Заседание 89. Серый кардинал и колченогое недоразумение

Когда я была ещё не так молода и прекрасна, как теперь (и нечего крутить пальцем у виска), я не то чтобы чувствовала себя уродиной. В глубине души я всегда была уверена, что я — красивая девочка. Впоследствии выяснилось, что мама целенаправленно внушала мне это с пелёнок.

Странным образом уверенность в собственной красоте уживалась в моей душе с ощущением себя «гадким утёнком». Откуда оно взялось? От практики общения с миром, конечно. Не все вокруг были согласны с моей мамой. А ещё были те, кто согласен, но это согласие разрушало их внутреннюю гармонию, поэтому вслух они говорили, что я уродина. Ну, и так далее.

Во мне поселились сомнения, укрепившиеся в течение переходного возраста и пары невзаимных влюблённостей. Тёмная сторона потихоньку брала верх, пока годам к 20 не прибрала к рукам всё королевство. Мысль «я красивая» никуда не делась, ей даже номинально оставили корону — в утешение, как я понимаю. Чтобы не вздумала покушаться на серого кардинала. Обычное дело.

Итак, к моим 20 годам я представляла собою довольно странное существо, вызывавшее у окружающих жестокий когнитивный диссонанс (обожаю это словосочетание). Лица, имевшие художественное образование, говорили: «Какая красивая девушка!», но… имея дело исключительно с моими фотографиями. На них я далеко не всегда была при макияже, и, видимо, именно на фото мысль «я красивая» исполняла свои представительские функции. Как и положено номинальной королеве в просвещённом демократическом государстве.

На фотографии можно было увидеть юную стройную брюнетку с ногами от ушей, длинными волосами, выразительным взглядом и прочими достопримечательностями, которые вполне могли бы обеспечить ей головокружительную карьеру фотомодели или актрисы. Ибо плюс ко всему леди с младых ногтей отличалась сумасшедшей фотогеничностью и немалой харизмой.

Чего в ней не было, так это уверенности. Поскольку серый кардинал постоянно таскал королеве на подпись собственноручно интерпретированные мысли насчёт пионерской скромности и (позже) христианского смирения.

Поэтому «на выходе» мы имели то, что один человек называл (не вслух) «моё колченогое недоразумение».

Ну да, потому что ноги от ушей сами по себе никакой смысловой нагрузки не несут. Особенно если их обладательница имеет привычку не ходить, а шкандыбать на полусогнутых, уныло уткнувшись взглядом в землю.

Вся прочая фигура, вообще-то олицетворявшая собою мечту промо-фотографов пляжной моды, полностью гармонировала с неуклюжими нижними конечностями. Ибо при круглой спине шея стремилась к нулю, плечи — к ушам, а руки уныло болтались спереди, как будто бы вовсе позабыв, что когда-то были лебедиными крыльями.

А ведь они были! И становились ими снова, стоило мне случайно оказаться у балетного станка. Спина волшебным образом выпрямлялась, ноги становились ровными, а балетмейстеры вздыхали: идеальная конституция для балета, почему не сложилось?

Ну, не сложилось. В общем, и хорошо, но речь сейчас не о том.

Однажды старший товарищ из нашей тогдашней приходской общины, изрядно перебрав кагора за праздничным столом, не смог удержаться и, когда все громко хохотали над каким-то анекдотом, тихонько обратился ко мне:

— Изв-вини, давно… ик… хотел сказать. У тебя такая красивая грудь, но ты такая сутулая, что её совсем не видно. Ты это… выпрямись.

Не подумайте дурного, старший товарищ был давно и счастливо женат и говорил исключительно из любви к искусству.

После благополучного завершения банкета, когда более трезвые супруги разобрали менее трезвых супругов по домам и я осталась одна (дома причта у храма не было, и веселье проходило в нашей квартире), я подошла к зеркалу.

Надо сказать, что я была в числе более трезвых, и посему пришла в замешательство. С одной стороны, мне сделали комплимент. С другой стороны, я не понимала, как им пользоваться.

Конечно, мнение о красоте моего бюста — личное мнение каждого. Если объективно, то я не из тех счастливиц, чьё декольте способно сразить наповал всякого, кто бросит туда свой неосторожный взгляд. Впрочем, второй размер хорош тем, что в принципе может визуально прикинуться как первым — при помощи гимнастического купальника, так и третьим — при помощи «пуш-ап». А в жару можно не обременять себя дополнительными предметами дамского туалета, поскольку сравнительно небольшой вес прекрасно держит себя сам.

В общем, когда все разошлись, я подошла к зеркалу. Как ни противно было об этом думать, а пьяный дядя был прав. Уныло висящие плечи надёжно скрывали мои скромные достоинства. Просто дяденька был художником по профессии, поэтому разглядел.

Я попробовала выпрямиться. Грудь немедленно появилась. Зато стало трудно дышать. А ещё оказалось, что при моих жалких 50-то кило веса у меня имеется вполне отвисший животик. Я его кое-как втянула. Дышать стало ещё труднее, к тому же обнаружилась, что у меня совсем нет задницы. Впоследствии в одной из танцевальных студий я услышала убийственное определение: «кости в целлюлите», и это было настолько в точку, что и добавить нечего.

Поэтому я решила, что истинная красота — она вся внутри. Серый кардинал был счастлив.

Он был счастлив ещё много лет. А королева проводила много времени в недоумении. Потому что ей, то есть, мне иногда перепадали такие комплименты, от которых иная леди и в петлю могла бы полезть.

Как сейчас помню: выпускной в колледже. Не знаю, кто именно закупал продукты для банкета и почему этот человек в основном купил водку и шампанское. По ящику того и другого, два батона хлеба и батон колбасы. И всё это — на двадцать пять персон женского полу.

Конечно, педагоги (в основном принадлежавшие к полу мужскому) искренне решили помочь нам в борьбе с таким количеством алкоголя. Трезвым не ушёл никто (почти). Впрочем, многие не ушли вообще, поскольку были не в силах.

Как водится в таких обстоятельствах, настал ещё один момент истины. Я, по традиции, была как раз трезвая — во всяком случае, настолько, что прекрасно помню, как некоторые студентки падали на шею некоторым педагогом, и эти объятия совсем не были похожи на дружеские. Да и поцелуи, щедро расточаемые преподавателями студенткам, тоже не имели ничего общего с прощальными поцелуями в щёчку.

За одним исключением.

При виде меня пьяные мужики резко пытались принять трезвый вид и, подходя ко мне твёрдым шагом морского пехотинца, от всей души пожимали мне руку. Как коллеге — дирижёру. Вполне искренне, между прочим. Всё же я была второй на курсе, а если учесть, что первой была Мария N, которая сейчас дирижирует оперно-симфоническими оркестрами не только на просторах нашей необъятной, то можно сказать, что первой. К тому же Маша благоразумно слиняла с пьянки ещё до её начала.

— П-пздрав-вляю, Л-людмла… — старательно произносили профессора. — В Вас есть… это… Ну, короче, есть…

Апофеозом праздника стало высказывание одного из корифеев кафедры.

Не ограничившись рукопожатием, он дружески, даже отечески чмокнул меня в щёчку.

— Зн-наете, Лдмила… У меня была как-то раз… ученица… Красивая!.. Но дууууура!.. А Вы… а Вы страшненькая, но умненькая. Пздвляю.

После чего профессор ушёл в туман, а я осталась размышлять о смысле жизни.

Второй комплимент состоялся года два спустя. Мы шли из храма с одним юношей (с которым приходское общественное мнение нас уже почти обвенчало). Мы разговаривали о народных сказках и подбирали кандидатуры из знакомых на ту или иную роль.

— А Клавдия Ивановна?

— Баба-Яга, однозначно. А староста…

— Кащей Бессмертный.

— Ну, а я? — кокетливо спросила я.

— Василиса Прекрасная, — галантно ответил мой спутник. Потом крепко задумался. Минуты через полторы (серьёзный был юноша) он покачал головой и произнёс:

— Нет, Премудрая. На Прекрасную не тянешь.

Власть серого кардинала пошатнулась лишь тогда, когда пошатнулось всё королевство. Конечно, не только кардинал поставил его на край гибели, у него было множество помощников. С грехом пополам королеву вернули к жизни.

Когда она, то есть, я, весьма смутно осознавая происходящее, сидела в больничном коридоре, моя лечащая, бывшая моложе меня лет на… не знаю, вдруг сказала:

— Людмила, и чтобы больше я вас не видела в халате и ненакрашенной! И либо линзы себе купите, либо приличные очки, а не вот это, что на вас. Вы можете быть красивой женщиной, если захотите. Можете, конечно, и не быть, решать вам.

Психиатры — они вообще люди жёсткие, как правило.

Королева, сделав над собой титаническое усилие, подползла к валявшемуся неподалёку серому кардиналу и приставила к его горлу мизерикордию.

— Ещё раз полезешь на трон, гад, убью. Тень, знай своё место!

Серый кардинал, в общем и целом, существо неглупое и полезное. После того, как смерть миновала в том числе и его, он стал почти шёлковым.

— Простите, Ваше Величество, я понимаю, как вам хочется надеть ваше розовое платье 44-го размера, — смиренно бормотал он, — поверьте, вы его ещё наденете… но не сейчас. Сейчас вам следует купить себе одежду 50-го размера, если её правильно подобрать, то…

И он был абсолютно прав. Лишние 30 кило сползали с меня очень постепенно, и королева часто приходила в отчаяние, но кардинал, как лицо духовное, говорил ей: «Терпение, дочь моя».

И однажды тот человек, который когда-то называл меня «колченогим недоразумением», вдруг сказал с непонятной тоской в голосе:

— Знаешь, скоро ты будешь такая… ну просто ваще! Только ты меня тогда не бросай, а?..