок с Жабитой.

До сих пор эти пятеро молчали. Слушая чудовищные слова Иолли и Анэ, они утратили дар речи. Теперь, придя в себя, они всем скопом ринулись на студента Иолли.

— Все вы врете! — квакала Жабита. — Наша история — самая лучшая в мире!

— Я вам не верю! — кричал Лен, вцепившись в Подаркину уздечку. — Ооле Каллистэ Первый — хороший, а тот был не настоящий, мне Подарок сказал!..

— Пусти, я его покусаю! — верещал пони.

Ветер и Дымка громко ржали и били копытами, тряся повозку.

— Неучи деревенские! — сердито крикнула, пытаясь усидеть на тележке, Анэ. — Ооле Каллистэ Первый — злодей и убийца, книжки надо читать!..

— Он хороший, пропади ты со своими книжками!..

— Но Анэ права! — взвыл, отскакивая от Подарка, студент Иолли. — Новые открытия… западные историки считают…

— Уроды они вонючие!

— Ооле Каллистэ Первый — плохой!

— Ооле Каллистэ Первый — хороший!

— Плохой!

— Хороший!

Лошади чуть не перевернули тележку. Ветер исхитрился и лягнул студента.

— Доктор, помогите! — заорал Иолли.

— Доктор, что с вами?! — закричал он еще громче, когда взглянул на Ивара.

Тот сидел на обочине, бледный, как лепестки ромашек, и тяжело дышал, хватаясь за грудь. Спор немедленно прекратился.

— Ивар! Опять!.. — завопил, спрыгивая с Подарка, Лен. — Пожалуйста, не надо!..

Они со студентом бросились на помощь.

— Что?!. Где?!. — восклицал студент, хватая доктор за плечи.

— То в жар, то в холод кидает… — отозвался Ивар. —  Ничего, вроде, прошло…

Он помолчал немного, приходя в себя.

— У меня к вам просьба,  — неожиданно сказал он, — дети, и вы, Иолли, я прошу вас, никогда не говорите плохо  о короле Ооле Каллистэ Первом…

— Но, господин доктор, — робко возразила Анэ, — во всех книжках написано, что…

— Дитя мое, — прервал ее Ивар, — неужели тебе отрадно читать их? Неужели тебе приятно думать, что все твои предки были мерзавцами и злодеями? Неужели ты счастлива была узнать, что живешь на земле, покрытой грехом и позором?..

Ивар поднялся, опираясь на руку Иолли. Лен обнял старшего друга; запрокинув голову, мальчик все еще с тревогой глядел ему в лицо.

Ивар положил ладонь на его русую голову и посмотрел на Анэ и Иолли. Этот взгляд был так печален, что они вздрогнули.

—  Не знаю, что еще сказать вам, — промолвил Ивар, — конечно, король Ооле не был таким уж героем… Но он старался быть честным перед собой и перед подданными, и погиб,  исполняя свой долг. Думаю, этого достаточно, чтобы не называть его негодяем?

Иолли и Анэ растерянно молчали.

— Хорошо, господин доктор, — развел руками студент, — как скажете! Вам, конечно, виднее!..

Доктор Ивар  велел спутникам занять свои места. Они продолжили  путь.

Студент Иолли, слегка поотстав от повозки, окликнул доктора Ивара и, когда тот подошел к нему, взволнованно прошептал:

— И все-таки, господин доктор, мы должны серьезно поговорить! Я считаю, что эти ваши припадки не случайны. Вероятно, вы чем-то серьезно больны… И вы обязаны поставить меня в известность относительно вашего заболевания. В конце концов, если вам небезразлична судьба пони и мальчика…

— Мне действительно небезразлична их судьба, — сказал  Ивар, — И, хотя я не болен, мне нужна помощь… Послушайте, Иолли, я прекрасно понимаю: и вы, и Анэ надеетесь, что доктор Ивар позаботится о вашем дальнейшем благополучии…

Студент покраснел, как свекла, и пробормотал нечто невнятное.

— Я вовсе не отказываюсь от этого, — продолжал Ивар, — одного лишь не могу обещать: заботиться о вас постоянно. Видите ли, Иолли, возможно, мне рано или поздно придется покинуть вас…

— Доктор, я пойду с вами на край света! — загорелся студент. — Мы придем в Интэллу, устроим детей, и…

— И вы останетесь с ними, — твердо проговорил Ивар, — вместо меня… если вы действительно хотите помочь.

— Доктор, — после краткого молчания взволнованно проговорил студент, — увы, должен вас предупредить, что, по всеобщему мнению, я совершенно пропащий человек!..

— Кажется, это мнение нельзя назвать всеобщим, — возразил Ивар, — Магистр Интэллийской Школы, должно быть, тоже верит в вас!..

Иолли был растроган. Он утер рукавом непрошенную слезу и промолвил:

— О, да! Доверие господина Магистра для меня драгоценно!.. Так же, как и ваше, доктор! И я сделаю все возможное, чтобы оправдать его!.. Только вот, боюсь, я несколько стеснен в средствах, что вряд ли позволит мне…

— Вот об этом, как раз, не стоит волноваться, — успокоил студента Ивар, — потому что я оставил большое наследство Лену, и вам с Анэ достанется не меньше.

— Благодарю, доктор, — поклонился Иолли. — Простите, не будет ли нескромным спросить, откуда у простого врача столько денег?

— Из королевского тайника замка Каллистэ, — спокойно проговорил Ивар.

При этих словах студент остановился и замер, глядя на Ивара полными ужаса глазами.

— Не спрашивайте меня, откуда мне было известно о его существовании и местоположении, — Ивар продолжал идти вперед. — Это долгая история… Что с вами, коллега? — удивился он, обернувшись.

— Вы… вы были в Мертвых Землях?! — пробормотал студент. — О, нет, друг мой!..

— Простите, я вас не понимаю…

— Дорогой Ивар! — студент чуть не плакал. — Вы же врач, как вы могли так поступить?.. Теперь я понимаю, что значат ваши слова о том, что вы собираетесь нас покинуть!.. Когда нам готовиться?

— К чему? — недоумевал Ивар.

— К похоронам, конечно! О, бедный я, несчастный! — воскликнул студент, бросаясь доктору на шею. — Вы мой  первый и единственный друг! И вот, вы умираете!

— Успокойтесь, я уже не умираю! — Ивар попытался вырваться из его объятий. — Но я по-прежнему не могу понять, о чем вы говорите!..

— Разве вы забыли, доктор? — всхлипывал студент. — Что каждого человека, кто побывал в замке Илиантэ и в Мертвых Землях постигает жестокая болезнь с неизбежным смертельным исходом?

— Пока что я чувствую себя неплохо, — успокоил студента Ивар.

— У вас еще не появились признаки заболевания? У вас не пропало желание жить? Вас не мучают приступы тоски и безнадежности? — спрашивал студент.

—  Тоски? Безнадежности? — молодой врач взглянул на Иолли, и студент опустил взор, потому что вдруг увидел, какую жестокую боль носит в душе приветливый и милый доктор Ивар. — Ничуть не бывало… Однако я буду крайне признателен, если вы перестанете называть Каллистэ Мертвой Землей!

Студент втянул голову в плечи и не осмелился ни о чем расспрашивать.

— Идемте, — сказал Ивар.

Некоторое время товарищи шли в тишине. Ивар упорно смотрел под ноги. Чтобы рассеять гнетущее сердце молчание, студент спросил:

— А что вы, доктор, сделали с лютней?

— Я отнес ее к реке, — отвечал Ивар, и взгляд его снова устремился в неведомую даль, — и положил ее на воду… Эта лютня пела пять веков, пора и ей отдохнуть!..

* * * * *

Эффра веселилась вовсю вот уже несколько дней: собравшись на Главной площади, горожане потешались над Немым Иккэ, который, стоя на коленях у фонарного столба, тоскливо бубнил, протягивая к согражданам свою дырявую шляпу:

— Славлю тебя, о великий король, за твое милосердие! Я был нем от рождения, и никто не мог разрешить мой язык от вечного молчания. Но вот появился ты…

Немой был голоден, но никто не хотел ему подавать.

— Послушай, Немой! — сказал, выйдя из толпы, богато одетый горожанин (он вел за руку своего маленького сына). — Видишь этот золотой? Я дам его тебе, если ты попросишь его у меня!

При виде золотого Немой встрепенулся, но, открыв рот, снова забубнил свое:

— Славлю тебя, о великий король…

Толпа дружно захохотала.

— Папа, но как же он сможет попросить у тебя золотой, — заговорил сын богача, — если Его Величество велели ему идти и рассказывать людям о своем исцелении? Значит, ни о чем другом он не может разговаривать…

Мальчик хмуро взглянул на Немого и обратился к отцу:

—  Ну и недотепа же этот Король!..

— Пойдем-ка домой, малыш! — богач оглянулся с опаской: в толпе кое-где маячили стражники. — Пойдем домой, там и поговорим!..